— Ловко ты его отшила, — усмехнулась Чарити, прекратив смеяться. — Бедный юноша вряд ли заслужил такое обращение.

— Я вовсе не со зла! — защищалась Гермиона. — Просто я… он… А почему он именно меня спросил? Я что ему, указатель?

Чарити удивлённо посмотрела на девушку.

— Что-то ты слишком странно ведёшь себя, — покачала головой приятельница, нахмурившись. — И я так полагаю, что тебя разозлили насмешки, да? Или у тебя уже сложилось предвзятое мнение об этом чемпионе?

— Из-за него в библиотеке совсем невозможно заниматься, — сердилась Гермиона, глядя вдаль и крепко держась за поручни ограждения. — Вечно эти его хихикающие поклонницы, они мешают сосредоточиться! И чего ему на своём корабле не сидится? Из-за него меня теперь дразнят Лаванда и Парвати. «Ты нагрубила величайшему ловцу, Гермиона! Как ты могла, Грейнджер?». — Девушка устало вздохнула. — И он перестал показываться в библиотеке. Я даже не могу извиниться…

— Думаю, ты просто не умеешь общаться с противоположным полом, — проницательно заметила Чарити. — Уж слишком агрессивно ты себя ведёшь.

— Гарри и Рон не жалуются, — буркнула Гермиона.

— Они — твои друзья, детка. А я сейчас говорю о тех, кого ты воспринимаешь как парней. Посмотри на себя со стороны: вечно задираешь подбородок, говоришь снисходительно, кажешься неприступной…

— Я такая, какая есть, — дёрнула плечом девушка. — Спасибо за разъяснения, мне прекрасно известно, что мальчикам я не кажусь привлекательной. И давай больше не будем обсуждать эту тему.

Чарити скрыла улыбку — похоже, поведение Гермионы её забавляло.

— Я, конечно, совсем не психолог, Гермиона… — Девушка оглянулась на профессора Бэрбидж: та с какой-то странной интонацией произнесла её имя. — Но, по-моему, ты просто боишься. Не знаю, что тебе наговорили твои соседки по комнате, но ты ничуть не хуже других девушек. Просто тебе бы следовало почаще улыбаться — вижу, твои зубы теперь в полном порядке — и не прятаться в своей раковине «нудной зубрилы». Ты ведь совсем не такая.

— Я… я… — Гермиона судорожно вздохнула. — Да, я, наверное, слегка боюсь насмешек и прочего. А, будучи, как ты выразилась, «зубрилой», от них проще прятаться: оскорбляют не меня, а мою «маску». Мне трудно быть открытой, я уже привыкла вести себя так, как всегда.

— Что ж, мне кажется, что скоро всё изменится, — загадочно протянула Чарити; её взгляд был прикован к карете Шармбатона, стоявшей у опушки Запретного леса. — Кстати, Гермиона, расскажи-ка мне про свой визит на кухню. Удалось уговорить домовых эльфов стать независимыми?

Чарити смогла незаметно перевести беседу в иное русло и заставить Гермиону позабыть про обсуждение её поведения. Сверкая глазами, девушка с возмущением описывала приятельнице разговор с Добби и Винки.

— Я была поражена, увидев, до какой степени волшебники запудрили мозги бедняжкам-домовикам! Винки плачет без остановки и много пьёт, а ведь виной тому — мистер Крауч! Волшебники делают эльфов зависимыми от них и потом вертят ими как хотят. Это жестоко! Я очень надеюсь, что Добби удастся повлиять на своих собратьев, — уже тише закончила Гермиона. — Радует, что школьным эльфам живётся всё же лучше, чем тем, кто вынужден прислуживать в семьях волшебников. Знаешь, я уже начала работать над анкетой…

Уже вечером, лёжа в кровати и прислушиваясь к тихому разговору Лаванды и Парвати, Гермиона раздумывала над тем, что ей сказала Чарити по поводу её поведения.

«Да, я, возможно, временами веду себя как зануда и зазнайка, но иначе у меня не получается. Гарри и Рон привыкли ко мне и такой, а вот другим я, естественно, не нравлюсь. О, конечно, у меня нет внешности и характера тех же Лаванды или Парвати: уж они-то умеют общаться с мальчишками и уже бегают на свидания в Хогсмид. Я не могу поддержать беседу, потому что меня интересуют совсем другие вещи. Я не разбираюсь в квиддиче и магической моде… Но зато умею зубрить и сидеть в библиотеке. Ничего не скажешь, необходимые навыки».

