Джинни, потрошившая своё письмо, удивлённо вскинула голову. Когда же она различила знакомый атрибут старосты, то, взвизгнув, кинулась обнимать подругу, вереща и приговаривая:
— Я ничего иного от тебя даже не ожидала!
Голова у Гермионы пошла кругом, возможно, от старательно выражавшей свой восторг Джинни, которой, впрочем, это очень быстро надоело. Когда юная мисс Уизли соизволила снова заняться списком книг для нынешнего учебного года, Гермиона смогла осознать свалившуюся на неё новость, а вместе с ней и ответственность.
Многие часто шутили, что для мисс Грейнджер зарезервирована должность старосты — во многом благодаря её серьёзности, приверженности к соблюдению правил, хорошей учёбе, мании поучать всех и каждого и, конечно, ещё по куче критериев, почти каждый из которых обзавёлся какой-нибудь шуточкой. Словом, никто не удивится, узнав, что в этом году старостой назначили Гермиону — это было более чем ожидаемо.
Что скрывать, Гермиона и сама предполагала, что получит значок, и всё равно не верила своим глазам, разглядывая заветный отличительный знак. Огромная честь, ответственность — и своеобразный престиж.
«Родители наверняка обрадуются, — решила Гермиона, и на её губах появилась улыбка. — Хоть это они да смогут оценить!»
Но тут же возник резонный вопрос: «А кто же тогда староста мальчиков?» Почему-то на ум сразу пришёл Гарри — а кто же ещё? И Гермиона, сжимая письмо и значок, поспешила подняться в комнату, которую занимали мальчишки.
Те как раз что-то обсуждали с близнецами, причём лица у всех были более чем удивлённые. Заметив в руках Гарри значок, Гермиона, разом уверившись в том, что приятель тоже стал старостой, поспешила его обнять, воскликнув:
— Поздравляю, Гарри! Мы с тобой оба…
— Но я не староста, Гермиона, — с извиняющейся улыбкой произнёс Гарри и, вывернувшись, отдал значок Рону.
Гермиона перевела взгляд с одного приятеля на другого, абсолютно игнорируя смешки близнецов, остававшихся свидетелями сцены. Рон весь покраснел и с вызовом смотрел на девушку, отчего ей тут же стало стыдно.
«О, Мерлин, представляю, что он сейчас чувствует! Я так перед ним виновата…»
— Я очень рада, что тебя назначили старостой, — как-то не слишком радостно, скорее неуверенно проговорила Гермиона, мысленно ругая себя за то, что в её голосе нет ни намёка на искренность — уж слишком удивлена она была. — Это так…
— Неожиданно, — подсказал Джордж.
— Да уж, мы тоже не ожидали ничего подобного, Грейнджер, — вставил Фред. — Малыш Ронни — староста! Перси бы писал кипятком.
— Фред! — укоризненно заметила Гермиона, отвлекаясь от Рона и сердито глядя на его старшего брата.
— Что, уже примериваешься к обязанностям старосты? — хихикнул юноша и ловко увернулся от выпада девушки, погрозившей ему рукой с всё ещё сжатым в ней злополучным значком.
Повернувшись к приятелю, Гермиона постаралась мягко сказать:
— Рон, я правда очень рада и горжусь тобой. Ты заслуживаешь этот значок.
— Да неужели? — Рон, похоже, разозлился. — Скорее, по твоему мнению, это просто случайность, да?
— Нет, Рон, я…
— Было бы чем гордиться, — фыркнул Фред. — Ещё один головастик в нашей семейке.
— Ух, как бы рад был Перси! — прибавил Джордж.
Оба близнеца заткнулись, едва в комнату зашла миссис Уизли. Последовала эмоциональная сцена радости, во время которой Фред и Джордж корчили рожицы, а потом и вовсе исчезли из комнаты. Гермиона же понимала, что для Молли Уизли новость стала действительно счастливой — у неё так давно не было повода для радости! А уж особенно после ухода Перси…
Одолжив у Гарри — почему-то подавленного — Буклю, Гермиона написала письмо родителям, от которых совсем недавно получила открытку с их места отдыха. Они уже должны были вернуться домой и наверняка обрадуются, получив весточку от дочери. После этого девушка решила заглянуть к приятелю и узнать, в чём же дело, но к тому моменту в комнату вернулся Рон, и друзья, собирая вещи по комнате, увлечённо обсуждали характеристики нового «Чистомёта».
