Предваряя дальнейшее изложение, надо здесь сделать одно важное замечание, проливающее свет на будущую трагедию России. Ленин был абсолютно не разборчив в наборе людей в свою партию. Поэтому в его партию шли не только идейные революционеры, но и заведомые авантюристы, воры, бандиты, мужские и женские проститутки. Еще до революции в своих директивах местным партийным комитетам Ленин предлагал вещи, которые сегодня покажутся совершенно невероятными. Ленин предлагал набирать в партию среди прочих и таких людей: "… и кустарей, и пауперов, и нищих, и прислугу, и босяков, и проституток" (Ленин, Соч., т.9, стр.215). Поэтому у него издателем "Правды" числился агент охранки Черномазов, руководителем внешнего отдела ЦК оказался другой агент охранки — доктор Житомирский, председателем большевистской фракции в Четвертой Думе являлся вор и провокатор Малиновский, в составе большевистского ЦК очутился бандит Сталин, которого Пражская конференция отвергла, а Ленин самолично кооптировал его туда за то, что Коба-Ста-лин и Камо-Петросян занимались грабежами в пользу партии (в литературе есть указание, что Ленину подсказал мысль о кооптации Сталина сам провокатор Малиновский, что между ними могло быть распределение ролей). Сейчас в советской печати подозревают Сталина тоже как агента охранки, что сомнительно, но что он доносил охранке на своих конкурентов по партии, как на Шаумяна, это бесспорно.
Вернемся к конференции, которая состоялась 24–29 апреля. На ней присутствовал 151 делегат (133 с решающим голосом и 18 с совещательным). Они представляли 80 тысяч членов партии. Ленин был избран председателем, а Каменев и Сталин не попали даже в президиум. На повестке дня стояли все злободневные вопросы: война, Временное правительство, Советы, пересмотр программы, Интернационал, объединение интернационалистов социал-демократов, аграрный вопрос, национальный вопрос, Учредительное собрание, доклады с мест, выборы нового ЦК. Все главные доклады сделал сам Ленин. Кроме того он выступил 30 раз, полемизируя по разным вопросам с оппонентами. С содокладом выступил Каменев, который повторил свою известную точку зрения. Он сказал:
"На мой взгляд неправ тов. Ленин, когда он говорит, что буржуазно-демократическая революция закончилась. Я думаю, что она не закончилась, и в этом наше расхождение… Рано говорить, что буржуазная демократия исчерпала себя” ("Седьмая (Апрельская) конференция", М., 1958).
Он предлагал по-прежнему тактику давления на Временное правительство, контроль Советов над его действиями, не отказываться от блока с меньшевиками и эсерами в Советах. В разной степени к его точке зрения склонялись Рыков, Бубнов, Смидович, Милютин, Богдатьев и другие. Сталин явился на съезд "разоружившись" по всем вопросам. За это Ленин поручил ему сделать доклад по национальному вопросу, с которым тот явно не справился, о чем свидетельствовали бурные прения и возражения по этому вопросу, что заставило Ленина сделать по существу новый доклад на ту же тему.
Да, Ленин победил почти по всем вопросам, кроме участия в Циммервальдской конференции (за участие был только один Ленин, все остальные против). Тотальную победу "Тезисов" Ленина на Апрельской конференции Суханов предписывал историческому авторитету Ленина, когда писал: "Гениальный Ленин был историческим авторитетом, это одна сторона дела. Другая сторона та, что кроме Ленина в партии не было никого и ничего". Троцкий, который будучи в Америке в "Нашем слове" повторял то же самое, что и Ленин в "Апрельских тезисах", не согласен с Сухановым. Троцкий писал в "Истории русской революции": "Фактический авторитет Ленина в партии несомненно был большой, но ни в коем случае он не был неограниченным. Он не был и позже, после Октября, неограниченным" (обратный перевод с немецкого). С этим утверждением можно согласиться, и мы потом увидим это очень ярко на трех примерах: во время назначения срока восстания, во время обсуждения Брестского мира, во время заговора "тройки" (Ста-лин-Каменев-Зиновьев) против "Политического завещания" Ленина о снятии Сталина с поста генсека.
