Она боялась вздохнуть, боялась пошевелиться. Узкий, туго затянутый корсаж платья, сдавливал грудь, шелковая шнуровка на спине врезалась в кожу. Пышная пена кружев юбки собралась комом на бедрах, обнажив ее исцарапанные ноги.
- Ли,- хрипло прошептал он,- Ли, я не хотел, прости меня. Это был не я. Это она. Она превратила меня в чудовище. Ли я люблю тебя, умоляю, спаси, не дай мне убить тебя.
Майкл Кендалл, сын английского аристократа, увезенный матерью как можно дальше из отцовского дома, был прелестным ребенком. И вряд ли, глядя на это белокурое чудо, кто-то из его близких мог подумать, что малыш получил в наследство от родителя его многочисленные пороки и талант к безудержным развратным игрищам.
Мальчугана с раннего детства ласково называли Майки. Искаженный вариант имени приклеился к нему из-за того, что начав говорить, ему долго не давалась буква «л» и он проглатывал ее. Тыкая указательным пальчиком в грудь, беззубо улыбался, и гордо вскинув кудрявую головку, называл себя:
- Я Майк. Майки,- звонко хохотал и протягивал открытую ладонь за очередным лакомством .
Сначала это были мать и бабка с дедом, а потом новоявленный папочка, пожелавший усыновить мальчика, и давший свою фамилию Беллами.
В четыре года Майки осознав свою привлекательность во всю пользовался ею, требуя к себе особого отношения. Белокурые кудряшки, пухлые с капризным изгибом губки и огромные темно-голубые глаза, отражавшие всю глубину детской невинности, притягивали к себе взгляд и вызывали искренне умиление. Желание потискать и расцеловать в розовые и нежные щечки. Тетушка Дэзи, младшая сестра матери, которая больше всех обожала тискать мальчугана и сажать к себе на колени, называла его «мой ангел». Чмокала в открытые глаза и заливисто хохотала, когда маленькие ручонки цеплялись за ее пышную грудь.
Единственный ребенок в очень богатой семье он с самого раннего детства не знал ни в чем отказа. Его капризы и желания исполнялись моментально, лишь стоило ему произнести волшебное слово «хочу».
Мэлоди неоднократно пыталась подарить своему «наследному принцу» братика или сестричку, но все ее беременности заканчивались выкидышами. Лишь когда Майки отметил свой девятый день рождения, в семье появился долгожданный ребенок – девочка, названная в честь одной из героинь романа «Унесенные ветром». Мелани.
Теперь родственники Майки уделяли значительно меньше времени, сосредоточив все внимание на малышке, и он все чаще слышал сердитые слова отца « ты старший», «ты уже взрослый», «смотри какая она крохотная». Он улыбался, согласно кивал, исходя злобой и всем сердцем ненавидя младшую сестренку.
Чтобы как-то заполнить пустоту, проводил свободное время на кухне или в крыле дома для прислуги, бесстыдно подсматривая за горничными и кухаркой, когда они посещали ванную.
Но это занятие быстро надоело Майки, и он вновь переключил внимание на сестру, наблюдая за Мелани и ее няней, заигрывающей с красивым мальчиком, таким внимательным взглядом, изучающим ее стройное тело.
И однажды в белокурой головке родился план.
Мелани едва исполнилось восемь месяцев. В доме стояла предпраздничная суета, все готовились к стоящему на пороге Рождеству. В сочельник ранним утром в доме раздался дикий крик Мэлоди. Придя в спальню к дочери, она, заглянув в детскую кроватку, обнаружила девочку мертвой. Так вместо намеченных вечеринок и приемов в доме поселился траур. Врачи и следователи пришли к единому мнению, по недосмотру няни Мелани перевернулась на животик, уткнулась лицом в слишком мягкую подушку и задохнулась. Бедную няню не желали слушать – она утверждала, что никогда укладывала девочку на подушку, строго соблюдая гигиенически нормы.
Никто и не представлял насколько был привязан Майкл к своей младшей сестренке. Он ревел в голос, оплакивая Мелани. И уж тем более ни у кого не возникло подозрения, что искренние слезы мальчика, на самом деле были слезами злой, затаенной радости. Избавиться от вечно вопящей конкурентки в борьбе за внимание и любовь близких, оказалось так просто.
