Альбус Дамблдор, молодой гений, который, сломав систему временного континуума, с помощью сверхсильной магии и литра паленой водяры, создал из сарая, ведра гвоздей, оголенных проводов и скотча пресловутую АЭС, дабы вершить великие дела. Вот, собственно и все, чем в своей жизни гордился будущий пахан.

Но, грея под сердцем гениальную мыслю сбежать от «тех, кто может прийти с проверкой», Дамблдор, в документах записав «Пушинку», как колбасный заводик, не спешил занимать кресло «атомного пахана», а выбрал должность тихую, мирную, несколько криминальную. Должность, которая позволяла оставаться в стороне от организационных моментов и пристально следить за работой АЭС. Должность, которая скроет его скромную персону от лишних вопросов.

Он выбрал путь буфетчика.

— Да шо ж ты делаешь?! — гаркнул Дамблдор, треснув половником одного из работяг в очереди. — Не тронь пирожки своими грязными лапищами! Ишь ты, изголодавшийся!

Работяга, обозлившись, как и многие другие, на склочного буфетчика, разъяренно плюнул в огромную кастрюлю с компотом и, с остервенением схватив тарелку с супом и пампушку, устремился к столу.

Дамблдор, протерев лоб салфеткой, продал три сосиски в тесте голодному сторожу, вытащил из подноса с ватрушками чей-то зубной протез и снова рявкнул матюк в адрес наглого мужика, лезшего без очереди.

— Да у вас бутерброды с плесенью! — крикнул мужик.

— А у вас рожа страшная! — прорычал Дамблдор. — Иди отсюда, гурман хуев!

И, окликнув повариху, потребовал выставить поднос с заварными пирожными, отвернулся от прилавка.

— Пирожок с вишней и компот, — произнес чей-то глухой голос из очереди.

— Ага, щас, — бросил Дамблдор. — Вот сейчас все брошу, и пирожок тебе вручу! Не видишь, сволота, у меня прием товара?! Люда, ставь пирожные к стене! Ну убей того таракана!

Повариха что-то проворчала.

— Ну и что, что он размером с собаку, Люда, у нас тут АЭС, а не оптовый рынок, — надрывая горло, орал Дамблдор.

— Пирожок с вишней и компот, — повторил клиент.

Дамблдор, схватив половник, круто обернулся, чтоб треснуть наглеца по щам, но так и замер в позе гладиатора в чепчике и фартуке.

— Гриндевальд Анатольевич, — благоговейно прошептал он и смутился.

Молодой Гриндевальд, еще не крашеный басмой и не изнаркоманеный различными ништяками, отодвинулся на всякий случай подальше и, дождавшись своего законного хавчика, поблагодарил буфетчика, сунув ему в фартук купюру.

Дамблдор, чувствуя себя не иначе как стриптизером, покраснел и поймал взгляд молодого ученого.

— Слышал, вы теперь главный инженер реакторного цеха, — томно произнес он. — И как оно, Гриндевальд Анатольевич?

— Нормально, — лаконично ответил Гриндевальд.

И вдруг, одарив буфетчика шальным взглядом, прошептал:

— Присядьте ко мне за столик, Альбус, перетереть надо.

Завизжав от радости, Дамблдор, поставив табличку «Переучет» прямо на противень с пирожками, стянул с головы чепчик и кинулся вслед за объектом своих сексуальных желаний.

Гриндевальд, сев в самый дальний угол столовой, таинственно подергал бровями.

«Неужели он хочет сделать мне предложение?» — едва ли не растекся на атомы любви Дамблдор. — «Ой, не зря фату три года назад купил».

— Альбус, — мягко начал Гриндевальд, накрыв руку пахана своей (Дамблдор чуть от счастья не заорал). — Я долго ходил вокруг да около…не знал, как начать.

— Как есть, Гриндевальд Анатольевич.

— Я защитил докторскую диссертацию, — прошептал Гриндевальд. — У меня есть своя лаборатория…и я готов на этот шаг.

Купидоны, тащите носилки и уносите Дамблдора!

— Альбус, я знаю, что ты главный на АЭС, — произнес ученый. — И я знаю, что у тебя есть плутоний.

— Плутоний? — опешил Дамблдор.

— Да. В кастрюлях из-под борща.

Дамблдору вдруг что-то подсказало, что отнюдь не свадьбой здесь попахивает. Дело пахло керосином и попадаловом.

— Мне нужен плутоний, друг мой, — прошептал Гриндевальд. — Для своего рода экспериментов…

Глаза ученого блестели, как маргарин на солнце, но разве мог влюбленный до усрачки пахан думать о возможных плачевных последствиях своей наивности?