В преддверии Рождества Хогвартс гудел от неожиданной новости: в школе будет проводиться Святочный бал для всех старшекурсников начиная с чётвёртого курса. Это, как выяснилось, была традиционная часть Турнира, если он проводился зимой. Так как обычно даты варьировались, то и балы подчас проводились летом и осенью. Гермиона корила себя за то, что не уделила должного внимания данному факту, пролистывая энциклопедии об истории Турнира.

Четвёртому курсу о бале объявила сама профессор МакГонагалл в конце урока трансфигурации, и не сказать, чтобы мальчишки сильно этому обрадовались. Гарри, к тому же, как узнала Гермиона, ещё придётся танцевать вместе с чемпионами, а значит, без девушки ему появляться точно никак нельзя.

Но они с Роном не слишком-то серьёзно отнеслись к Святочному балу. Продолжали играть в шахматы и не думать о том, чтобы искать себе пару. Гермиону же вопрос пары волновал, но не так сильно, как остальных девушек.

— Из-за соплохвостов Хагрида у меня остался ожог на руке, — хныкала Лаванда, крутясь перед зеркалом и вспоминая злополучный урок, на котором гриффиндорцы ловили разбежавшихся зверушек, пока слизеринцы отсиживались в хижине профессора ухода за магическими существами. Теперь на руке Лаванды краснел ожог как награда за проявленную смелость, но мази мадам Помфри значительно его уменьшили. — Неудивительно, что меня никто не приглашает.

— Как это «никто»? — удивилась Парвати. — А как же тот пятикурсник с Пуффендуя?

— Ты его лицо видела? — презрительно сморщилась Лаванда. — Прыщ на прыще! Хорош кавалер!

— А тебе что, принца подавай? — не удержалась от колкости Гермиона.

— Ну, не принца… — Лаванда взбивала волосы, любуясь отражением и морщась от боли в руке. — Но хотя бы Дина или Симуса… У них ведь пока ещё нет пары?

— Нет вроде, — задумчиво протянула Парвати. — Как думаешь, мне пойдёт малиновая мантия? — Она приложила к груди бордовую шторку от полога кровати, прикидывая цвет.

Гермиона лишь закатила глаза и, решив, что более здесь находиться невыносимо, спустилась вниз, в Общую гостиную. Здесь хоть и было шумно, но зато не велось нескончаемое обсуждение Святочного бала.

— Кажется, все вокруг сошли с ума, — объявила девушка, присев рядом с Джинни Уизли, что-то рисовавшей на листке пергамента. — Только и разговоров что о бале.

— Мне, можно сказать, повезло не выслушивать подобные беседы, — невесело усмехнулась девочка, не отрываясь от своего занятия. — Третьекурсникам ведь не светит попасть на этот праздник.

— Неужели тебе этого так хочется? — удивилась Гермиона. — Ты ведь даже танцевать не умеешь!

— С твоей стороны было очень любезно об этом напомнить, — сердито отозвалась Джинни. — Если бы был кавалер, я бы с удовольствием научилась. Только кто меня пригласит? Гарри… — Девочка подняла голову и нашла взглядом объект своего внимания. Юноша сидел неподалёку и явно писал письмо Сириусу. — Вряд ли, — тут же отрезала Джинни и вернулась к пергаменту.

— Самокритично, — заметила Гермиона. Ей было жаль Джинни и она едва сдерживалась, чтобы не сказать ей: «Эй, перестань уже думать о Гарри! Ему нравится совсем другая девчонка…». Но потом Гермиона понимала, что это, всё же, было слишком жестоко. Да и юная мисс Уизли уже, похоже, начинает избавляться от детской влюблённости к знаменитому подростку.

В портретном проёме показался Рон, выглядевший до странного взволнованным. Заметив Гермиону, юноша тут же двинулся к ней и, усевшись в кресло напротив, воскликнул:

— Гермиона, мне нужна твоя помощь!

— Как всегда, — прокомментировала Гермиона. — Ну, в чём же дело на этот раз?

— Научи меня парочке французских комплиментов. Пожалуйста! — В порыве чувств Рональд схватил подругу за руку, умоляюще глядя ей в глаза. — И я обещаю, что буду выполнять домашние задания заранее, а не откладывать на последний момент.

— Ты сам-то в это веришь? — хихикнула Джинни.

— Это, прежде всего, необходимо тебе, — наставительно сказала Гермиона. — Мне без разницы, когда ты делаешь свои уроки. А что касается французского…