При этом она ни на секунду не отвлекалась от подарка – распаковав упаковку, отбирала шоколадные конфетки, не обращая внимания на карамельки и печенье. Сергей Георгиевич переглянулся с женой. Татьяна Александровна подошла к нему и шепнула:

– На елке были взрослые дети, они обсуждали Деда Мороза, а Наташа, естественно, все наматывала на ус.

Сергей Георгиевич кивнул, подсел к дочке. Она протянула ему конфетку. Он отказался, а конфета в одно мгновение оказалось за щекой Наташи.

– Не много тебе будет?

– Нет, я еще могу поесть, – предупредила Наташа с полным ртом конфет.

– Ладно, – согласился отец, – твои возможности я знаю. Теперь поговорим о Деде Морозе.

Наташа перестала жевать, удобно расположилась возле отца, слегка прижалась и приготовилась его слушать.

– Дед Мороз один, а детей много, очень много. Он не успевает, ему помогают ученики. Они молодые, и белые бороды у них еще не выросли.

– Бороду из ваты Дед Мороз на елке надел, потому что он молодой?

– Да. Ведь он почти настоящий Дед Мороз, только с белой бородой проблема.

– Через три года он станет настоящим?

– Через три вряд ли, но через пять-десять – точно.

– Тогда я сама буду большой, – заключила Наташа. После небольшой паузы спросила: – А на Новый год с подарком придет настоящий?

– Конечно, – успокоил Сергей Георгиевич, – в новогоднюю ночь подарки разносит сам Дед Мороз. Только времени у него очень мало, оставит подарок хорошему ребенку и сразу к другому торопится.

– Чтобы успеть ко всем?

– Точно, – подтвердил Сергей Георгиевич и обнял дочку.

– Мама, я еще пойду на елку, – решительно сказала она.

– Вот и хорошо. В четверг пойдем на елку – папа принес еще билеты.

31 декабря поздно вечером Наташа села на маленький стул у елки так, чтобы ей была видна входная дверь. Родители не обратили на это внимания, но минут через двадцать-тридцать это вызвало интерес:

– Наташа, что сидишь у елки? Пойдем, поможешь мне готовить салат, – предложила мама.

– Не могу, я должна дождаться Деда Мороза, – серьезно сказала дочь.

Никакие уговоры не помогли, Наташа продолжала сидеть. Трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы не соседка – тетя Женя, которая пришла за Татьяной Александровной. Каждый год в новогодний вечер она готовила соседке козинахи.

– Наташа, пойдем наряжать елку, – предложила тетя Женя.

Ее единственный сын сидел в тюрьме, настроения особого не было, а поставить елку – традиция. Предложение было заманчивым, после небольшого колебания Наташа согласилась и пошла с мамой.

– Папа, если придет Дед Мороз, пусть подождет, и позови меня, – строго попросила Наташа.

Когда они ушли, Сергей Георгиевич решил воспользоваться моментом. Он достал новогодний подарок, положил под елку. Оставив дверь открытой, он пошел к соседке.

– Наташа, Дед Мороз пришел, он очень торопится! Пойдем быстро, – прокричал Сергей Георгиевич.

Наташа засуетилась, отложила елочные игрушки и, схватив руку отца, поспешила домой. Вбежав в квартиру, она стала искать Деда Мороза.

– Наверное, он очень торопился, – предположил Сергей Георгиевич. – Даже входную дверь не успел закрыть.

Наташа была расстроена, но открытая дверь, которую она проверила, убедила ее в правдивости предположения отца. Большой пакет подарков переключил ее внимание, и переживания, что Деда Мороза не увидела, ее не мучили.

– Мама, представляешь, Дед Мороз приходил, – громко сообщила Наташа, когда вернулась мама. – Он торопился, оставил подарки.

– Наверное, в следующий раз он обязательно тебя дождется, – предположила улыбающаяся Татьяна Александровна, поглаживая ее по голове.