Он и опомниться не успел, как среди ночи, таскал в лабораторию Гриндевальда кастрюли с жидким плутонием, а его возлюбленный, благоговейно шепча слова благодарности, разглядывал сияющую жижу, с наслаждением вдыхал ее пары и бормотал что-то глупое про какого-то Глиста ГМО.

Наконец, опустив последнюю кастрюлю с натыренным в цехах плутонием, Дамблдор присел на захламленный стол, прямо задом на циркуль.

— Ну, Альбус, я твой должник, — обнимая кастрюли, улыбнулся Гриндевальд.

— На здоровье, Гриндевальд Анатольевич, — смутился Дамблдор.

Ученый откинул со лба волосы и косо взглянул на влюбленного дуралея.

— Валя. Называй меня Валей.

— Спину ровнее! — крикнул Гриндевальд, цепко сжав руку Дамблдора и застыв в танцевальном па. — Это венский вальс, а не какая-нибудь там полька-дристушка!

— Валя, ты где так плясать научился? — поинтересовался Дамблдор, послушно выпрямившись.

— Моя тетка из Годриковой Ноздри, Батильда Бертольдовна, помнишь, мы еще к ней в баню летом ездили, на танцы меня в детстве три раза в неделю водила. На народные. Но я и вальс освоил.

Они вальсировали по лаборатории, едва ли не сбивая мензурки, пробирки и огромную ванную, где булькало в жидком плутонии яйцо Глиста ГМО, а Дамблдор, млея в руках ученого, уже думал о том, удастся ли уговорить Гриндевальда напялить на их свадьбу фату и белое платье.

Неизвестно, о чем думал Гриндевальд, но в один момент, когда в результате урока танцев на пол полетел микроскоп (Дамблдор махал руками так, словно исполнял безумную версию танца маленьких утят), но в какой-то момент, наклонившись к буфетчику, прошептал ему в самое ухо.

— Мне виденье было…

— Ой, Валюша, кончал бы ты плутоний водкой запивать…

— Я тут давеча чай один заварил, — загадочно начал Гриндевальд. — Но не суть. Виденье мне было. Придут на землю эти гости заморские: мужик с беляшом, добрый молодец с волосами цвета кефирного и какой-то даун, который орет что-то про «етить твою коромыслом!». И, не поверишь, злой цыган безносый будет по миру ходить, землю топтать.

— Валя, ты как что-то пизданешь, — захихикал Дамблдор.

Но Гриндевальд не унимался.

— Цыган будет опасен, Альбус, — прошептал он. – И, видит мой Третий Глаз, только мы можем вершить правосудие. Я знаю, как спасти мир сей от зла, скверны и алкоголизма.

Дамблдор замер.

Гриндевальд выпустил его руку и, открыв шкаф продемонстрировал своему другану причудливую швабру с приклеенными к ней елочными игрушками.

— Это джедайский меч, Альбус. Дар Брата…

— Валя, — ахнул Дамблдор. — Ты что удумал?

— Мы соберем Дары Братьев и осуществим Теорию Большого Пиздеца, дабы уничтожить мир, а самим спрятаться здесь, — затараторил фанатичным голосом Гриндевальд. — В Тайной комнате! Я построил ее для нас, чтоб пережить Апокалипсис, который поставит крест на рождении безносого цыганенка!

— Ты построил ее для Глиста ГМО!

— Я построил ее для нас, даун! Это наш бункер!

Дамблдор раскинул руки в объятиях, чтоб присосаться к губам ученого, как вантуз к плоской поверхности, но что-то среднее между тупостью и верой в светлое будущее словно выстроило каменный барьер между ними.

— Валя, я не буду искать Дары Братьев!

— Я уже нашел их! — крикнул Гриндевальд и, открыв ящик стола, выудил оттуда полиэтиленовый пакет с золотым кольцом. — Кольцо Всевластия! Я стащил его у каких-то босоногих карапузов.

А затем метнулся к вешалке и стащил с нее расшитый звездами дождевик.

— Дождевик-невидимка! Сшитый на рязанской текстильной фабрике. Я собрал все, Альбус. Осталось лишь исполнить волю Братьев и привести Теорию Большого Пиздеца в Практику Большого Пиздеца!

И, не сдержавшись, захохотал как маньяк.

— Да ты ебанулся, Валя! — заорал Дамблдор. — Это все потому что тебя не взяли на «Битву экстрасенсов»!