Привлекли служебных собак, но все снова оказалось впустую. Собаки чихали и теряли нюх от густого и назойливого запаха очистителя для кожи, все с тем же стойким ароматом фиалок. Создавалось впечатление, что убийца вышел из дома и снова в него вернулся. Но дверные замки, выставленного на продажу коттеджа, проржавели и оказались не тронутыми. Закрытое ставнями французское окно целехонько.
Все ближайшие соседи отвечали отрицательно на вопросы, заданные копами. Нет, они не слышали шума подъезжающего автомобиля, не заметили света фар в темноте ночи. Ничего подозрительного, что могло бы помочь следствию.
На первый взгляд выбор новой жертвы и дата убийства не имели ничего общего с тремя предыдущими смертями. Маньяк выбился из составленного им самим графика. Вместо четырнадцатого числа убийство произошло двадцать восьмого мая. Да и сама жертва не имела ничего общего с Фостер. Настоящей Фостер.
Юная «невеста» не вписывалась привычный образ погибших женщин. Ни по возрасту, ни по внешности. Длинные темно-русые с рыжим отливом волосы неопытные руки заплели в неаккуратную, растрепанную косу, перекинув ее на грудь. Круглое миловидное личико с россыпью веснушек оказалось чисто вымытым, лишь приоткрытые губы едва тронуты розовым блеском. Широко распахнутые прозрачно-серые глаза, удивленно смотрели в небо, выражение лица безмятежно. Тоненькая золотая цепочка дважды обвивала нежную шею. В ушах поблескивали сережки с крохотными бриллиантами. Об убийстве с целью ограбления не могло быть и речи. Босые с изящными ступнями ноги, вытянуты и перекрещены в щиколотках. Алый педикюр, словно россыпь капелек крови. Руки, ладонями вверх, безвольно лежат на бедрах, к обнаженному плечу прилипли несколько лепестков, цветущей около дома махровой сирени. Девушка, немного съехав вправо, сидела, привалившись спиной к столбику крыльца. Следы перемещения отсутствовали, как и следы сопротивления или насилия. Лишь два едва заметные синяка за ушами, и неестественно круто согнутая шея, во всем остальном казалось, что она от души натанцевалась и присела отдохнуть на минутку, задремала, склонив голову к плечу. Кроме белоснежного убранства невесты на жертве не было никакой одежды, даже трусиков. Пенное кружево платья аккуратным облачком лежало на мокрых и скользких ступенях. Вездесущий непоседа ветер шевелил пышные оборки и выбившие из косы рыжеватые прядки волос. А за глубоким вырезом подвенечного наряда, между туго стянутых жестким корсажем грудей торчал сложенный вчетверо клетчатый листочек, криво вырванный из блокнота или записной книжки. На него, как в плохом детективе, убийца наклеил слова, выстриженные закругленными ножницами из газетных страниц. «Джиллиан!» улыбающийся смайлик « Ли! Так лучше, любимая? Я не верю, что ты забыла о своем обещании» грустный смайлик «Ты была так хороша в этом платье. Люблю тебя. Жду». Кажется, эта жертва уводила следствие в сторону. Но достаточно было глянуть на фотографию Фостер в юности, и опадали все сомнения. Маньяк сделал широкий жест, дав весомую подсказку, причину его любви-ненависти необходимо искать в прошлом Джиллиан.
Кэлу стоило невероятного труда и изворотливости, чтобы оградить Фостер от набега федералов еще в прошлый вечер. На его стороне оказались врачи, запретив кому-либо, даже если они посланники Господа Бога навещать свою пациентку, но легко согласились на просьбу Кэла и досрочно выписали Джиллиан.
Кэл мог воспрепятствовать, кому угодно переступить порог своего дома, тем самым оградив Фостер от ненужных встреч.
Помогло и то, что криминалисты обрабатывали данные, а психологи, собрав все данные воедино, обновляли уже составленный психологический портрет серийного убийцы. Он не вписывался ни в один известный поведенческий тип. Сумбурность его действий не поддавалась логическому анализу. И не было возможности просчитать его следующий ход.
Откладывать объяснения с Джиллиан было неразумно и небезопасно, чем скорее она сможет рассказать о том, что произошло в ее прошлом, тем появится больше возможностей, чтобы найти ее преследователя. Но Кэл хотел сначала поговорить с Фостер лично, объяснить ситуацию, тщательно соблюдая осторожность и как можно бережней подготовить к допросу.
