Олег Борисович не рассказывал о себе. Личный опыт общения с подобными людьми позволил Сергею Георгиевичу предположить, что он когда-то работал в разведке, возможно, в ГРУ и СВР. Круг интересов, вопросы, информация, которой владел Олег Борисович, свидетельствовали, что в последнее время он занимался аналитикой. О личной жизни Олега Борисовича известно было мало, он не любил говорить на эту тему. Не женат и не имеет детей – только это и знал Сергей Георгиевич.

В прошлом году, когда в предновогодний вечер Олег Борисович и Сергей Георгиевич долго общались, а темы не кончались, после ресторана, где было шумно, они направились к Сергею Георгиевичу, квартира которого была рядом с рестораном. Там Олег Борисович сказал фразу, которая объяснила отсутствие информации о его личной жизни:

– Личная жизнь на то и личная жизнь, чтобы не афишировать ее и не ставить в известность общественность.

Рассматривая фотографии, Сергей Георгиевич периодически поглядывал на Олега Борисовича. Он сосредоточено листал какой-то документ, но резкие и нервные движения, не свойственные ему, свидетельствовали о его волнении. Нет, подумал Сергей Георгиевич, этот мужественный человек испытывает огромное волнение и ответственность за Ольгу Петровну и Машу. Поздняя любовь, поздний ребенок, даже если ты не биологический отец, наверное, вызывает уйму эмоций, которые Олег Борисович не испытывал. И теперь, делая вид, что работает с документами, он с нетерпением ждал оценки работ Маши. В этом запоздалом чувстве отцовства было столько трогательности – он с волнением ждал оценки первого шага в жизни Маши, который она сделала с его помощью.

– Я не профессионал, но снимки мне нравятся, очень хорошая работа, – сделал заключение Сергей Георгиевич и закрыл альбом. – Можно посмотреть фотографию на вашем столе?

– Конечно, – согласился Олег Борисович, он встал из-за стола и протянул фотографию в красивой рамке. – Мне очень нравится эта синичка, она какая-то аккуратненькая, маленькая. В ней столько энергии.

Сергей Георгиевич взял в руки фотографию, внимательно рассмотрел, а потом заметил:

– Это не синица, это лазоревка. А снимок забавный.

В это время в кабинет зашла Маша, она смутилась и неожиданно стала оправдываться:

– Я была на веранде, вас там не оказалась, а я хотела спросить, что еще предложить.

– Все нормально, – успокоил ее Олег Борисович. – Ты лучше послушай новость. Оказывается мой любимый снимок – это не снимок синицы, а это лазоревка.

– Правда? Как интересно, я и не знала, кого фотографирую, – сказала Маша и приблизилась к Сергею Георгиевичу, чтобы еще раз посмотреть на фотографию.

– Лазоревка меньше синички, а главное – у нее на голове «шапочка» ярко-голубого цвета, обведенная снизу белой каемочкой, – говоря, Сергей Георгиевич проводил пальцем по головке птицы. – А у синицы «шапочка» черная.

– Вот здорово, у меня увеличилось количество птиц, которых мне удалось сфотографировать, – обрадовалась Маша. – А откуда Вы так хорошо знаете птиц?

– Орнитологией я не занимаюсь, но, когда стал жить в деревне, повесил четыре кормушки. Стали прилетать птицы. Мои ограниченные знания простого горожанина – воробей, ворона, синица, сорока – оказались недостаточными. Обзавелся книгами, определителями. Стал действовать по принципу – увидел, прибежал домой, посмотрел фотографию или рисунок, определил.

Маша почувствовала, что ей повезло – она встретилась с человеком, который мог дать ей много новой информации. Она недолго себя мучила, возбужденно спросила:

– А какие птицы прилетают к вашим кормушкам?

– Я понимаю, что говорить о воробьях, галках и синицах нет смысла. Каждый день прилетает дятел, бывают снегири, свиристели. Почти каждый день залетают сойки.

– Дятел, сойка… – от восторга Маша не смогла продолжить.

– Не простой дятел, а большой пестрый дятел, – подзадорил Сергей Георгиевич.