Сергей Георгиевич не любил поездки в предновогодние дни – бесконечные пробки, нервные водители, поэтому продукты, шампанское и все другое, необходимое для длительных новогодних каникул, приобреталось заранее, чтобы максимально исключить перемещения перед Новым годом. Необходимость поездки на работу его расстроила, но утешало то, что после сдачи отчета ему – научному консультанту – не надо будет там появляться до окончания новогодних каникул.

Татьяна Александровна заметила, что Сергей Георгиевич огорчился, узнав о предстоящей поездке дочери, поэтому постаралась его успокоить:

– Не волнуйся, ты же знаешь, как аккуратно она водит машину.

– Знать-то знаю, только на дорогах бардак, можно застрять.

– Да, вчера Антон четыре часа добирался до дома.

– Когда он собирается к нам в деревню?

– Тридцать первого утром у него поставка, отправит фуру и приедет.

– К вечеру доберется, – заключил Сергей Георгиевич. – Я и Наташа уезжаем, тебе не трудно будет одной остаться с Мариком?

– Нет, обед вчера вечером приготовила, а с ним теперь легко – больше стал самостоятельно играть.

– Нам бы дождаться, когда он заговорит, вокруг все девочки его возраста уже начали говорить.

– Заговорит, не волнуйся. Еще устанем от его болтовни, – успокоила Татьяна Александровна. – Мальчики позже девочек начинают говорить, к трем годам обычно они восполняют пробел. Не забывай, Марику только год и девять месяцев.

– У меня такое ощущение, что он знает слова, но не хочет говорить – и так его понимают, – предположил Сергей Георгиевич.

Татьяна Александровна ничего не сказала, только улыбнулась, возможно, что она что-то вспомнила.

– Пойми, она – ребенок, задала вопрос и забыла, а ты пытаешься ей научно ответить, – Татьяна Александровна пыталась успокоить мужа.

– А как? Ребенок задал вопрос, а я должен промолчать?

Проблема назревала несколько дней. Наташа, маленькая егоза с голубыми глазами и пышными вьющимися светло-русыми волосами, рано стала говорить. Радость родителей быстро улетучилась, когда она в четыре года стала задавать каверзные вопросы. Это был нескончаемый поток, а ответы не всегда поспевали за вопросами. Сложность заключалась еще в том, что Наташа, подобно губке, умудрялась впитывать все разговоры взрослых, все, что сообщал телевизор. Потом делались выводы и задавались вопросы. При всем непререкаемом авторитете отца ответы, которые не соответствовали ее выводам, принимались скептически. Хуже обстояло дело с ответами, которые не соответствовали заключениям детей, которые были старше ее и в особом авторитете. К ним относилась и Лика, которая была старше Наташи на два года.

Когда Сергей Георгиевич гулял с Наташей вдоль набережной реки Кура, она как-то подозрительно спросила:

– Почему Кура такого цвета?

Цвет воды Куры всегда был коричневым, от светло-желтого до темно-серого оттенка в зависимости от времени года. Но вопрос показался подозрительным, особенно тон, которым он был произнесен. Следовало предполагать, что ответ она знала, а Сергею Георгиевичу предстояло доказать, что он его тоже знает.

– Кура к нам течет издалека, – начал объяснять Сергей Георгиевич, – по дороге в воду попадает много земли, глины и песка, поэтому она такого цвета.

Наташа выслушала ответ отца, сделала паузу, словно сравнивала его с чем-то, а потом высказала свое мнение:

– Нет…

– Почему нет? – возмутился Сергей Георгиевич.

– Потому, что чистая вода попадает в Тифлисское море, – уверенно, четко произнося каждое слово, сообщила довольная собой дочь. – А грязная вода течет к нам.

Ловушка захлопнулась. Тест был провален. Осталось только немного скрасить ситуацию:

– Не Тифлисское, а Тбилисское море, и не море, а водохранилище.

Но Наташа никак не отреагировала на последнее замечание отца. Сергей Георгиевич по Тифлисскому морю быстро определил, что это мнение Лики – ее мать часто Тбилиси называла по-старому – Тифлис. А насчет моря – это, очевидно, Рудик, отец Лики, поспособствовал.