— Я согласна, — кивнула королева, но в глазах Луретты блеснули слезы. Она спасала жизнь сестры, но отдавала ее во власть старика, не зная, будет ли ей благодарна Каторина, если Повелитель Драконов и вправду сможет вернуть ей жизнь. Быть может, королева еще проклянет тот час, когда обменяла жизнь сестры на ее свободу. Быть может, и народ Инуара проклянет ее за это…
Маг, тем временем, сунул руку в огонь и вынул оттуда пылающее полено. Пламя завивалось струей вокруг его кисти, пальцы спокойно лежали на вспыхивающих углях.
— Больше не произноси ни звука, твой голос выдаст тебя. Я не хочу, чтобы те, кто придет мне на помощь, знали о твоем присутствии. И не двигайся с места.
Обойдя Луретту по кругу, маг откинул в сторону шкуру и очертил на камнях пола защитный круг.
— За границы угля не шагай, — велел он. — Выйдешь — можешь погибнуть.
Луретта лишь кивнула. Голос от чего-то оставил ее.
Маг подошел к окну, по-прежнему сжимая горящую головню, вгляделся в предутренний сумрак, удовлетворенно кивнул. На мгновение Луретте показалось, что он преобразился: сутуловатая спина выпрямилась, седые волосы вдруг почернели, морщины разгладились. Но то почудилось на долю секунды, вот маг повернулся, и Луретта уверилась, что перед нею все тот же старый маг. Он дохромал до постели больной, размахнулся и швырнул на пол головню. Вспыхнул сноп искр, взметнувшись до потолка, и королева невольно заслонилась ладонью, боясь, что ее обожжет. Но жара не было. Искры завертелись бешеной круговертью, рождая оранжевое свечение, нечто гибкое качнулось внутри огненного смерча, приподнялось, извернулось, блуждая по стенам невидящим взглядом, словно ища кого-то, но то был чистый огонь, и королева не могла бы сказать, что он походил на какое-то живое существо.
Пламя покачивалось из стороны в сторону, завораживая, касалось стен, и Луретте казалось, что тканевые пологи вот-вот вспыхнут, побегут рыжие языки вверх, к потолку, черня губительным дыханием камень. Но нет, огненный смерч отклонялся, оставляя ткани нетронутыми, будто не существовал вовсе. Маг подошел к тумбе у кровати, опустил руки в таз для умывания, полный воды. Зашипел пар, забурлила вода, белесая дымка враз заволокла комнату, и королева невольно протянула руку, пытаясь нащупать что-то в непроглядном тумане. Теперь она видела лишь рыжие сполохи огня и непонятные серые тени, заскользившие вокруг. От этой пляски закружилась голова, и Луретте захотелось опуститься на пол, но очерченный магом круг был слишком мал, королева боялась неосторожным движением нарушить защитную черту. Сердце отчаянно колотилось в груди. Стоять на границе настоящего колдовства — это не шутка. Мечущиеся тени обрели очертания высоких, худых фигур, они запели что-то, но королева не понимала слов. От этой песни кровь застыла в жилах, и она вдруг необычайно четко разобрала, как тянутся через туман к ее защитному кругу тонкие, белые руки с длинными, желтыми ногтями. Множество глаз впилось в нее взглядами, засветилось вокруг мертвым, зеленым светом. Крик рвался из груди, и спасительная дверь была совсем рядом, достаточно было сделать всего несколько шагов. Вот он, выход из комнаты. Но королева помнила наказ мага: не шевелись, молчи. И она стояла, с ужасом глядя, как приближаются уродливые ладони. Ноги одеревенели, все тело будто закаменело, парализованное страхом. Теперь она не могла ни думать, ни крикнуть.
Руки тянулись все ближе, но внезапно словно натолкнулись на невидимую стену, заскользили по ней, ощупывая, и нырнули обратно в туман. Все разом.
Протяжно закричала Каторина, завыло нечто совсем рядом. Расправляя огромные черные крылья, сотканные из мрака, в оказавшейся вдруг тесной комнате рыкнуло древнее чудовище, прогоняя прочь призраков. Сверкнула молния и, вспыхнув, опало пламя. На мгновение комната погрузилась в темноту, и Луретте показалось, что она ослепла и оглохла. Потом вдруг сквозь темноту проступило мягкое, желтоватое свечение, и в разгорающемся свете королева увидела свою сестру, лежащую на кровати, и сидящего рядом мага. Его руки лежали на пухлой груди Каторины, а пальцы испускали живой, словно бы солнечный свет.
