После боевых стрельб танки грузились в эшелоны. Каждые сутки 30 танков отправлял 183-й танковый завод («Уралвагонзавод»). Пять суток без всяких остановок эшелон шел на фронт. На платформах 30 танков. Старшим сопровождает эшелон майор. Он сдает машины в боевые части и возвращается в Нижний Тагил за новым эшелоном. Выгружались в Великих Луках под обстрелом. Город горел, и его постоянно бомбили.
В конце года, числа 30 декабря прибыли в 159-ю танковую бригаду 1-го танкового корпуса. Нужно было машины в белый цвет перекрасить, известкой вымазать для маскировки на снегу. Марш предстоял от Великих Лук под Витебск километров на 150. Через речку переправлялись. Механик забыл закрыть люк, так водой здорово лупануло. 7–8 января намечался первый бой. Это уже вторая попытка взять Витебск. Мне повезло остаться живым после первого боя потому, что на моем танке был командир роты. В роте 10 танков, семь командиров танков и три командира взводов. А у ротного должен быть отдельный танк. Потому что если танк будет подбит, то командир танка остается с машиной, а ротный переходит на другой танк, чтобы руководить ротой. А против нас «Фердинанды» стояли. Рота идет в колонне в атаку. Развернуться негде. А что такое колонна – первый танк подожгут, остальные стоят. Деваться некуда. Слева – лес и болота. Справа – лес и болота. Белоруссия, одним словом…»
Глава 8. Первый воин
Мценский район, село Первый Воин. 6 октября 1941 года
Снаряд, сбивая метелки бурьяна, ушелестел, мерцая синим донным трассером. Есть! «Катушка» вошла «тройке» в бок, как кто ей финку всадил.
Немецкий танк остановился, взревел, развернулся на месте, загребая гусеницами грунт, и встал колом. Из люков полезли танкисты, но им очень не повезло – пехотинцы, засевшие в лесу, ударили по ним из пулемета, тут же сменив позицию.
И вовремя – один из «Т-III» развернул башню и выстрелил осколочным, повалив сосну и разрыв дерн.
Не отвлекаться!
Репнин приник к нарамнику, прицеливаясь. «Ведущий» почти подкрался. Вот, сейчас одолеет бугорок и выдаст бронебойный…
– Бронебойный!
– Готово!
– Выстрел!
Нет, товарищи, бить «троечку» в борт – это истинное удовольствие!
Повезло лишь водителю – успел смыться. А в следующую секунду рвануло – башня приподнялась на облаке огня и дыма и тяжело опустилась обратно. Как могильная плита.
«А кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет…»
Тут, наконец, немцы углядели схрон, и сразу парочка снарядов прилетела с разных сторон, словно нащупывая «тридцатьчетверку».
А хрен вам…
– Тащ командир! Вроде наши подходят!
– Пехота?
– Она!
Откинув крышку люка, Геша выглянул.
К танку поспешали мотострелки, числом не больше взвода. Да нет, меньше. Отделение, и каждый третий ранен.
– Привет танковым войскам! – крикнул младший лейтенант с перевязанной головой.
– Полезайте на броню, подброшу.
– Это дело!
Пехота загомонила, забираясь на танк, помогая раненым товарищам.
– Все сели? Иваныч, задний ход!
– Есть!
Танк попятился назад и вывернул на дорогу – узкую лесную дорогу, которая через каких-то триста метров привела к околице Первого Воина.
Там сохранилась единственная батарея ПТО, и это было заметно – два немецких танка с обгорелыми башнями коптили небо.
Еще парочка медленно отъезжала задом, изредка постреливая. Видимо, гитлеровцы опасались подставлять пушкарям корму.
Правильно опасались…
– Бронебойный!
– Готово!
– Выстрел!
Орудие долбануло раскатисто и гулко, поражая «Панцеркампфваген» – болванка разнесла двигатель, ломая шатуны и кроша цилиндры. Бензин, как полагается, вспыхнул, и немцы полезли наружу – тут же захлопали выстрелы пехотинцев.
Соседний «Т-III» развернул башню.
– Иваныч, рви!
«Тридцатьчетверка» газанула, уходя с линии огня, и выстрел пропал даром – снаряд ушуршал в лес. Зато артиллеристы с околицы не оплошали, ударили залпом. Ни один из 37-миллиметровых снарядов не пробил крупповскую броню, но гусеницы и ленивца танк лишился.
