Словно в зыбком тумане, Джиллиан разглядела еще одного человека – в белом халате. «Наверно врач», – отстранено подумала Джиллиан, он склонился над странным прибором, прикрепленным к блестящей металлической стойке в ногах у кровати.

Сосредоточившись, Фостер вспомнила – она чуть не погибла во время пожара. И теперь лежит в больнице. Глаза резало от яркого, слепящего света, и они начали слезиться. Женщина снова попыталась пошевелиться, но не смогла. Почему ее тело, словно из цемента? В груди тяжесть и каждый вздох дается с трудом? Почему правая рука ничего не чувствует?

Кэл, жестикулируя, что-то доказывал врачу, говоря почти неслышным шепотом. Джиллиан захотелось дать ему знать, что она больше спит и она позвала:

- Кэл! – и еще раз,- Кэл!

Он не откликнулся, даже не повернулся к ней. Джиллиан напрягала голосовые связки, но голоса не было. И еще ей мешала пластиковая маска на лице, она гасила звуки и не давала возможности сделать глубокий вздох. В легких закололо, она пошевелила левой рукой, хотела ее поднять и стащить маску, но не выдержав усилий, провалилась в тяжелый сон, словно в вату.

Кардиомонитор противно запищал, фиксируя участившийся пульс и частоту дыхания.

Мужчины прервали разговор. Один из них высокий и смуглый наклонился над Джиллиан. Удовлетворенно кивнув головой.

- Она все еще спит. Дыхание нормализуется, думаю, стоит уменьшить подачу кислорода.

- Принудительная вентиляция легких больше не потребуется? – Кэл посмотрел на бездействующий прибор искусственного дыхания, именно он поддерживал жизнь в Фостер почти две бесконечно длинные недели.

- Нет. Мы будем круглосуточно следить за ее состоянием, доктор Фостер дышит сама. Не смотря на негативные прогнозы местного пульмонолога, она выкарабкалась, невероятная жажда жизни, – врач удивленно вскинул вверх брови, – Хотя и я считаю это чудом.

- Фостер без боя не сдается, – улыбнулся Кэл одними губами, пытаясь пошутить.

Джиллиан не знала, она слышала этот разговор или он ей приснился, но в следующий раз, когда она снова открыла глаза, была ночь.

Вместо давящего на глаза резкого люминесцентного света, в дальнем конце палаты горела настольная лампа под оранжевым абажуром. Там на узком диванчике сидела пожилая женщина и читала журнал, изредка переводя взгляд на Джиллиан.

Дверь открылась, вошел Кэл и что-то тихо сказал сиделке, она кратко улыбнулась и взмахнула рукой, вставая на ноги. Женщина положила журнал на тумбочку, рядом с букетом желтых нарциссов, и вышла из палаты. Кэл осторожно пододвинул стул к кровати, и аккуратно присел на него, медленно, стараясь не произвести шума, закинул ногу на ногу. Наверно если бы могла, то Джиллиан рассмеялась – это совсем не походило на привычное поведение Кэла. Он наклонился вперед, дотронулся до руки Фостер и нежно погладил, затем сжал ее вялую, прохладную ладонь между своих потрясающе теплых и нежных ладоней, легонько водя кончиком безымянного пальца по запястью. «Щекотно», – хотела отругать его Джилл.

- Не волнуйся, милая. Все будет хорошо, ты выкарабкаешься из этого ада. Ты же у меня сильная девочка.

Джиллиан напрягла мышцы лица, чтобы открыть рот, но голос все еще отсутствовал. Саднило в горле, а режущая боль в груди пошла на убыль и почти не мешала глубоко дышать.

Кэл продолжал ее успокаивать.

- Ты же сделаешь это ради меня. Ради нас. Ради нашего будущего. Любимая.

Сделает – что? Она хотела подтвердить, что хорошо себя чувствует. Голова не болит, только затекла спина и хочется перевернуться на бок.

“Любимая?” – Кэл действительно произнес это слово. Или ей просто хотелось его услышать?

Кэл отпустил ее руку и перегнулся через кровать, чтобы поправить покрывало.

Ну почему же она не может говорить? Джиллиан пошевелила пальцами левой руки – они двигались. Согнула локоть и смогла дотронуться до плеча Кэла. Он подпрыгнул, рухнув обратно на стул, и уставился на Фостер, приоткрыв рот.

- Джиллиан! Ты очнулась.

