На пристани толпились люди - в основном женщины в черных платках, проплывающие за стеклом размытыми силуэтами. Грохот прибоя заглушал крики; кто-то потянулся к подъехавшей машине, но, увидев семиконечную звезду гильдий, отвернулся.
- Ишенга успокаивал вулканы, - бодро напомнил темный маг.
Эмоции были как вода: холодные и соленые. Они бились о стены, наспех возведенные вокруг сознания, они переполняли его изнури, полные страха, ужаса, бешеного желания выжить... надежды... и паники, паники, паники. Я сполз с сиденья, пытаясь защититься, укрыться, и прошептал:
- Я не Ишенга.
- Это уже слишком, - неуверенно вмешался Эршенгаль. Его магистр цепко вгляделся в мое лицо, а потом легкомысленно пожал плечами:
- Нет - так нет. Поехали отсюда.
Внедорожник развернулся, и я со злостью рванул дверь, спрыгивая на мостовую. Эмоции слиплись, смерзлись в единый ком, оставляя после себя...
Пустоту.
Утих ветер, замерли люди и даже дождь, кажется, прекратился. Или это мне только так казалось? Не чувствуя собственного тела, я приблизился к краю пристани и потянулся к воде, приглаживая вздыбленные волны, ласково касаясь струй, вплетая в них собственную мелодию. Вокруг лишь покой ...
И море покорно легко у моих ног.
... покой, пустота и смерть.
Что-то с шорохом опустилось сверху, накрыло голову, и какой-то человек принялся вытирать мне лицо платком, придерживая за плечи. Я с недоумением следил, как белая ткань быстро становится красной, и как собственные пальцы трясутся от холода, пытаясь поправить соскальзывающий плащ. Море до самого горизонта застыло, словно в полный штиль, и в зеркальной поверхности отражались темно-синие тучи. Ровную гладь нарушали только следы от катеров: рыбаки уже покинули тонущий корабль, и до берега им оставалось всего ничего.
- Это было слишком, магистр, - резко повторил Эршен, но Шеннейр лишь рассмеялся, останавливаясь рядом с нами:
- Видите? Все просто.
Я молча посмотрел на него, а потом равнодушно соскользнул дальше, окутывая столпившихся на пристани людей уверенностью и спокойствием. Все хорошо... все будет хорошо. Слабое удивление с трудом пробилось сквозь пелену, призывая неохотно повернуть голову.
Море с шорохом отступало от берега, быстро обнажая каменистое дно. Издалека донесся слабый гул, и на границе воды и неба появилась темная, стремительно приближающаяся полоса.
- ...вы все умеете.
- Теперь я умею вызывать цунами? - озадачился я. Хорошо, что магия еще действовала, мешая людям вновь запаниковать, так что они просто стояли и пялились вперед. Плохо, что у меня совсем не осталось сил, даже на то, чтобы обрадоваться или испугаться. - Но, темный магистр, вопрос к вам. Бежать некуда, но вы же всех спасете?
***
...Мутные ручьи бурлили между домами и стекали обратно в море, унося с собой листья, ветки и прочий сор. Где-то вышибло стекла, где-то ободрало крышу и залило подвалы, и пасторальная Олива разом посмурнела, являя типичное зрелище городка, который не в добрый час посетили маги.
Хотя, если сравнивать с остальными примерами, от которых оставались груда обгорелых обломков, маги крайне вежливые и мирные. Раньше бы сказали, что море разгневалось, не получив жертву, но, скорее всего, волна стала ответной реакцией на магическое вмешательство. Поменялся ветер, поменялись течения, где-то потоки разомкнулись, где-то сместились, и вот результат. Светлые останавливали шторма только в крайнем случае, предпочитая уводить в сторону еще на этапе зарождения. Но Шеннейр и не собирался усмирять шторм, равно как кого-то спасать.
Стихия ударила о щиты, снесла их начисто и, порядком ослабленная, задела город лишь краем. Остатки черных башен уныло торчали из пены, внося в сердца жителей разлад и печаль, и люди уже потихоньку собирали вещи и уходили к холмам. Если защита не выдержала одну волну, скажем честно, не самую высокую, то первый же осенний шторм сотрет Оливу со всех карт. Мне было удивительно, что нас не пытались обвинить; может быть, они понимали, что такова цена за спасенные жизни. Или боялись злить темного магистра, который в отместку за неблагодарность мог утопить рыбаков обратно.
