Призраки, идущие по улице, вдруг обратили на нас внимание, привлеченные голосами, которых этот мертвый город уже давно не слышал. Их лица исказились гневом, вытянулись, рты раскрылись в жутких оскалах.

Мы стояли как зачарованные. Они не походили на обрывки тумана или на дымку. Их контуры были четкими, но цвета казались блеклыми, и призраки светились, будто распираемые изнутри энергией. Движения их были плавными, а в воздухе оставался едва заметный, быстро гаснущий след.

— Надо уходить, — я потянул Мастера за рукав. Призраки подступали.

— Ты же знаешь их, — маг не сдвинулся с места. — Ты часто ходил в библиотеку.

— Они не узнают меня, — отказался я, чувствуя, что не хочу сейчас проверять утверждение Мастера. — Назад!

Мне пришлось силой тащить его за собой. Маг точно был не в себе, оборачивался, выискивал среди спешащего по нашим пятам потока знакомые лица, пытался кого-то окликнуть, но я чувствовал, что нас с призраками разделяет как минимум один слой энергии, из которых состоит весь мир, как луковица собрана из чешуек. Они не понимали нас и видели лишь то, что хотели. И они могли причинить нам вред, как убили жителей Форта, внезапно обнаружив себя в темных глубинах библиотеки, а не в собственном мире грез.

Призраки нагоняли. Их волна, подобная обезумевшей толпе, поддавшейся панике, вытекла из ворот города и наполняла ночь жутким, потусторонним воем. Они жаждали только одного: убить чужаков, вторгшихся в их владения и вновь напомнивших им о том, что все они мертвы. Или, быть может, призраки знали, кто мы на самом деле и хотели отомстить.

Мастер внезапно вырвался, остановился, повернувшись лицом к накатывающей смерти.

— Ну, идите, возьмите меня! — заорал он, не делая, впрочем, попыток защититься.

— Ты с ума сошел, — я метнулся обратно, ухватил его за плечи и развернул к себе:

Ничего еще не закончилось, понял?! Если Рене нужна твоя помощь, если есть еще какие-то шансы… да как ты смеешь вообще так поступать, когда мир разваливается на части?

Я ее так любил…

Будто эхо его мыслей, не слова и не обращение ко мне. Я впервые подступил к магу столь близко и, должно быть, впервые в жизни он не отстранял меня, полностью открываясь, будто надеясь, что я разделю с ним его собственную боль.

Ты не имеешь права умереть сейчас. Ты предашь их всех.

Думаешь, только тебе дозволено выбрать смерть?

Не следуй моим путем, он ведет в неверном направлении!

И это говоришь мне ты?!

Да, драконьи кости, это говорю тебе я! Говорю после всего, что перенес!

И сколько раз в подвале Лааль ты думал об этом?

Каждый день.

И сделал бы?

Да, но у меня не было возможности, как у тебя нет возможности поступить так сейчас.

Ты будешь мне мешать? Да ты же никто, самый обычный человек, вечно в мыслях ноющий и жалеющий себя, не умеющий делать то, что должно! Я таких как ты видел сотни, и все они мертвы! Думаешь, ты особенный?!

Я сейчас думаю только о том, как бы добраться до таверны, Мастер! Думаю о том, что делать с Марикой, Аленом и Гевором! Не смей оставлять меня одного! Ты не дал мне умереть, думаешь, я позволю тебе? Да ты смешон!

Наш разговор занял мгновение между вдохами, я дернул его за ворот и снова потащил прочь, встав между спиной мага и накатывающими призраками и подгоняя его толчками между лопаток.

— Быстрее, ну же!

Мы неслись вниз с холма и дальше, по ступеням между портовыми домами. Призраки рассеялись вокруг, загоняя нас будто дичь, и я знал, что если поверну не туда и окажусь в тупике, мне придется развернуться и сражаться с ними, пытаясь противостоять душам давно умерших людей.

