— Он просто завидует, Гарри, — промолвила Гермиона. — По сравнению с братьями он всегда проигрывает, а тут ещё и лучший друг едва ли не звезда школы… Конечно, ему тяжело и обидно.

— Было бы чему завидовать, — неприязненно буркнул друг. — Я бы с удовольствием поменялся с ним местами и посмотрел бы на его попытки сразиться с Волан-де-Мортом. Приятный бонус к всеобщему вниманию, ничего не скажешь.

— Гарри! — Девушка возмущённо ткнула его в плечо, но попытка приятеля не терять присутствия духа её порадовала.

Оба замолчали: с пришвартованного к пирсу корабля делегации Дурмстранга на берег для пробежки сбежал один из учеников, и, судя по веренице следовавших за ним девиц, то был Виктор Крам. Гермиона неодобрительно нахмурилась, заслышав восторженные возгласы поклонниц. Сам же Крам не обращал на них внимания и продолжал пробежку с каменным лицом. Когда он миновал расположившихся под деревом у озера Гарри и Гермиону, последняя не выдержала и прыснула.

— Ты чего? — удивился Гарри, оглянувшись на подругу.

— Он такой серьёзный, — прошептала девушка, сама не зная, что её так насмешило. Вздохнув, она продолжила: — Пожалуй, невозмутимость при всеобщем обожании — самый лучший выход, а умение делать непроницаемое лицо — обязанность всех знаменитостей.

— Предлагаешь мне освоить это искусство? — хмыкнул Гарри, следя за удаляющимся силуэтом Виктора Крама.

Гермиона снова засмеялась.

— Представляю тебя разгуливающим по школе с такой физиономией… — Она прижала руку к губам, чтобы сдержать смех. Гарри слегка улыбнулся, и девушка решила воспользоваться удачным моментом. — Может, ты всё же поговоришь с Роном? Не дело это — ссориться из-за пустяка.

— Не буду я с ним разговаривать, — тут же нахмурился Гарри. — Он не желает ничего слушать. Если хочешь, сама всё ему объясни, у тебя это лучше получается.

— Меня он слушать уж точно не станет, — с горечью бросила Гермиона. — Всё же он твой близкий друг, и я точно знаю, что вы оба очень пожалеете о вашей ссоре.

— Вряд ли Рон будет жалеть, даже если я сверну себе шею на этом проклятом Турнире. Уж от него я такой реакции точно не ждал.

Отвернувшись, Гермиона проследила за взвившимися со стороны Хогсмида почтовыми совами, разлетевшимися в разные стороны. В голову неожиданно пришла идея, и девушка повернулась к Гарри.

— Знаешь, что нам нужно сделать по возвращении в замок?

— Побить Рона?

— Нет! Написать Сириусу. Представляешь, какой его ждёт «приятный» сюрприз — крестник участвует в Турнире! Я уверена, что он следит за новостями, и будет лучше, если ты сам всё ему объяснишь.

— Пожалуй, ты права, — подумав, согласился Гарри. — Сириус может дать какой-нибудь совет.

С подсказки Гермионы Гарри отправил письмо Сириусу и, потерянный без своего лучшего друга, куда-то ушёл, сказав, что ему нужно побыть одному.

Гермиона надеялась, что со временем всё уляжется, но, как оказалось, её надежды были тщетны. Хоть факультет Гриффиндор и радовался такому стечению обстоятельств и всячески подбадривал (угнетал) Гарри, остальные ученики — в том числе и иностранцы — относились к четвёртому Чемпиону более чем прохладно. Слизеринцы пакостили чаще обычного, когтевранцы и пуффендуйцы не скрывали недовольства, а студенты Шармбатона и Дурмстранга так и вовсе откровенно насмехались над и без того знаменитым учеником четвёртого курса.

Обиднее всего для Гермионы в этой ситуации было то, что она ничем не могла помочь Гарри. Рон, так нужный ему, не желал идти на примирение, и Гарри тоже упрямился. Девушке приходилось общаться с ними по отдельности и везде садиться между поссорившимися друзьями. Такое пограничное общение, конечно, действовало угнетающе на саму Гермиону. Она нехотя оставила попытки помирить враждовавших мальчишек и с головой ушла в книги, собирая материал, необходимый для создания будущей петиции в защиту домовых эльфов. Из-за этого ей приходилось подолгу засиживаться в библиотеке, но, если быть честной, Гермионе это было даже по душе: таким образом она не находилась меж двух огней хотя бы часть дня. Такое положение изматывало девушку.