Он и так был слегка на взводе, когда забрал попавшийся под руку катер и умчался к волноломам, не дожидаясь, пока море успокоится. Хотя, на мой взгляд, там уже нечего было восстанавливать, но заниматься этим все равно придется темной гильдии. Что ж, такова их судьба.
- ...Кэрэ! Тсо Кэрэ!
Я обошел груду водорослей, скрипящих под ногами, и свернул в переулок, по направлению к беспорядочным крикам, в которых звучал страх.
Этот уголок берега выглядел печально, но оживленно. Люди толпились на одном пятачке, нерешительно тыкая палками и гарпунами во что-то темное, похожее на чернильное пятно с белыми пятнышками у глаз. Волна выкинула на берег маленькую островную акулу; на матовой коже уже виднелись кровоточащие ранки, но глупая рыба только беспомощно раздувала жабры, не торопясь прыгать на мучителей. А окружающие так ждали.
- Близко подобрались, - сплюнул мой сосед и повернулся ко мне, явно ища поддержки. В море уже мелькали хищные черные плавники, подбираясь все ближе и ближе. - Ишь, злятся, что ничего не досталось. Чтоб вы подавились, колдовские твари...
Я молча оттолкнул гарпуны и поднял гладкое тело с песка.
Рыбина оказалась хоть и маленькой, но тяжелой, гладкой и неудобной. Детеныш; взрослую было бы не утащить. Счастье еще, что не пыталась дергаться и залепить мне плавником, усыпленная целительной магией. Я еле доволок эту тушу до воды, не успокоившись, пока не забрел по пояс, и только тогда опустил ее в волны.
Ветер доносил с берега обрывки криков. Острые плавники закружили рядом, задевая ноги; старшие толкали мелкоту дальше от берега, окутывая волнами симпатии и радости, а потом потащили за собой, быстро скрывшись за мысом. Островные акулы - хорошие эмпаты. Они всегда сбиваются в стаи.
- Нужны вы им, - я отвернулся и устало побрел на сушу. Люди стояли молча, опустив гарпуны, и я надеялся, что меня хотя бы не утопят, как колдуна.
Что примечательно, не утопили. Странных событий в моей жизни становилось все больше.
- М-магистр! - вместо жаждущей крови толпы на пирс выбрался человек в форме служащего городской управы - блеклый, светлоглазый и светловолосый. От удивления, что меня даже не покусали, он позабыл, что хотел сказать, вместо этого брякнув: - В-вы с островов?
- Маро Раэта, - я неохотно кивнул, признавая земляка. Неудивительно. На побережье нас множество: дети смешанных браков и беженцы, особенно беженцы.
В глазах собеседника сверкнула радость:
- Это тот, который ушел под воду? Я с Киину, нас вывезли, когда началось извержение... А вы - наследник самого Ишенги?
Я вздрогнул и вновь кивнул. Фактически, это было так.
Встретиться с сородичем оказалось неожиданно приятно, как и слушать почти позабытый мягкий акцент. К нам присоединились какие-то люди, спрашивающие, далеко ли уплыли акулы и скоро ли придет новая волна, глава Оливы, живо интересовавшийся, зачем сюда понаехало столько магов, капитан с разбившегося кораблика, неожиданно решивший сказать спасибо, и вихрь беседы затянул в себя, даря слабое ощущение жизни.
Обитатели Оливы собирались устроить палаточный лагерь на холмах, и я поневоле почувствовал вину. Если бы щиты рухнули потом, то без жертв бы не обошлось, но рухнули-то они сейчас. Скоро сезон штормов, а значит, дожди, холод и болезни, а местный глава - далеко не Норман, который способен столицу переселить за неделю.
Внезапная идея становилась все более и более привлекательной. Зачем мудрить, если рядом есть почти готовое убежище, рассчитанное на долговременное проживание людей?
- Лорд Норман рядом ничего не строит?
Собеседники переглянулись, разом помрачнев, и глава Оливы, мэр Конрад, наконец выдавил:
- Этот... строит.
- Мы строим, - со скрытым протестом буркнул капитан. - Сами себе тюрьмы.