Я замер. Ни я, ни тень не шевелились. Казалось, передо мной стоит сгусток тьмы, но это был человек в черной одежде. Я слышал его спокойное, едва уловимое дыхание. Он не волновался. Он был уверен, что мне никуда не деться.
Я настолько сосредоточился на стоящем передо мной человеке, что ошибся во второй раз. За спиной моей что-то зашуршало — меня окружили!
Я по-кошачьи гибко прянул в сторону, уходя с дороги, и тут из-за спины приглушенно ухнуло. Опять!
В канаве, куда я угодил, скатившись с дороги, плеснулась вода, стало нестерпимо больно дышать. Я поднялся и полез вверх, оскальзываясь на глине. Выкарабкался, оказавшись на другой стороне канавы в редком подлеске
— Попал? — донесся звонкий голос из темноты.
— Один труп, — уверенно ответили с той стороны, откуда по мне стреляли. — Остались еще двое и цель.
Они меня трупом посчитали, догадался я, опускаясь на землю и замирая. Только бы теперь не заметили.
— Поди проверь тело, — это был третий голос.
Черт!
Я попытался ползти, но спина и весь бок охватила нестерпимая боль. В этот момент яркий луч фонаря ударил в мою сторону.
— Жив он! — раздался возмущенный возглас. — Добей живо!
В следующее мгновение кто-то уверенно и ловко сиганул через канаву, и в висок мне уперлось холодное дуло пистолета. Я почувствовал, как напряженно давит палец на спусковой крючок, и понял, что медлить нельзя. В следующее мгновение ноги у мужчины подкосились и нападавший мягко бухнулся набок, съехав в канаву. Сознание он потерял мгновенно, и даже понять не успел, что же произошло на самом деле.
Под курткой расползалось неприятное, влажное тепло. Теперь я вовсе ничего не видел — я лишился зрения от усилия воли, которым погасил сознание врага. Но это вовсе не значило, что я выиграл бой. Я лишь на несколько тягучих минут отсрочил момент своей гибели. Канава с водой, там меня и похоронят. Какая нелепая смерть.
— Не стрелять! — внезапно крикнули слева. Яркий луч фонаря окатывал меня с головы до ног. — Это цель!
— Скотина! — выругался третий нападавший. — Не по тому стреляли.
— Жить будет?
Ко мне перепрыгнул еще один мужчина. Он схватил меня за плечи и мощным броском перекинул через канаву обратно на дорогу. Я кубарем покатился по земле и остался лежать у ног того, кто держал фонарь.
— Эй, ты будешь жить? — склонился надо мной мужчина. В одной его руке был пистолет, в другой узкая черная трубка галогенового фонарика.
Я с трудом сел. Тягаться с двумя вооруженными людьми я уже не мог. Как все-таки просто меня сломать. Насколько уязвимо человеческое тело.
Я сунул руку под куртку и морщась, ощупал бок. Пуля вошла со стороны спины и вышла из живота прямо из-под ребра, но. Судя по всему, я отделался легко — так, кожу попортили.
— Шура, Стас в отключке в канаве плавает, — зло сообщил второй мужчина и, дернув меня за волосы, повалил на землю. — Мокрый, гад, — для уверенности он пнул меня в бедро, защелкивая на руках наручники.
— А раз в отключке, Гриня, так выуди его и поехали.
— А остальные? — Гриня растерянно замер надо мной. — Был приказ убить всех.
— Свяжись с шефом и уточи, — предложил Шура. — А я бы вообще предложи валить отсюда, потому что мы за этим придурком уже много лет охотимся, и тут такая удача. А вдруг упустим?
Приглушенно зашипела рация, вспыхнули фары машины и я, скосив взгляд, увидел темную фигуру.
— Серж, прием.
— Слушаю, Серж, — отозвался хриплый, искаженный помехами и шипением голос.
— Мы взяли его, шеф. Он отошел от лагеря, мы приняли его за охранника и ранили.
— Жить будет?
— Конечно будет, — жизнерадостно отозвался Гриня. — Но как остальные?
— Отставить! Ведите немедленно.
Ну-ну, — подумал я, пытаясь перевернуться на бок. Сырость под курткой мне ужасно не нравилась. — Я бы не был так уверен в том, что доживу…
* * *
То меня насильно тащили в Город призрак, теперь же мы ехали прочь от Припяти. Может, это судьба смеется надо мной и мне не суждено встретиться с приведениями? Лучше бы это были не домыслы…
Но что же подумает Лысый, когда проснется по утру и обнаружит, что меня нет? Он ведь точно решит, что я сбежал! И тогда Вовке…
Я отчаянно искал выход, но мне было слишком плохо. Поскольку я нужен был живым, меня даже перевязали бинтом из аптечки, просто перемотав поверх футболки. Не скажу, что это очень помогло, только усилило боль в боку. Дышать было мукой, кроме того, к этому моменту я потерял уже много крови, ужасно хотелось пить.
Мы ехали куда-то на добротном, но старом УАЗике, движок работал натужно, колеса месили весеннюю дорогу, нас ужасно трясло на ухабах, и я то и дело от боли терял сознание. То ли дело было на джипах Лысенко…
— Сколько мы тебя преследовали, — горько усмехнулся в усы худой мужчина лет сорока. Я как раз очнулся, с трудом подняв гудящую голову и пытаясь понять, где я. — Ты мне как родной стал, Нелюдь, все о тебе знаю и с тем ничего. И вживую впервые вижу.
— Шура, — с трудом выдавил я. — Зачем вы так?
— Без обид, Димка, жалко, что тебя подстрелили. Это чистой воды случайность, в темноте тебя за мордоворота Лысого приняли. Веришь, себе бы не простил, если бы тебя застрелили…
— Ага, Шеф тебе бы тоже не простил, — хохотнул водитель Гриня.
— Нет, — я тяжело втянул воздух, передыхая, — деда моего зачем убили? Отца…
— Ой, не говори, — Шура отвернулся, вглядываясь в темноту за окном. — Дедуля твой крепким орешком оказался, с потерями раскололи. Сливу прикончил, ружье ему в грудь разрядил, мы до больницы его довезти не успели — в машине помер.
— Ага, — поддакнул сидящий на переднем сидении добротный мужчина, который благодаря мне искупал в канаве. — Я из-за твоего деда и тебя пулю в ногу тогда получил, до сих пор по погоде что не так — ноет.
Шура рядом со мной насмешлив ухмыльнулся. Я понимал, что они о чем-то умалчивают, намекают на какие-то одним им понятные события. Да Бог с ними, мне все равно не узнать, что там произошло и, если честно, я не очень-то и хочу…
Помолчав, Шура шутливо наклонил голову.
— Отец твой тоже вона сколько делов понаделал! — сказал он, довольно потянувшись. Да, они были очень рады, что поймали меня.
— А не заткнуться ли тебе, Шурик, больно ты разговорчив сегодня, — буркнул водитель Гриня, усердно вглядываясь в освещенную фарами дорогу. — Стас, скажи ему, чтобы не трепал языком попусту!
На эту просьбу Стас лишь пожал плечами, он не видел ничего предосудительного в словах своего напарника. Или друга. Или кем они там были…
— Чего вам все-таки от меня надо? — не удержался я. — Тоже оружие ищите?
— Тоже? — засмеялся Стас. — Тоже?! Да мы одни его и искали все эти годы! Столько сил положили, столько времени, чтобы тебя, маленький гаденыш, выловить! Так что как найдем его, так сразу в Припяти тебя закопаем под ближайшим забором, чтобы забыть как о страшном сне обо всей вашей семейке.
— Да не пугай клиента, — шутливо одернул Стаса Шура. — Он ведь от страха сейчас в штаны наложит или чувств лишиться. А нам тут вонь в кабине не нужна.
— Убили деда, — медленно сказал я. — Убили отца. Теперь хотите убить меня. И меньшего достаточно, чтобы отомстить. Но я немного подожду. Хочу увидеть вашего главного, что мне с шестерками квитаться?
..Плевать, что сейчас есть шанс на спасение. Плевать, что достаточно одного волевого усилия и в ближайшем леске стараниями Грини мы влетим в крайнее дерево. Делов-то! Но я буду ждать. Только не помереть бы от этой дырки в боку. Тяжелый запах крови казался невыносимо тошнотворным…
За то, что я назвал моих похитителей шестерками, Шура с чувством двинул мне в лицо. Я в очередной раз потерял сознание.
* * *
Черт его знает, сколько заняла дорога. Была еще ночь, когда мы приехали. Я так часто терял сознание, что потерял счет времени.
Машина остановилась на берегу шустрой, шумной речушки. Я такой и не знал. У речки был пологий, поросший зеленой травой берег, на котором горело несколько жарких костров. Здесь же стояло несколько походных палаток и большой полевой шатер.