Ее снова затягивало в глубокий омут. Джиллиан бешено сопротивлялась сну. Палата вдруг наполнилась людьми. Над ней склонились двое в белых халатах. Один из них поднял и опусти ее правую руку – она была загипсована. Почему? Другой улыбнулся и сделал укол в левое предплечье. Джиллиан все видела, но ничего не чувствовала, затем ей сделали еще один укол в бедро. Она вздрогнула. Уф! Это оказалось больно. Она чувствует. И снова провалилась в серое облако …

Вынырнув из сна, Джиллиан несколько раз моргнула и, не увидев ничего кроме белоснежного потолка над собой, прикрыла все еще тяжелые веки. Сделав несколько глубоких вздохов, она с трудом, но все же смогла повернуть и приподнять голову, и даже немного пошевелиться. Скосив глаза в бок, она увидела иглу, воткнутую в вену, тоненькую трубочку и пластиковый пакет на стойке. Ощущение было странным, словно она вернулась в прошлое, сейчас распахнется дверь, и палату войдут двое в темных костюмах при галстуках и начнут задавать вопросы о пожаре. Нет. Джиллиан улыбнулась своей ошибке. Он был один, симпатичный латиноамериканец.

Немного передохнув, Фостер медленно обвела взглядом палату и изумилась количеству окружавших ее разнообразных приборов и приборчиков. Некоторые уже отключили, и они тускло отсвечивали погасшими мониторами, другие даже зачехлили, но несколько по-прежнему усердно трудились, светились голубым экраны, на них выплясывали свои замысловатые танцы разноцветные диаграммы, мерцали цифры посекундно меняя значение, отражая данные о ее состоянии. Джилл обнаружила с десяток датчиков приклеенных к ее телу, и уже хотела запаниковать – она тяжело больна, но не успела, рядом с кроватью появился улыбающийся Кэл. Значит все не настолько ужасно, накативший было страх, отступил, глаза закрылись.

- Кивни, если слышишь меня, – ласково попросил Кэл, легонько касаясь ладонью плеча Джиллиан и заглядывая ей в лицо.

С трудом разлепив губы, она прошептала.

- Слышу, – сморщившись от усилия, все же подняла левую руку и коснулась горла, – Почему болит? Где я?

- Фостер … – он расплылся в широкой улыбке.

- Почему? – широко распахивая глаза, почти беззвучно просипела Джиллиан, напрягая голосовые связки, она настаивала, ей почему-то казалось очень важным, получить ответ на этот простой вопрос.

- Спокойно, не стоит нервничать, – Кэл улыбнулся одними губами, дернув уголком рта, погладил Джиллиан по предплечью. Он старался поймать напряженный мечущийся взгляд Фостер. Ее губы подрагивали, на висках выступила испарина, она попыталась приподняться, но бессильно откинулась на подушку, голова безвольно повернулась на бок, из-под плотно зажмуренных ресниц через переносицу скатилась слезинка.

- Почему? Что со мной, – прочитал Кэл по губам Фостер, ее веки дрогнули, влажные ресницы разлепились, и она вопросительно уставившись ему в лицо.

- Ты не могла дышать самостоятельно, пришлось интубировать. Легкие отказались самостоятельно работать. Левое подверглось частичной деструкции, – официально, и как-то механически, объяснял Кэл. Старательно гася вспыхнувшую внутри себя радость и желание ощупать Фостер – удостовериться в реальности происходящего. Она говорит, смотрит на него испуганно, а губы уже пытается сложить в улыбке. Не сдержавшись, он вскинул руки над головой и закатил глаза говоря: – Джилл, милая, у тебя в горле две недели торчала трубка, потому что … – оборвал фразу на полуслове, увидев, как исказилось лицо Фостер.

- Что со мной? – ее голос был похож на едва слышный шелест, – Это из-за пожара? – она пыталась сложить в одно разбегающиеся мысли. «Пожар. Дым. Легкие. Тяжело дышать». – Да, Кэл? – она едва шептала, а ее раздувающиеся ноздри и взгляд, в ужасе кричали, требуя правды.

Он потряс головой и тут же нахмурился, поджал губы, поднимаясь со стула и отворачиваясь от Джиллиан.

- Кэл … – едва выдохнула она, но Джилл казалось, что она закричала.

- Дело не в пожаре, – глухо ответил Кэл, пройдясь по палате.

Последние слова подействовали успокаивающе, ощущая как усмиряет свой ритм всполошенное сердце, Джиллиан следила взглядом за Кэлом, расхаживающим туда-сюда. Ей почудилось, или она действительно увидела, что его глаза как-то странно блеснули? Отражение света? Неужели это слезы? Ей вдруг захотелось погладить Кэла по голове и успокоить, пообещать быть хорошей девочкой и не расстраивать его, мужчины, они хоть и считаются сильным полом, но … с другой стороны Кэл и слезы? За все время их знакомства она ни разу не видела даже намека на эту душевную слабость. Даже в состоянии сильнейшего опьянения он никогда не пускал скупую мужскую слезу. Набравшись по уши, он зверел или делался равнодушно-безразличным. Главной по слезам в их тандеме была она, и Кэл насмешничал, частенько обзывая ее плаксой.