У него не хватило времени ввести Джиллиан в курс дела сразу после того как подключился к расследованию ФБР, лишь задавал наводящие вопросы, анализировал и сопоставлял ее ответы с имеющимися данными. Хотел сплести все ниточки воедино, но не успел из-за стремительно развившейся инфекции едва не убившей Джиллиан. В какой-то степени эта недосказанность оказалась спасительной. Восстановление после болезни было мучительно- тяжелым и физически и психологически, если бы Джиллиан знала о маньяке и о своей косвенной причастности к убийствам трех женщин, то ее состояние могло бы значительно осложниться и привести к нервному срыву. Никаких стрессов, только положительные эмоции. Психиатр и невропатолог, консультирующие Джиллиан, предупредили, любые негативные переживания могут сказаться на ее психике. Последствия комы, воспаления оболочек мозга и шока пережитого на пожаре еще долгое время могут проявляться в поведении Джиллиан, такое не может пройти бесследно и сразу.
И сейчас Кэл руководствовался эгоистическими чувствами, считая, что один день в этом тянущемся более полгода расследовании погоды не сделает.
Утром Кэлу позвонили и сообщили весьма любопытную вещь. При попытке выяснить хозяев заброшенного дома обнаружилось, что этот одноэтажный коттедж, более пятнадцати лет назад снимала молодая семья Фостер, поселившись в нем сразу же после свадьбы, прежде чем купить дом в Александрии. Это говорило об одном, убийца прекрасно осведомлен о перипетиях жизни Джиллиан.
Кэл вздохнул и, захлопнув дверцу машины, пошел в дом. Как бы он не хотел спрятать ее от боли и ужаса, но завтра на Фостер накинется свора из федералов. Станут выпытывать и выкручивать руки, требуя объяснений. Он поставил условие, что все допросы и встречи будут проходить в офисе «ЛайтманГрупп». Как-никак родные стены, да и будет где перевести дух и на пару минут спрятаться от назойливого внимания.
С какой стороны не заходи Джиллиан жертва и охота ведется за ней. Убийца не имея возможности подступиться к Фостер, отыгрывается на попавшихся под руку женщинах. Или же их сходство с Фостер вызывало агрессию, и маньяк выплескивал на них сдерживаемый гнев, адресованный Джиллиан. И теперь еще эта малышка, совершенное дитя, ровесница Эмили. Какие знаки подавал убийца, что хотел сказать? Кэл больше не сомневался, что в прошлом у Джиллиан была какая-то нехорошая тайна.
- Проклятье,- ругнулся Кэл, сжимая пальцами виски. Потер лицо ладонями и, скрипнув зубами, горько усмехнулся. Зная Джиллиан, Кэл был уверен, что она будет винить себя во всех убийствах. Но не сегодня. Сегодня ее день. И он ни в коем случае не должен выдать себя, свой страх, тревогу, боль. Он будет улыбаться, шутить, накормит Фостер тортом, вручит подарок, они вместе посмеются над ним, позже обязательно поболтают о разной ерунде за бокалом любимого вина Джиллиан, посмотрят втроем глупую слезливую мелодраму...
Кэлу пришлось съездить в офис, отказаться от встречи и пренебречь важным и «дорогим» клиентом он не мог. Не в сложившейся ситуации. За время болезни Фостер дела фирмы шли отвратительно и как никогда ранее «ЛайтманГрупп» опасно балансировала на грани банкротства. Два часа потраченные на общение с самодовольным и охочим до женского внимания «денежным мешком» принесли внушительную сумму. Как ни кривился Кэл, по большей части отбрыкиваясь от таких дел, но изображая «частного детектива» он зарабатывал значительно больше, чем выполняя задания государственных служб. Деньги зачастую были «грязными», но «живыми».
- Хей! Дома кто есть?- Кэл остановился в центре гостиной, прислушиваясь к тишине,- Спят,- решил он и уже крутнулся на каблуках, собираясь идти на кухню и поправить настроение порцией виски.
Но Кэл ошибся.
Он успел сунуть нос в холодильник, шаря в его недрах, в поисках припрятанной между коробочками с яйцами и пакетами сока, бутылочки отличного выдержанного скотча. По пути закинул в рот, оставшийся от вчерашнего ужина кусок домашней пиццы.
