Так что и меню у первокурсников-слизеринцев тоже улучшилось.

А с Пиввзом вообще вышла интересная история. В один из первых дней, когда ребята возвращались из библиотеки, над ними вдруг возник маленький человечек в яркой одежде, шляпе с бубенчиками и с оранжевым галстуком-бабочкой. Он вылетел прямо из стены и попытался обрушить на ребят ближайшие рыцарские доспехи. Они успели вовремя отскочить.

Прикрыв себя и друзей простейшим защитным куполом, которому ее научил Снейп, Мелиcса задумчиво смотрела на полтергейста. Тот с безумным хихиканьем бесновался над их головами. Вокруг летали вазы, украшавшие коридор, фонари и горящие факелы. Заметив, что дети реагируют не так, как он привык: не визжат, не орут, не пугаются, не пытаются шугануть его заклинаниями, не угрожают все рассказать Кровавому Барону — он спустился пониже и уставился на Мелиссу.

– Что? — заорал он ей прямо в лицо.

– Скажите, сэр, а почему другие призраки не считают вас привидением? И вообще не очень-то уважают?

Пиввз, обалдевший от обращения «сэр» и благожелательного в целом тона, ответил вполне спокойно, лишь иногда срываясь на визг в конце фраз:

– Потому что я — полтергейст! А эти снобы — этот перекормленный святоша, этот с башкой на ниточке, — считают, что они лучше меня только потому, что они факультетские призраки. Мол, приносят пользу и работают с молодежью. А я — полтергейст! — снова заверещал Пиввз. — Я должен шуметь, крушить, пугать! А они говорят, что я позорю их всех. И никогда никуда меня не приглашают. Даже на смертенины. Хотя туда даже визжащие черепа зовут.

Пиввз завис в воздухе, пригорюнившись.

– У нас в школе есть визжащие черепа(9)? — восхитился Роули.

– Да! И что? — опять завопил Пиввз. — Я лучше. Они только визжать и умеют. А я много чего. А они говорят, это не приносит пользы. А оно приносит! Я вас, дурачков, тренирую!

– Сэр, и вы делаете это превосходно, — заявила Мелисса. – Но, думаю, если вы будете использовать свои таланты на благо школы, они переменят мнение о вас. И наверняка пригласят на ближайший праздник.

– Да что я могу? Мне всё запрещают! Все гонят бедного Пиввза! Никто не ценит, никто не любит! — полтергейсту, похоже, было искренне себя жалко.

– Мистер Филч так загружен, — произнесла Мелисса, словно рассуждая сама с собой. — Вот если бы вы смогли помочь ему колоть дрова, зажигать огонь в каминах! А камни для щебенки, которой он посыпает дорожки, вообще можно взрывать!

Пиввз задумался, а девочка продолжила:

– Вы же знаете, каким авторитетом пользуется Кровавый Барон? Представляете, мистер Филч расскажет ему про вашу помощь! И тогда и толстый монах, и мистер в жабо и колготках будут вынуждены прикусить языки и признать, что вы такой же, как и они. Даже лучше. Как Вас все будут ценить! Я могу поговорить с мистером Филчем о вас. Уверена, он с радостью позволит вам что-нибудь разрушить.

– Не что-нибудь, а все, что должно быть разрушено!

– Я попытаюсь, сэр, но…

– Сделаешь это для старины Пиввза, и я не буду доставать тебя и мелочь за твоей спиной. Клянусь вечностью.

«Отлично! — мысленно улыбнулась Мелисса. — К нам больше не лезет полтергейст, и с Филчем закрепим хорошие отношения!»

Уже на следующий день Пиввз, визжа от восторга, взрывал камни, колол дрова и зажигал камины. У Филча появилось хоть какое-то свободное время, которое он использовал для занятий по учебникам для сквибов, пытаясь хоть как-то увеличить свою магическую силу. Привидения перестали явно третировать полтергейста. А Мелисса и ее друзья спокойно ходили по коридорам. В общем, все были только в плюсе.

Единственным минусом стало то, что из-за подобной активности о Мелиссе вспомнил Альбус Дамблдор.

Девочка заметила, что директор стал часто смотреть на нее в Большом зале, периодически дотрагиваясь до ее разума. Не полагаясь на врожденные способности к окклюменции, в Большой зал она теперь приходила в полной боеготовности: ментальные щиты были подняты и укреплены, прикрытые обманками из ложных воспоминаний.

