Друзья сидели в Общей гостиной и занимались уроками, когда кот Гермионы ни с того ни с сего набросился на сумку Рона, где притаилась Короста.
— Твой Глотик точно ненормальный. — Рон подозрительно поглядывал на свернувшегося на коленках Гермионы кота. — Он как будто слышал, что я сказал, что Короста у меня в сумке. Сразу на неё набросился. Посмотри, как он изодрал мою сумку!
— Что за шум, а драки нет? — полюбопытствовали близнецы Уизли, как раз проходившие мимо ребят на тренировку. Гарри должен был отправляться с ними.
— Это Живоглот! — злобно пробубнил Рон, показывая братьям рваную сумку.
— Мне придётся разочаровать тебя, Рон, но это — всего лишь твоя старая сумка, — покачал головой Фред.
— А вот это кресло — вовсе не Гарри Поттер, — с ухмылкой поддакнул Джордж.
— И торшер — не метла для квиддича…
— Уймитесь, — буркнул Рон, плюхнувшись в кресло и швырнув сумку на пол. — И идите куда шли.
— С превеликим удовольствием, — хором ответили близнецы. — Гарри, ты идёшь?
— Да, конечно. — Приятель поднялся с места и последовал за близнецами.
После их ухода Рон, демонстративно спрятав дрожащую от страха крысу в нагрудный карман, отправился в спальню, а Гермиона стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Сначала Чарити, теперь вот Рон… Живоглот успокаивающе мурлыкал у неё на коленках, словно не понимая того, что явился невольной причиной ссоры своей хозяйки и её друга. И пусть Гермиона знала, что завтра они помирятся ещё до обеда, сейчас было очень неприятно даже думать о возможном перемирии.
Неудивительно, что на следующий день Гермиона не хотела покидать пределы спальни. Но утро началось вполне хорошо: Лаванда и Парвати разбудили её, громко распевая поздравительный гимн, и подарили томик «Гадания для новичков, или как уверить неверующего и найти Третий глаз там, где его нет».
— Мы подумали, что тебе пригодится для подготовки к урокам прорицаний, — пояснили девочки. — Профессор Трелони любезно подарила нам эту книгу, а мы презентовали её тебе.
— Это очень… мило, — пробормотала Гермиона.
— Надеюсь, теперь ты изменишь своё мнение насчёт прорицаний, — сообщила Лаванда.
«Это вряд ли», — подумала Гермиона, но вслух ничего не сказала и сунула книгу под подушку.
Внизу, в Общей гостиной, девочку уже поджидали Гарри и Рон. Широко улыбаясь, Гарри вручил ей “Теорию средневековой нумерологии” — большую энциклопедию, повязанную бантом.
— Гарри, ну, что ты! Не стоило! — смутилась Гермиона, благоговейно осматривая книгу.
— Это самое меньшее, чем я мог отблагодарить тебя за твой подарок, — неловко улыбнулся приятель. — Боюсь даже представить, во сколько тебе обошёлся набор по уходу за метлой…
— О, пустяки! — отмахнулась Гермиона и посмотрела на Рона, чьё лицо было мрачнее тучи. — В чём дело, Рон?
— Да так, ни в чём, — буркнул мальчишка, вытаскивая из кармана маленькую коробочку. — Мой подарок, конечно же, не чета подарку Гарри, так что можешь преспокойно выкинуть его в ближайшую мусорку. — Рон небрежно бросил коробочку на кресло и ушёл, не дожидаясь друзей.
— Что это с ним? — удивилась Гермиона, глядя вслед приятелю.
Наклонившись, она достала коробочку и открыла её. Там оказался маленький карманный вредноскоп, как объяснил Гарри.
— С чего ты так расстроился? По-моему, очень полезный подарок, предупреждает об опасности… И вообще, я его буду носить с собой каждый день! — гордо и серьёзно объявила девочка на завтраке в Большом зале, подсев к Рону и демонстративно опустив вредноскоп в карман школьной мантии.
Рон неуверенно улыбнулся и склонился над тарелкой. Гермиона от души надеялась, что смогла его хоть немного приободрить. Его поведение крайне настораживало.
Вечером в Общей гостиной Фред и Джордж торжественно преподнесли Гермионе коробочку с подарком, оказавшимся роскошным писчим пером.
— Спасибо! — пылко поблагодарила Гермиона, поглаживая пальцами перо. — Но откуда оно у вас?
— Скажем так, — Фред подмигнул ей, — мы устраивали несанкционированную вылазку в Хогсмид.