Глаза Маши загорелись, чувствовалось, что ее распирает любопытство. Олег Борисович это заметил и, чтобы она не отвлекала Сергея Георгиевича, предложил:

– Маша, проконтролируй, чтобы накрыли стол минут через сорок-пятьдесят, а мы, если Сергей Георгиевич не возражает, с ним прогуляемся.

Олег Борисович и Сергей Георгиевич вышли прогуляться. Сухой воздух обжег холодом и взбодрил. Надвинув на лоб шапки, приподняв воротники, мужчины медленно направились в сторону пруда. Свежий снег, выпавший с утра, по своей структуре был очень мелким и покрыл дорожку столь ровным ковром, что слепил глаза, словно кто-то зеркалом направлял солнечный зайчик. Пришлось остановиться, чтобы глаза адаптировались к отраженному свету.

– Простите меня, – извинился Олег Борисович, – я не спросил, каким временем Вы располагаете, а стал им распоряжаться.

– Все нормально, я свободен, только в семь часов мне надо быть в районе метро «Парк Победы».

– Вам надо будет заезжать к себе домой?

– Нет, необходимые документы я отправил по почте, – сообщил Сергей Георгиевич.

– Отлично, можем спокойно поговорить, потом мой водитель Вас отвезет.

Сергей Георгиевич согласился. Предложенный вариант его вполне устраивал – можно было не торопиться, а общение с Олегом Борисовичем доставляло удовольствие. Неожиданно Олег Борисович поскользнулся, но удержался. Он засмеялся, а потом прокомментировал ситуацию:

– Пригласил человека, чтобы расспросить о чем-то, но мог лишиться этого удовольствия.

– Тогда не будем откладывать задуманное, – поддержал Сергей Георгиевич.

Они прошли еще метров десять, только тогда Олег Борисович вернулся к книге:

– Должен сказать, что меня очень удивила Ваша позиция по некоторым вопросам. В частности, я не считал Вас сторонником мировой элиты или мирового правительства, как Вы пишете в книге, но в ней Вы поддержали тезис об ограничении численности населения. Меня это очень удивило.

Сергей Георгиевич остановился, ничего в его внешности не изменилось, словно он ждал этого вопроса.

– Я сам долго размышлял над этой проблемой. Можно двигаться в одном направлении, но ставить разные цели, – начал объяснять свою позицию Сергей Георгиевич.

– Но цель, по своей сути, одна – сокращение населения планеты.

– Согласитесь, что сокращение и ограничение – разные процессы, которые приводят к различным последствиям. Один процесс принудительный, другой – добровольный.

– Можно убить человека, а можно принудить его к самоубийству, – заметил Олег Борисович. – Процессы разные, но результат один.

Сергей Георгиевич засмеялся. Смеялся он тихо, по-детски, чуть прищурив глаза.

Маленький Сергей смеялся тихо, он устал, но продолжал требовать, чтобы отец с ним играл.

– Оставь его, пусть немного успокоится, – предложила мама, но не скрывала своей радости.

– Не-не-не, еще, – требовал ребенок.

Отец прикасался губами к его шее, энергично выдыхал. Было шумно и щекотно. Сергей заливался смехом. В этот момент отец приподнимал его, чтобы видеть глаза смеющего сына, а он хватал своими ручонками его за лицо и сильно-сильно прижимался к нему.

Они были счастливы! Время не существовало, будущее было где-то далеко, было только настоящее, с которым никто не хотел расставаться.

– Вспомнил свое детство… Оно живет в наших ощущениях. Часто мы, дворовые ребята-друзья, сидели на лестнице и спорили. Иногда доходило до драки, когда защищали убеждения. Бывало, что спор шел по пустякам, а главное проходило мимо. Так и сейчас, поэтому давайте я скажу о моем представлении, в чем разница, – предложил Сергей Георгиевич. – Мировая элита, при содействии подконтрольных профессоров, ученых, определила, что необходимо сократить численность населения планеты до одного миллиарда человек. Так будет комфортно. Им и природе.

– Так называемый «золотой миллиард» определен программой Global 2000. Об этой программе впервые публично сообщил американский государственный деятель Сайрус Вэнс, – раздраженно согласился Олег Борисович. Он не скрывал своей злобы: – Населению России выделена квота в пятнадцать миллионов людей, об этом прилюдно в свое время заявляли британский премьер-министр Маргарет Тэтчер и госсекретарь США Мадлен Олбрайт.