Надо сказать, что благодаря Снейпу, который последние две недели регулярно проверял их на прочность на всех отработках и уроках зельеварения, держать защиту она могла достаточно долго, поэтому нужды стремительно есть и тут же покидать Большой зал не было. Тем не менее, столь пристальное внимание радовать не могло.

***

Информация о неизвестном мальчике, интересовавшемся запрещенными книгами, стала для Альбуса Дамблдора сюрпризом. Сюрпризов он не любил, и письмо Боргина ему не понравилось. Так не понравилось, что тем же вечером великий светлый волшебник решил подышать свежим лондонским воздухом и полюбоваться первыми звездами в районе Лютного переулка.

Гостей Брутус не ждал и подготовиться не успел: амулеты и артефакты, защищающие разум от ментальных атак, так и остались лежать в верхнем ящике комода в подсобке. Именно поэтому Боргину пришлось поделиться мыслеобразами о визите странного ребенка в сопровождении Фенрира Сивого. Делился он хотя и не по собственной воле, но щедро: до сильного магического истощения и глубокого обморока.

Оставив Боргину небольшой флакон со слезами Фоукса в качестве компенсации и извинений, Дамблдор вернулся в Хогвартс. В своем кабинете он подошел к никогда не потухающему камину и, направив палочку на пламя, вычертил ей в воздухе руну Перт(10). Знак засиял всеми оттенками радуги, языки пламени изменили свой цвет и в камине появился небольшой сундучок, испещренный рунической вязью, размером со среднюю шкатулку.

Перенеся сундучок с помощью заклинания левитации на письменный стол, Дамблдор снял наложенные на него защитные чары, открыл его и принялся рыться в лежащих там бумагах. Спустя несколько минут, он нашел то, что искал: календарь за 1976 год.

Именно на этом календаре с зайчиками, который ему подарили на Рождество маглорожденные студенты, он и делал пометки обо всех более-менее подходящих девушках, когда готовил Темному Лорду «медовую ловушку(11)». Таких девушек было три. Информация о них была слита через Питера Петтигрю, который как раз тогда и готовился принять метку. Крыса всегда была легкоуправляема и внушаема.

«Хм… Мне казалось, стопроцентно подходила одна Лили. Или Томми в очередной раз решил сыграть свою игру и подстраховаться? Как с хоркруксом? Может, поэтому ритуал и не сработал должным образом? Руны-то я выбирал именно в расчете на участие в нем истинного первенца. И если это не девчонка…»

Просмотрев свои записи и еще раз пересчитав карандашом сроки возможных беременностей и их соответствие легенде, Альбус снова пришел к выводу, что нет, из всех английских девушек для эксперимента годилась только Лили. Остальные лишь условно: при применении специальных зелий, вызывающих роды в определенный срок.

Дамблдор взмахнул рукой, призывая думосбор. Искренне сожалея о том, что воспоминания человек может отдать лишь добровольно, он с помощью палочки поместил в него то, что увидел в голове Боргина и опустил лицо в серебристое, переливающееся марево.

Он скрупулезно рассматривал каждую деталь, пытаясь разобраться.

Проблема была в том, что Брутус был человеком очень нервным. В минуты сильнейшего волнения, он не охватывал взглядом всю картинку, выделяя лишь отдельные ее детали.

Вот Боргин пытается подойти к ребенку и повернуть его лицо к свету, но руку перехватывает оборотень. Цепной пес Темного Лорда охраняет какого-то мальчишку? Да и мальчишку ли? Не разобрать… Может быть, и девочка.

Глазами Боргина Дамблдор смотрел на ребенка, но не видел полностью его лица. Туман, и вдруг в фокусе черные глаза. И мысль Брутуса — как у Томми! Снова все расплывается, и опять вспышка: губы. Нет, совсем не похожи! И улыбка другая! И сам ребенок другой. Как будто улучшенное, более изящное издание. Боргин что-то говорит ребенку, и он отвечает. Но услышать сложно, уши словно забиты ватой.

Вынырнув из воспоминания, Дамблдор сел в кресло и глубоко задумался. Что ж, либо в уравнении появилось новое неизвестное, и тогда стоит разработать дополнительный план. На всякий случай. Либо… В этот момент на его плечо опустился феникс и негромко курлыкнул.