Старые большевики типа Каменева держались, как уже говорилось, старой классической формулы первой программы Плеханова, Мартова и Ленина, согласно которой после свержения царского самодержавия сначала будет "демократическая республика", а потом через длительный исторический период — переход к "социалистической республике". Ленин писал так, но думал другое: о переходе прямо к социалистической республике, минуя республику демократическую, что и подтвердил апрельский кризис в партии, когда Ленин решил открыть свои карты. Старый большевик Ольминский расшифровал эти скрытые карты Ленина в следующих словах:
"Мы держали бессознательный курс на пролетарскую революцию, когда мы думали, что держим курс на буржуазно-демократическую революцию. Другими словами, мы готовили Октябрь, тогда как мы думали, что подготовляем февральскую революцию" (цитирую по Троцкому, там же, стр.258). Нет, Ленин так не думал. Он с самого начала знал, что хочет Октябрь, минуя Февраль, но сказать об этом вслух, означало бы для него исключить самого себя из марксизма в столь кардинальном вопросе всей философии революции Маркса и марксистов. Только в этом расходились с Лениным Плеханов и Мартов, в этом же расходились, с Лениным и его старые большевики. Во всем русском социал-демократическом движении Ленина понимали только два человека: Парвус и Троцкий, которые в отличие от Ленина предпочитали игру в открытую: "Без царя, а правительство рабочее” через "перманентную революцию”! Кто утверждает обратное, тот знает историю большевизма и русского социализма только по "Краткому курсу" Сталина, то есть ничего не знает. Троцкий был прав, когда констатировал:
"Апрельское столкновение Ленина с Генеральным штабом партии не было единственным. Во всей истории большевизма, за исключением отдельных эпизодов, все лидеры партии стояли правее Ленина… Старые большевики были обречены на поражение из-за того, что они защищали как раз тот элемент партийной традиции, который не выдержал исторической проверки" (там же, стр.259).
Теперь, на Апрельской конференции Ленин выбрал себе новый ЦК из девяти членов, который хотя и состоял из этих же старых большевистских лидеров, в том числе Каменева и Сталина, но признавших ленинский курс на превращение парламентской демократической России в Россию социалистическую. Отныне Ленин ориентирует свою партию на захват власти либо путем завоевания большинства в Советах под лозунгом "Вся власть Советам", выдавая его за "мирный путь", либо вооруженным переворотом, когда сложатся благоприятные условия для этого. Но "мирный путь" — только легальное прикрытие вооруженного пути, ибо Ленин отлично понимает, что большевистское большинство в Советах в обеих столицах не решает успеха дела, пока там сидит меньшевистско-эсеровское меньшинство, которое будет сопротивляться единовластию большевиков под ширмой Советов. Поэтому Советам надо навязать власть, поставив их перед совершившимся фактом захвата власти большевиками, что и случилось в Октябре.
С возвращением Ленина из-за границы началась новая фаза в развитии русской революции, полная драматической борьбы, в которой участвуют неравные силы: с одной стороны — демократические партии, благодушие и беспомощность которых стоят вполне на уровне их политической импотентности в защите демократии, с другой — динамическая и демагогическая партия большевиков, всенародно поклявшаяся уничтожить эту демократию. Поразительно, что ни одна демократическая партия не верит "бреду” Ленина, но тем решительнее и успешнее готовится Ленин к генеральному сражению. Враг, который самообма-нывается, всегда был его вернейшим союзником. Главное в начинающихся битвах по отношению к победе или поражению заключалось в том, что демократия не знала, как она должна себя защищать, но Ленин знал точно, как ее победить. Особой мудрости для выработки победоносной концепции по ее уничтожению и не требовалось, требовалось погуще творческой демагогии, бьющей в "болевые точки". На этом поприще тогдашние большевистские лидеры были никем не превзойденными мастерами. К тому же, чем дольше продолжалась война, тем больше увеличивалось и количество "болевых точек". Их конденсированное выражение нашли в лозунгах, которые предопределили победу большевиков: "война дворцам — мир хижинам", "немедленный мир без аннексий и контрибуций", "Вся власть Советам!", "Вся земля крестьянам", "Фабрики и заводы рабочим”, "Немедленный созыв Учредительного собрания", "Национальное самоопределение вплоть до выхода из состава России нерусским народам". Ни одно из этих торжественных обещаний большевиков не было выполнено после их победы. Сепаратный "похабный" Брестский мир был заключен с аннексией и контрибуцией в пользу Германии (выход из России Украины, Польши, Прибалтики), вся земля была отдана по эсеровской программе крестьянам, чтобы через шесть месяцев объявить ее национализированной, заводы и фабрики были национализированы, Учредительное собрание было разогнано, большевистская империя стала "единой и неделимой". Что же касается Советской власти, то она существовала в России и до победы большевиков, правда, только наполовину ("Двоевластие"), но она на второй же день после Октября превратилась одновременно и в ширму, достаточно импозантную, чтобы ввести народ в заблуждение, и в гениальную бутафорию, прикрывающую подлинную власть в государстве — тоталитарную партократию. Недаром Ленин говорил, что если бы не существовало такой готовой формы власти как Советы, то большевики никогда не пришли бы к власти, ибо выдвинуть в тех условиях лозунг "Вся власть большевикам!" означало бы совершить политическое харакири. Феноменально, что история с Советами, уже буквально по Марксу, повторяется дважды: сначала как трагедия, потом как фарс.