Мне доводилось читать о ритуалах, изгоняющих блуждающие души; я знал, что если оборвать связи, любые энергии распадутся, и весь секрет состоит в том, чтобы увидеть эти связи. Я уже однажды проделал подобное, поддавшись интуиции, в пропитанном отголоском грез подвале Гранд Сити. Но сейчас, стесненный рунами, исчертившими мою руку, я боялся встречи с жителями библиотеки, боялся, что не сдюжу. Они были слишком целостными и неявными для меня, а времени на то, чтобы разобраться не будет. Теперь и всегда было легче отступать, чем раз за разом пробиваться через наброшенные на меня чары, ужасаясь тому, сколь многое приходится тратить на противостояние.

Я бежал, увлекая за собой Мастера, в надежде найти спасение в таверне, а мой разум, сметенный воспоминаниями, пульсировал, награждая жгучими волнами страха. Я помнил другие улицы разрушенного города, темные провалы этажей и осыпающийся камень, разбитое стекло и рассыпающуюся в рыжую пыль сталь. Я снова переживал другую отчаянную гонку, ощущал боль в ноге, такую же невыносимо острую, как и раньше, и слышал неумолимое дыхание времени у себя за спиной.

Теперь мне все было предельно ясно: и почему на улицах в порту никого нет, и почему окна и двери закрыты, а из домов не доносится ни звука. Все, кто привлекал к себе внимание призраков, рисковали собственными жизнями.

— Нас могут не пустить, — шипяще произнес Мастер вслух то, о чем я думал, и перемахнул через парапет, вместо того, чтобы спускаться по узким ступеням.

— Если нас не пустили, то их тоже, — крикнул в ответ я. — Нам нужен дождь, сделай это!

И маг сделал. Очередная зарница внезапно замерла, расцветая маленьким солнцем, а потом вокруг встали непроглядные потоки воды.

Мастер остановился, прислушиваясь и тяжело дыша. Грохотали по крышам и камням мутные струи, мир стал еще более темным, неявным, но угроза внезапно отступила.

— Как я сам не догадался? — он придвинулся ближе ко мне, чтобы не кричать. — С этого стоило начать. Пойдем, осталось недалеко. Надеюсь, наши друзья в безопасности и не валяются истерзанными куклами рядом с таверной.

Предположение было ужасным и то, что мы застали перед закрытыми дверьми под вывеской с кружкой пива и обглоданной костью, показалось нам даже забавным. Ален устало барабанил в дверь, из-за которой злым шепотом посылали в его адрес проклятья и угрозы. Марика сидела у стены, сжавшись в маленький комок, и плакала, вся мокрая, будто притопленный в ведре котенок. Гевор сидел на корточках рядом.

При нашем появлении, которое стало для них неожиданностью, Гевор вскочил. Струи дождя до последнего скрывали наше приближение, а грохот капель скрадывал звуки и, похоже, мы здорово их напугали, потому что Ален, прижавшись к стене, сперва выставил вперед руку с коротким ножом, а потом облегченно вздохнул.

Марика, тоже подскочив, бросилась к Мастеру, и тот был вынужден обнять ее.

— Нас не пускают, — жалобно сообщила девушка.

А я внезапно понял, что мне все равно. Марика больше не была той сильной и смелой, взбалмошной и дерзкой девочкой, с которой мы оказались запертыми в одной клетке израненного корабля. Теперь это был нежный цветок, ранимый бутон, который следовало оберегать и утешать. Это была другая Марика, и она принадлежала другому. И ни одна струна в моем сердце больше не звучала. Если я хочу избежать равнодушия, мне придется сделать это: вторгнуться в ее разум и разорвать чары Лааль. Иначе передо мной будет другая, чужая и ненастоящая женщина.

Мастер отодвинул в сторону Алена и с силой ударил носком сапога в дверь:

— Эй, Матиас, открывай, поросячья харя, или я войду сам!

— Проваливай, или я заколю тебя вилами! — тут же охотно отозвались из-за двери. — У моей стражи уже заряжены все арбалеты, только покажитесь, мы вас научим, как себя вести.

— Матиас, ты, верно, не узнал меня, — хохотнул маг, — неужели ты не пустишь к себе мага Форта?

— Магов Форта мы уже много недель не видели, а вот призраков видели и не раз, так что убирайся и, если тебе жизнь дорога, забейся в угол поглубже и молись.

— Ну, ты у меня договоришься, — проворчал Мастер, и из-под двери медленно поползли струйки едкого дыма, едва различимые в темноте. — Я ж тебя заживо сожгу!