— Что?! — потрясённо воскликнула девочка. — Но это же опасно! Сириуса Блэка видели там совсем недавно! И потом, это же нарушение школьных правил!
— Да брось, Гермиона, — отмахнулся Джордж. — Так, просто увеселительная прогулка.
— Но как вы обошли дементоров? — осведомился Рон.
— Много будешь знать, братец… — загадочно протянул Джордж.
— Станешь второй Грейнджер, — прибавил Фред, ловко увернувшись от Гермионы, намеревавшейся треснуть его учебником.
Рон принялся выспрашивать у братьев насчёт тайных ходов из Хогвартса, а Гермиону отвлекла Джинни, подошедшая к ней с загадочным видом и всеми силами старавшаяся не смотреть в сторону Гарри, дописывавшего работу по трансфигурации.
— Это тебе, — пояснила девочка, протянув ей свиток. — Сказали передать.
Как оказалось, это было поздравление от Чарити Бэрбидж. Благожелательное, но сухое и официальное. Гермиона скомкала его и швырнула в камин.
— Эй, Гермиона, ты чего? — спросил Рон, но девочка не ответила, схватила сумку с учебниками и скрылась в спальне.
Записка Чарити всё только испортила. Смаргивая слёзы, Гермиона закрылась пологом кровати и уткнулась лицом в подушку.
На уроке магловедения на следующий день Чарити всем своим видом показывала, что непричастна к письму. Гермиона придерживалась той же тактики. И потому для девочки было большим удивлением получить спустя ещё пару дней письмо от Чарити. Там была всего лишь одна строчка:
«Жду тебя сегодня в моём кабинете в шесть вечера, детка».
Сначала девочка хотела заупрямиться и не пойти на встречу, но потом, поразмыслив, решила, что, возможно, Чарити решила сделать первый шаг к налаживанию разорванных отношений. А ведь если человек пытается сделать первый шаг, разве это не значит, что ты должен пойти ему навстречу?
Ровно в шесть Гермиона нетерпеливо переминалась с ноги на ногу у двери кабинета профессора Бэрбидж, не решаясь постучать. В тот самый миг, как она подняла руку, чтобы постучать, дверь распахнулась, на пороге появилась Чарити.
— Проходи, — сухо пригласила дама, и Гермиона, невольно потускнев, вошла в когда-то столь любимый ею класс.
Заходящее солнце расцветило комнату чередой пёстрых закатных лучей, отражавшихся от стен, немногочисленных блестящих поверхностей и рамок фотографий. Чарити уселась за преподавательский стол, пригласив Гермиону сесть прямо напротив. Её лицо не выражало никаких эмоций.
— Ты хотела откровенный разговор? — без обиняков спросила профессор Бэрбидж и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ладно. Я расскажу тебе всё, что ты захочешь услышать. Валяй. Задавай вопросы.
Создавалось ощущение, что Чарити своим непроницаемым видом, мрачным лицом и холодным голосом пытается отгородиться от Гермионы и заодно от всего того, что ей нехотя придётся рассказать. Теперь, когда была возможность просить о чём угодно, Гермиона растерялась. Ей не очень-то хотелось теперь расспрашивать Чарити. Наверное, лучшим выходом было бы уйти, но… Но Гермиона не смогла удержаться. Избегая, как и Чарити, зрительного контакта, девочка прокашлялась и спросила:
— Почему твой боггарт принимал такой вид? Что-то случилось? Почему именно мёртвые дети?
Чарити глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Косые закатные лучи высветили каждую чёрточку её лица, и только теперь Гермиона заметила первые отметины возраста дамы. Морщинки на лбу, вокруг глаз и возле рта, бледные, почти невидимые пятна веснушек, шрам на виске, который прежде девочка не замечала, так как он был вечно прикрыт волосами, теперь собранными в строгий узел на затылке. Ещё один кривой бледный шрам спускается от подбородка по шее, совсем незаметный, но чётко выделенный ярким солнечным светом. Руки профессора Бэрбидж, лежавшие на столешнице и сцепленные в замок, едва заметно дрожали. Запутавшееся в слегка растрёпанных волосах Чарити солнце высветило их рыжевато-золотистым нимбом.
В кабинете стояла неестественная тишина, даже часы замолкли, и их тиканья не было слышно. Гермиона думала, что Чарити уже не ответит, но она неожиданно открыла глаза и заговорила твёрдым холодным голосом, лишённым всяческих чувств — таким, каким обычно излагают сухие факты:
