— Показатель «кью» при открытой разработке ответвлений основной золотоносной жилы Аларми выглядит весьма перспективным: концентрация ноль и шесть десятых позволит получить, по прогнозам специалистов, пятнадцать тысяч тонн неочищенного золота уже в этом году…

Нудный Инженер, руководитель проектной группы Клиента, уже пятнадцать минут топит нас в промышленном жаргоне, как котят. Без слов ясно, что его техническая диатриба^[17] предназначена исключительно для других Нудных Инженеров, нога которых никогда не ступала и не ступит на презентации для инвесторов, и технико-экономическое обоснование будет безжалостно вырезано и не увидит света нового дня. Тем не менее он продолжает гундеть, и никто его не прерывает. Не знаю почему. Возможно, щадя самолюбие, — пусть Нудный Инженер выговорится про концентрации и выплавки, может, он об этом целый год по ночам мечтал, и перебить его сейчас — все равно что пнуть маленькую грустную дворняжку.

Обладая слабым мочевым пузырем и порой лишь чудом избегая катастрофы с помощью кстати подвернувшихся кустов или даже брошенной пустой бутылки, я выучился паре фокусов, позволяющих выиграть время в таких ситуациях. Сейчас я уже дошел до стадии о-боже-я-этого-не-сделаю, наступающей примерно за полчаса до фазы гребаные-небеса-из-меня-вот-вот-реально-польется, которая обычно дает еще пятнадцать минут до настоящей развязки, последнего взрыва. Уже слишком поздно для большинства трюков: крепко сжать бедра и колени, как девчонка; думать о другом (будто это кому-то помогало, кроме разве что признанных мастеров дзен-буддизма); положить ногу на ногу и сдавить изо всех сил (есть риск нечаянно сделать себе вазэктомию^[18]).

Время применить эректоблок. Это довольно простая стратегия, включающая пристальное разглядывание бежевого свитера Снежной Королевы и настойчивое самовнушение, что она вовсе не законченная стерва и мечтает нырнуть под длинный стол и стащить с меня брюки; повторять до тех пор, пока эрекция не блокирует уретру. Стыдно — да, но, поверьте на слово, эффективно.

До известной степени. Единственная трудность эректоблока в том, чтобы его удержать. Снежная Королева скрестила руки на груди, закрыв мне всю картину; я невольно перевел взгляд на ее злое, надменное лицо и едва не потерял достигнутое — фантазия испарилась. К счастью, Клиент обратился к ней с вопросом, и Снежной Королеве пришлось судорожно листать буклет, предоставив мне беспрепятственный обзор бежевого свитера. Эректоблок восстановился в полную силу.

И тут, абсолютно неожиданно, эректоблок, зараза, пропал — двух секунд хватило на переход от гордого пульсирующего состояния к вялому и жалкому. Так отреагировала не только моя чувствительная область ниже пояса: Снежная Королева сморщила нос, Сикофант старательно строил радостную мину, удачно изобразив лань, захваченную врасплох светом фар проезжающей машины. Словно кто-то поставил кондиционер на холод и включил на максимум… Нет, чересчур банально. Испробуем другую метафору, будто ледяной ветер с пустынных скалистых вершин, голых и безжизненных, где одинокий крестьянин с трудом раскалывает корку промерзшей почвы в тщетных поисках картофелины размером с боб, миновав по пути все виды массовых побоищ и постигнув зло, на которое способен человек, ворвался в тесную комнату, в которой проходит прогон инвесторской презентации, — в зал заседаний № 121.

Дверь резко распахнулась, так что затрещали петли, и в комнату вошел Самая Холодная Рыба в Пруду. Это не мы придумали ему прозвище: никто из нас попросту не осмелился бы. Авторство клички принадлежит давно уволенному репортеру из «Уолл-стрит джорнэл» и восходит к ее ежегодному списку «Кто есть кто в банковской индустрии».

