— Фред! Джордж! Вы почему ещё не спите? — Следом — пауза. — И что, что вы уже совершеннолетние? — Снова пауза. — Если только разбудите Джинни или Гермиону, лично уши оторву. Думаете, я не знаю, чем вы тут по ночам занимаетесь? — У Джинни вырвался смешок, который она заглушила краем подушки. — Кого вы обманываете? Снова, небось, за старое взялись? Эти ваши эксперименты… Чтобы через пять минут я и звука из вашей комнаты не слышала, ясно?

— За старое? — недоумённым шёпотом спросила Гермиона, когда шаги миссис Уизли стихли.

— Ну да. — Джинни выбралась из-под одеяла и, закутавшись в него как в кокон, уселась на кровати. — Я слышала, они серьёзно принялись за эти свои Канареечные помадки и прочую белиберду. Видно, готовят партию розыгрышей к новому учебному году. Если мама узнает, снова разозлится — им ведь Ж.А.Б.А в этом году сдавать.

«Интересно, им снова понадобится моя помощь при подготовке к экзаменам? Или обойдутся своим умом? А может, и вовсе решат на всё плюнуть? Да нет, не могут же они, в самом деле…»

Следующие дни на площади Гриммо, 12 были полностью посвящены уборке. Используемые в качестве рабочей силы дети — и уже совершеннолетние волшебники в лицах Фреда и Джорджа — сразу после завтрака под руководством миссис Уизли начинали расчищать ту или иную комнату, коих, несмотря на все усилия, оставалось ещё порядочное количество. Гермиона была даже рада такой нагрузке — это отвлекало от плохих мыслей, всё чаще одолевавших девушку. Она не могла не беспокоиться за родителей, вопреки всем заверениям Чарити о том, что с ними всё в порядке. К тому же ей очень хотелось получить ответ Виктора; вместе с тем Гермиона, однако, страшилась его, полагая, что после её отказа — на который были веские причины, о которых Виктору ничего не известно, — он вряд ли пожелает с ней общаться и решит, что она его… Как это выразилась Джинни? Ах, да, «продинамила». Какое мерзкое слово! А ведь Гермиона очень дорожила этими отношениями… Нет, Виктор обязательно всё поймёт. К тому же у него и без неё забот хватает — планы на будущее, тренировки…

К счастью, сомнения Гермионы рассеялись окончательно одним из вечеров. Она уже готовилась спать, когда её потревожила заколдованная Чарити записка, в которой приятельница просила её спуститься в прихожую особняка после полуночи, когда все разойдутся по спальням. Дождаться этого момента труда не составило благодаря болтовне Джинни, и в назначенное время Гермиона, накинув халат, вышла в коридор и принялась осторожно спускаться по скрипучим ступенькам.

Ночью особняк Блэков выглядел ещё более пугающим, нежели днём. По стенам, сплетаясь с узорами на обоях, бродили причудливые тени, под потолком слышалось какое-то подозрительное тарахтение, а по полу бродил неприятный холодок, вызывавший мурашки на коже.

Гермиона очень редко покидала спальню по ночам — чаще всего это бывало из-за походов в ванную комнату, но и только, — и потому сейчас ей было крайне не по себе. Держась за шершавые перила, она миновала лестничный пролёт второго этажа и начала спускаться на первый, но запнулась о сбившуюся складку изъеденной молью ковровой дорожки и едва не улетела вниз, благо ей удалось схватиться за настенную занавеску, чтобы удержать равновесие. Пыльная ткань слетела на голову девушке, заставив чихнуть. Сбросив её на лестницу, Гермиона отряхнулась; её взгляд случайно упал на стенку, с которой слетела занавеска, и девушка непроизвольно вскрикнула, тут же зажав рот ладонью, ибо из темноты на неё уставился ряд отрубленных голов домовиков. Их уши уныло обвисли, а на физиономиях застыло выражение печальной обречённости и одновременно с тем панического ужаса. Чудовищное зрелище. Гермиона, нервно икнув, осторожно отступила назад, прислонившись поясницей к перилам лестницы, и тут кто-то схватил её за запястье, заставив снова вскрикнуть.

— Тише, Гермиона, — послышался свистящий шёпот.

Обернувшись, девушка заметила Сириуса Блэка и с облегчением вздохнула, нервно приглаживая волосы.