Поздно вечером нянька, покормив и уложив в кроватку Мелани оставила ее одну и беспечно трепалась со своим хахалем по телефону в просторном холле особняка. Оказалось так легко незаметно пересечь галерею второго этажа, и бесшумно прошмыгнуть в детскую спальню. Чмокнуть на прощание мирно посапывающую сестренку в розовую щечку, повернуть ее головку и придержать затылок, спящей крохи, пока детское тельце не перестанет дергаться под рукой.
Просто и приятно. В момент, когда девочка вытянулась в предсмертной судороге, Майк испытал неизведанное ранее сотрясающее тело чувство наслаждения. В тот миг он еще не знал, что такое оргазм. И почему его белоснежные детские трусики оказались испачканными липкой и на ощупь белесой слизью.
С этого момента он снова властвовал в доме. И этой власти стало значительно больше, а возможности превратились в необъятные.
====== Часть 14 ======
- Джилл, – Кэл опустился рядом на диван, сиденье спружинило, мягкого колебания оказалось достаточно, чтобы Джиллиан в страхе подпрыгнула и отшатнулась от Кэла, завалившись на бок, затравленно вскрикнула:
- Не надо, – замотала головой, выставляя вперед руки, отталкивая. Вжалась в диванную подушку, часто-часто моргая со свистом втягивая в себя воздух.
- Джилл, – еще раз требовательно позвал Кэл. Коснувшись ее плеча, легонько тряхнул и приподняв голову за подбородок.
- Джиллиан, все в порядке. Это я.
Она приоткрыла рот, сглотнула, разлепила плотно сомкнутые веки и, через секунду, ее взгляд стал осмысленным.
- Кэл, – хрипло проронила Джиллиан, проведя ладонью по лицу, как бы смахивая липкую паутину. Мозг с трудом, но все же разделил реальное и болезненное прошлое, – Кэл, – почти беззвучно прошептала она.
Столько лет Джиллиан гнала от себя воспоминания о той июльской ночи, напоенной ароматом цветущих на клумбах фиалок, романтично лунной и одновременно мерзостно жуткой. Вытравливала из подсознания ощущения приближающейся смерти, расслабляющее и леденящее тело. Серый туман перед глазами, рвущую легкие нехватку воздуха и мучительное, но долгожданное погружение в небытие.
– Кэл,- прозвучало более разборчиво и внятно. Лицо Кэла приобрело четкие очертания, сменив давящий образ Майка, скалящего зубы в сладострастной улыбке и тянущего к ее горлу скрюченные пальцы.
Выдохнув с облегчением, Джиллиан расслабленно опустила плечи, жалко улыбнулась и сразу же прикусила задрожавшую нижнюю губу, борясь со слезами.
– Прости, – выдавила она из себя, избегая смотреть Кэлу в глаза, ухватила его руку за запястье, отнимая ее от своего лица. Отвернувшись в сторону, она сгорбилась, нервными движениями накручивая на палец бахрому, скомканного под спиной пледа.
- Что это было? – на глаза Кэлу попался белый картонный прямоугольник, лежавший около ножки стула, он наклонился и поднял тисненую серебром карточку.
- Ничего особенного, – хрипло на вздохе проговорила Джиллиан, ей до сих пор не удавалось избавиться от ощущения удушья.
- Ндаа, – выговорил Кэл, вложив в короткий протяжный слог столько сарказма и недоумения, что хватило бы на длиннющую тираду, не поверив Фостер ни на йоту. Аккуратно держа карточку за обрезы, Кэл поднес ее к лицу, прочитав вслух, – Майки, – заинтересованно хмыкнул, – Джилл, кто это?
- Никто, – излишне небрежно и поспешно ответила Джиллиан. Прерывисто вздохнув, стерла кончиками пальцев слезы со щек, шмыгнула носом и повторила с нажимом: – Никто, – при этом она едва заметно приподняла плечо, на секунду задержав дыхание.
Лжет и боится. Джилл не удалось провести Кэла. Она отлично знала этого «Майки».
Кэл восхитился способностью Джиллиан так быстро взять себя в руки, ну или хотя бы попытаться сделать безразличный вид, ее откровенной ложью и тем, как она поспешно, но ловко спряталась под фальшивую маску облегчения, «закрываясь» от него. В миллионный раз пожалев, что ему так сложно «читать» по лицу Джиллиан, особенно сейчас, когда она напряжена, и не смотря на волнение «держит лицо», а желание узнать подробности о таинственном «Майки» жгло внутренности Кэла и терзало мозг.