– Иваныч, трогай потихоньку!
– Есть!
На ходу развернув башню, Репнин скомандовал:
– Бронебойный!
– Все вышли, тащ командир!
– Осколочный, живо!
– Есть! Готово!
– Короткая! Огонь!
Снаряд ударил фрицевскому танку под башню.
– Заклинило вроде! Не чухаются!
– Осколочный суй. Добавим.
– Готово!
– Огонь!
«Добавочный» снаряд почти сковырнул башню, а уж как себя чувствовали немцы, которым «прилетело»… Ну, так знали же, куда шли! Дранг нах остен? Ну, вот тебе «дранг», вот тебе и «остен»…
* * *
Набрав бронебойных в пункте боепитания и заправившись, «Т-34» вернулся, вновь минуя село с говорящим названием.
«Панцерваффе» оказались здорово прореженными, но силенок у врага еще хватало – сорок советских танков задержали четыреста немецких. Но задержали же, не пустили к Мценску!
Взвод Репнина разъехался – танки двигались скрадом, прячась в низинках и промоинах, скрываясь за холмами, стогами сена и купами деревьев.
Показывались, останавливались, стреляли – и словно пропадали.
А немцам и невдомек было, что в напряжении их держит всего один взвод – скрытность и обстрел со всех направлений создавали видимость действий крупных сил большевиков.
Пехота оставила окопы у Первого Воина, сместилась дальше, снова взявшись за саперные лопатки, стала закапываться.
Противотанковая артиллерия была практически выбита, но без орудий мотострелки не остались – две «тридцатьчетверки» с кончеными двигателями застыли на флангах в ожидании тягача. Светит ли им ремонт, было неизвестно, но дать прикурить немцам танки, ставшие огневыми точками, вполне могли.
«КВ» Полянского занялись рембатовцы, обещая «вылечить» за день, а пока на защиту тяжелого танка встал его собрат под командованием младлея Заскалько.
В сражении случился некий перерыв – немцы перестраивались, подтягивая подкрепления. Ну, и Катуков подсуетился – пригнал пару мощных тягачей «Ворошиловец», четыре или пять трехтонок с боеприпасами и горючим. Появился и дивизион «катюш» капитана Чумака. Продолжение следовало…
* * *
Репнин, выглядывая из люка, высмотрел пацана – курносую личность лет десяти-двенадцати. В широченных штанах и рубашке, явно не по размеру, в бушлате, наброшенном на плечи, мальчишка таращился на танк, почти не скрываясь.
– Эй! – подозвал его Геша. – Помочь Красной Армии не желаешь?
– Желаю!
Пацаненок подошел поближе, задирая вихрастую голову кверху.
– Звать как?
– Егором!
– Слушай, Егор, есть тут дорога по лесу, чтобы на запад, вон туда, пройти незаметно? Чтобы танки прошли?
– Есть, как не быть, – солидно ответил Егор. – Сено по ней возили. Показать?
– Залазь!
Мальчишка буквально вспорхнул на «тридцатьчетверку». Настоящий танк!
– А тебя не хватятся?
– Не-е! Я с бабкой живу, а она старая, все богу своему молится.
– Ну, показывай дорогу тогда.
– А вот так, где пастбище, и в лес!
– Иваныч! Налево!
Танк вздрогнул и двинулся к лесу.
– Ваня! Передай по взводу, чтоб за мною двигались.
– Есть!
Свернув, «Т-34» канул в рощу, выбираясь на заброшенную дорогу – даже колеи зарастали травой. Танки Капотова и Антонова шли следом как привязанные, по очереди качаясь на буграх и кивая пушками.
– Дядечка танкист! Направо теперь! Вон, где сосна горелая!
– Направо, Иваныч.
– Понял.
Лесовозная дорога была весьма ухабиста, но только не для танка – «тридцатьчетверка» перла вперед, как по шоссе.
– Все, Егор! Слазь! Спасибо тебе, и дуй домой. Дальше мы сами.
– До свиданья, дядечки танкисты!
– Бывай!
Помахав «проводнику», Репнин спустился в башню, окунаясь в машинное тепло.
– Иван, передай нашим – будем расходиться. Антонов пусть сейчас сворачивает, я за ним, а последним Капотов. И чтоб не высовывались! Долго ждать не придется, немцы скоро в атаку пойдут. Двинут, пока не стемнело…