— Здравствуйте, мистер Блэк, — пробормотала Гермиона, различая в темноте силуэт владельца особняка. Отблески свечи, которую он держал, плясали на синем в чёрную полоску халате и сумке, из которой, как показалось девушке, доносилось приглушённое попискивание, похожее на мышиное.

— Ты что тут забыла ночью? — поинтересовался Сириус, разглядывая подругу крестника с ног до головы.

— Я… мне нужно было поговорить с Чарити, — объяснила Гермиона, невольно бросив короткий взгляд на головы домовиков. Перехватив этот взгляд, Сириус заметил:

— Значит, увидела гордость нашего дома? Полагаю, эти трофеи очень тебя напугали.

— Кто совершил такое варварство? — сдавленно прошептала Гермиона, старательно отводя глаза.

— Это одна из традиций, введённых ещё моей прабабкой, — пояснил Сириус с ядовитой усмешкой. — С неё-то и повёлось отрубать головы всем домашним эльфам, когда те станут непригодны для службы благороднейшему семейству Блэков. Моя дражайшая матушка ревностно продолжала этот порядок. Правда, Кикимеру удалось избежать столь незавидной участи. Впрочем, — Сириус наклонился к Гермионе и подмигнул, — он не слишком-то этому рад и постоянно провоцирует меня. Бедняга надеется, что я не выдержу и отсеку ему голову. Признаться, иногда мне действительно этого хочется — его поведение любого выведет из себя. Не пугайся, Гермиона, я шучу, — прибавил хозяин, заметив испуганное выражение лица девушки, которое после его слов сменилось сердитым.

— Это бесчеловечно, и я не верю, что вам под силу так поступить с Кикимером, — заявила она. — Он просто очень старый, и одиночество наложило на него свой отпечаток, он не виноват и…

— И он вообще малопривлекательный субъект, — перебил Сириус. — Не распространяй на него деятельность Г.А.В.Н.Э, Гермиона. Этот малый уже давно слетел с катушек, выполняя указания портрета моей матери. Кстати говоря, нам лучше вести себя потише, иначе она нарушит своими воплями нашу милую беседу о Кикимере.

Гермиона невольно хихикнула в ответ на улыбку Сириуса, неожиданно дружелюбную и даже чуточку лукавую. В последнее время он выглядел усталым и вечно чем-то недовольным. Наверное, волновался за Гарри. Чаще всего хозяин дома завтракал, обедал и ужинал в одиночестве, и его почти невозможно было увидеть, кроме как если случайно столкнуться на этаже. Иногда он заглядывал в комнаты, где велась уборка, но скорее от скуки и надолго не задерживался. Правда, пару раз Гермиона видела, как с ним о чём-то шептались Фред и Джордж, но особого значения тому не придала. Может, они хотели попросить у него пару уроков анимагии. А что, вполне в их духе.

— Ты, кажется, куда-то торопилась? — спросил Сириус, вмешиваясь в мысли Гермионы.

— Я… да, точно, — кивнула девушка.

— Тогда иди. Я загляну наверх, на чердак, Клювокрыла покормлю. — Сириус потряс сумкой, в которой сидели будущие жертвы гиппогрифа. — Спокойной ночи.

— И вам, — откликнулась Гермиона, просачиваясь мимо Сириуса и торопливо спускаясь вниз, где её поджидала Чарити.

Приятельница нервно постукивала пальцами по двери. Судя по уличной мантии, она явно куда-то торопилась, но планов своих раскрывать не собиралась. Заметив Гермиону, волшебница недовольно спросила:

— Что ты так долго? — И, оглядевшись по сторонам, быстро сунула девушке письмо. — Это от Виктора. Так уж и быть, можешь передавать ему ответы вместе со мной.

От счастья у Гермионы закружилась голова, и она порывисто обняла приятельницу.

— Чарити! Спасибо, спасибо! — горячо прошептала девушка, отпуская мадам Бэрбидж. — Ты даже не представляешь, насколько это важно для меня!

— Представляю, — сухо откликнулась Чарити, — иначе бы не предложила свою помощь. Ладно уж, иди — вижу, что тебе не терпится поскорее прочесть. Только никому ни слова, и особенно — Молли. Она не одобрит.

Ещё раз поблагодарив приятельницу, Гермиона торопливо поднялась в спальню, где, игнорируя расспросы Джинни, развернула ответное послание Виктора, подставив его под льющийся в окно лунный свет, чтобы разглядеть косые строчки.