Через мгновение Луретта поняла, что на пол через широкое окно падает первый утренний луч.
Сияние ладоней погасло. В камине, выгорев, зашуршали, осыпаясь белым пеплом, дрова. Казалось, зола даже остыла; ветер тронул ее и вынес на пол, повлек, путая в опаленных лисьих шкурах. Маг тяжело вздохнул, поднялся, но не устоял на ногах, схватился за деревянную колонну кровати, повис на ней и медленно сполз на пол. Каторина, сонно зевнув, подняла руку к лицу и потерла лоб.
— Можно мне выйти? — срывающимся голосом спросила Луретта.
— Да, — хрипло отозвался маг.
Королева бросилась к кровати сестры и стала целовать розовые щеки, каких у Каторины уже много лет не было.
Глава 1. Младенец
Чтобы ясно понимать природу вещей, нужно разделять силу человека, дарующую ему возможность творить магию, и его время. Обе эти составляющие можно рассматривать как энергии, но их истоки и предназначение различны.
Так, время напитывает любое тело с рождения. Его поток отделяется от общего линейного течения и достается человеку, животному или предмету. Именно время делает нас устойчивыми и целостными в мире. Это вовсе не означает, что у человека, которому суждено внезапно погибнуть от несчастного случая или насилия, с рождения времени меньше, чем у других. Пути жизни имеют столь много перекрестков и поворотов, что нельзя с уверенностью утверждать, что судьба с самого начала определена. Тем не менее, маги часто говорят, что события записаны в Книге Судеб, имея в виду, что некоторые события на своем пути невозможно миновать, как бы ты не был хитер или предусмотрителен. Это в большей степени метафора, чем факт. И все же, если человека ждет скорая гибель, истинный маг может распознать ее приближение по истечению времени из тела. Я вижу это так, будто в песочных часах, коими можно представить человека, песок пересыпается вниз и исчезает. Впрочем, нужно понимать, что это то, с чем можно сравнить видение, но ни как не то, чем оно является на самом деле.
Итак, не смерть наступает из-за того, что подходит к концу отмерянное время, но время уходит от прикосновения смерти. Только так должно быть, но есть и третья сила.
Фантомы, вот кто способен убивать, отбирая время. Считается, что они — лишь обрывки иного, мертвого и пустого быстрого времени, слепого и алчного, не имеющего ничего общего с привычным течением жизни. Его источник нужно искать в другом пространстве там, где за границей материального лежит иной мир чистого движения в пустоте. Там нет других энергий, а сам этот мир походит на затянутую влажным туманом бесконечность. Фантомы — это обрывки пустоты, которые пробираются в миры живых лишь с одной целью: вобрать в себя как можно больше времени. Лишь переполнившись жизнями, фантом обретает плотность и тело, но является, по сути, вместилищем всех отнятых душ. Доминирует ли над остальными один какой-то разум, или материальный фантом всегда испытывает разделение внутри себя, не знает никто. Зато я могу с уверенностью утверждать, что, наполнившись, фантом, тем не менее, не теряет способность впитывать в себя время живых, но теряет к этому интерес с тем, как постигает чудовищность своих поступков. Один фантом способен умертвить тысячи, чтобы обрести плотность, но и эти жертвы чаще всего не могут насытить сосуд его существа.
Книгам известны случаи, когда фантомы обретали материальное тело и оставались существовать бок о бок с другими. Последнее могло случиться лишь чудом, потому что маги всегда следили за течением времени и уничтожали его порождения безжалостно, понимая, как проще всего обрести плотность фантому: поглотив дракона. В Древних достаточно времени, чтобы затушить алчность пустоты.
На данный момент мне известен лишь один фантом, уцелевший после того, как пограничный мир был разрушен, и магам пришлось покинуть его умерщвленное тело, чтобы спасти череду других, отдаленных миров.
Имя этому фантому — Шива, и он жив до сих пор. Он примечателен главным образом тем, что старается уберечь миры от таких, как он сам, но я затрудняюсь ответить на вопрос, сожалеет ли он о всех тех убийствах, которые совершил. С большой долей вероятности ответ «нет», а его самоотверженная борьба со временем — лишь следствие желания сохранить привычное и удобное течение вещей и событий…
Из ранних заметок Демиана Хромого, Повелителя Драконов.
320 год от возведения замка Инуар.