К тому же в последнее время находиться в библиотеке стало решительно невозможно: туда с недавних пор повадился заглядывать сам Виктор Крам. Это было неожиданно для Гермионы, так как чаще всего ей приходилось видеть его на пробежке, как типичного спортсмена, держащего в форме тело, но не мозги. Тем не менее, триумфатор Чемпионата мира по квиддичу действительно брал книги и иногда даже сидел за одним из столиков, но обычно подолгу не засиживался. Всё бы ничего — Крам был молчалив и не наводил шума, — но о его занятиях узнали поклонницы, и теперь библиотека оглашалась их сдавленным хихиканьем. Девушки подглядывали за чемпионом, перешёптывались и сбивали Гермиону с нужного лада. Приходилось подчас уходить, только бы никто не мешал.

Между тем в середине ноября девушке пришлось вынужденно посетить больничное крыло: она пострадала в результате дуэли между Гарри и Драко Малфоем. В тот день, спустя полторы недели после злополучной октябрьской субботы, Гермиона и Гарри спустились на урок зельеварения в подземелья Снейпа. Слизеринцы уже стояли там, посмеиваясь; на груди у каждого выделялся ярко различимым в сумраке свечением значок. Надпись, как вскоре выяснилось, гласила: «Седрика поддержим — он настоящий чемпион», по желанию владельца значка сменяясь на насмешку: «Гарри Поттер, ты смердяк, задавала и дурак».

— Глупое развлечение, — пренебрежительно заметила Гермиона. — Хотя разве можно было ожидать от вас чего-то более остроумного?

Этими словами она невольно спровоцировала Малфоя на оскорбление в её адрес, после чего между ним и Гарри, бросившимся на её защиту, завязалась дуэль. Заклятье Гарри срикошетило в Гойла, а выпад Малфоя пришёлся прямо на Гермиону. Девушка прикрыла рот ладонью и зажмурилась, почувствовав, как деформируются её зубы под воздействием заклинания. Это было больно и очень унизительно — Пэнси Паркинсон злорадно хохотала вместе с остальными слизеринцами. Профессор Снейп же, как всегда принявший сторону Драко, наградил Гермиону пренебрежительным замечанием: «Не вижу ничего необычного», после чего девушка стремительно убежала. Глаза застилали слёзы горечи и обиды, в ушах до сих пор звенел хохот. От унижения хотелось разрыдаться, но Гермиона сдерживалась.

«Я не дам им повода издеваться надо мной. Ничего страшного ведь не произошло, правда?..».

К тому моменту, как она добралась до школьного лазарета, зубы уже касались воротника мантии и стремительно ползли ещё ниже.

— Ох, Мерлин всемогущий! — воскликнула мадам Помфри, ошарашенная видом студентки. — Заходите, мисс Грейнджер. Сейчас всё будет в порядке.

Усадив девушку на койку, медсестра протянула ей зеркало и предупредила, вооружившись волшебной палочкой:

— Смотрите внимательнее в зеркало; как только зубы уменьшатся до нужной длины, махните рукой, и я тут же остановлюсь.

Гермиона, с трудом сглотнув образовавшийся в горле горький комок, кивнула, и мадам Помфри взялась за дело. Ликвидировав стремительный рост зубов, волшебница принялась медленно уменьшать их — осторожность была главным принципом в столь важной «операции», — а Гермиона внимательно следила за отражением. Неровные и слишком длинные передние зубы всегда были проблемой для девушки, и она не раз просила родителей-дантистов подкорректировать их форму, но те постоянно отказывались. И вот представилась такая возможность…

Словом, Гермиона задержалась, махнув только когда длина зубов полностью её устроила. Конечно, родители будут недовольны, но не всё ли равно? Зато теперь зубы стали куда ровнее, и улыбаться можно гораздо менее скованно.

Таким образом, шуточка Малфоя сыграла против него. И хотя теперь за Гермионой с подачи Пэнси Паркинсон закрепилось прозвище «Мисс Бурундук», девушка не обращала на насмешки внимания. Этим она надеялась подать пример Гарри, страдавшему от постоянных выпадов со стороны учеников других факультетов.