А вечером в столовой закатили вечеринку по случаю назначения. Взрослые волшебники участливо поздравляли новоявленных старост, давали советы, подмигивали и шутили; от похвал Гермиона сияла и одновременно смущалась, Рон же то раздувался от гордости, то позволял глазам выдавать панику. Чарити тоже не упустила случая поздравить свою юную приятельницу, отлучившись с дежурства на несколько минут, к вящему неудовольствию миссис Уизли.
Гермиона воспользовалась возможностью и изложила мистеру Люпину свои взгляды на эльфов и деятельность Г.А.В.Н.Э. Бывший профессор снисходительно смотрел на новоявленную старосту, но кивал, соглашаясь с её речами. Он объяснил, что бороться с многовековым произволом крайне сложно и практически бессмысленно. Ведь такая же ситуация сложилась и с оборотнями, и, несмотря на все усилия разнообразных волшебных сообществ, житьё лучше для жертв Сивого и его команды отнюдь не стало. Впрочем, этот разговор лишь подстегнул Гермиону к дальнейшей работе над Г.А.В.Н.Э. Она ещё в первые дни пребывания в особняке Сириуса спросила разрешения заглядывать время от времени в библиотеку, где было множество столь разнообразной и интересной волшебной литературы. Сириус позволил подруге крестника засиживаться там допоздна и даже выносить старинные фолианты, держать в руках которые она даже и не мечтала. Всё это здорово помогло ей набраться необходимой информации.
Веселье длилось допоздна, и, возвращаясь в спальню вместе с уставшей Джинни, Гермиона не могла не заметить бледного лица Молли Уизли, спускавшейся из недавно очищенной гостиной в сопровождении Римуса и Сириуса. Переглянувшись, девушки продолжили путь, так как миссис Уизли, старательно улыбаясь дрожащими губами, сказала, что всё хорошо.
Гермионе показалось, что она только-только коснулась подушки, проваливаясь в сон, а в следующую минуту уже миновала разделительный барьер между магловским вокзалом и перроном волшебной станции, где пыхтел ярко-алый школьный паровоз. Отъезд из особняка Сириуса прошёл в крайней спешке и не избежал курьёзов: начать с того, что заколдованные чемоданы Фреда и Джорджа, которые те отправили вниз прямиком по лестнице, сбили с ног Джинни, и та теперь щеголяла следами от ушибов, пусть и залеченными стараниями миссис Уизли. А чего стоили попытки поймать Живоглота и засунуть его в столь нелюбимую им корзинку! Потом ещё добирались до Кингс-Кросс в сопровождении охраны и разделившись на группы, к тому же провожать ребят увязался Сириус в облике пса… Словом, это было крайне суматошное утро.
И вот теперь, попрощавшись с миссис Уизли и знакомыми волшебниками и объяснив Гарри, что вынуждены отлучиться, Рон и Гермиона поспешили в вагон старост. Всю дорогу Рон то и дело поправлял значок, боясь, не исчез ли он с груди и не заколдовали ли его гораздые на выдумки старшие братья, при этом гордо оглядываясь по сторонам и бормоча:
— Вагон для старост… шутка ли? Что бы там эти дурни не говорили, это классно. Власть, звание…
— Главное — добросовестно выполнять свои обязанности, — возразила Гермиона приятелю. Только что он сконфуженно объяснял Гарри, что лучше бы остался с ним в купе, а теперь в нетерпении едва ли не подпрыгивал.
Вагон для старост представлял собой роскошное зрелище и напомнил Гермионе вагон для премиум-пассажиров: дорогая обивка, старинные лампы, длинные бархатные занавески, ковры и столик с закусками. На небольших диванчиках размещались старосты; Энтони Голдстейн и Падма Патил — старосты Когтеврана — приветливо помахали вошедшим. Верные заветам своего факультета, они пришли первыми. Потом подтянулись Эрни МакМиллан и Ханна Аббот. Ребята весело болтали, когда на пороге появились старосты Слизерина, которыми оказались…
— Малфой и Пэнси Паркинсон! — возмущённым хором рассказывали друзьям чуть позже старосты Гриффиндора.
— Кто бы мог подумать, — язвительно откликнулась Джинни.
Она, Гарри, Невилл, Рон и Гермиона сидели в купе вместе с Полумной Лавгуд, знакомой Джинни по курсу. Девушка выглядела, мягко говоря, странной, но занятая пересказом подробностей Гермиона на это внимания особенно не обратила. Она знала лишь, что Джинни общалась с этой девчонкой, и общалась достаточно неплохо.