Разве возможно дать адекватное описание этого финансового божества, способного заставить нервничать храбрейших из нас? Ладно, сначала факты. Он глава Банка. Не просто руководитель — он и есть Банк. Основал его, когда самому не было и тридцати. Его называли вторым Макиавелли и восходящей звездой фонда комплексного рискового инвестирования, а он увел у хозяев большинство клиентов и открыл собственную лавочку. Физически Рыба вовсе не так внушителен — скорее маленького роста, примерно пять футов и шесть или семь дюймов, черный от загара после недельного отпуска на Палм-Бич. Президент до сих пор бегает марафоны, хотя ему скоро стукнет шестьдесят; в нем ощущается такой запас прочности, что невольно кажется — в случае ядерного взрыва или атаки террористов единственными оставшимися в живых тварями будут тараканы и наш Рыба.

Опустившись в кресло во главе стола, глава Банка оглядел комнату пронзительными глазами, в которых отражались миллиарды вычислений в секунду, производимые колоссальной мощности серым веществом. Сикофант тихо всхлипнул, без сомнения, разрываясь между желанием бежать куда глаза глядят и инстинктивным порывом пасть ниц к Рыбьим мокасинам от Гуччи. Рыба коротко кивнул куда-то в направлении Снежной Королевы, и ледяную деву пробила видимая дрожь: она вскочила с места и кинулась искать по шкафам охлажденную бутылку воды перье. Даже Клиент, игрок одного с ним калибра, полновластный хозяин своей собственности, издал нервный смешок, когда Рыба очень ровно положил на стол черный атташе-кейс. Лишь Блудный Сын остался равнодушен к появлению президента Банка и листал буклет, подавляя зевоту.

Нудный Инженер, не добубнивший технико-экономический анализ, явно струхнул и стоял посреди комнаты, готовый обделаться от страха.

— Сядьте, — распорядился Самая Холодная Рыба в Пруду.

Нудный Инженер вернулся на место с видом огромного облегчения. Рыба открыл «дипломат», достал линованный блокнот и золотую чернильную ручку и аккуратно положил все это добро рядом с бутылкой охлажденной перье.

— А теперь, — обратился он к Клиенту, — поступим правильно. Следующие шестьдесят минут вы будете меня убеждать, что сделка действительно является для Банка приемлемым обязательством. Если к концу презентации я сочту, что проект отдает гнильцой, пойдете демонстрировать свои прелести в другое место.

Заявления подобного рода — неслыханное дело в нашей индустрии. Банковское дело зиждется на лести и подхалимстве (мало напоминая при этом клинического подхалима Сикофанта). Когда в воздухе пахнет выгодной сделкой, в ход идут кортсайдовские^[19] билеты на баскетбол, бифштексы с кровью в «Смит энд Воленски» и шампанское «Моэт», стекающее, пузырясь, по роскошным телам стриптизерш из стран Восточной Европы. В этот раз, если все пройдет гладко, Банк положит в карман двадцать миллионов долларов за консультацию по одной-единственной сделке. Клиент, пользуясь юридической терминологией, имеет все до единого права быть вне себя. Потерять голову от бешенства. Требовать, чтобы мы вылизали ему пальцы ног и до блеска начистили обувь, одновременно осыпая трюфелями.

Тем не менее Клиент положил ладони на стол и виновато уставился на свой отличный маникюр, робким кивком выразив согласие. Власть Самой Холодной Рыбы в Пруду просто ошеломляет.

— Ну что ж… М-м-м… Давайте начнем, — сказал он, роясь в бумагах.

И пустился по новой пересказывать ту же самую нудную речь, которой сорок пять минут назад открылось заседание. С непоправимо испорченным присутствием Рыбы эректоблоком я официально вступил в фазу гребаные-небеса-из-меня-вот-вот-реально-польется. Пятнадцать минут до последней черты. С этого момента перспектива обоссаться превратилась в высеченное на мраморе неизбежное предначертание, узелок на золотой пряже седых парок. Раньше оставалась слабая надежда, что я все-таки наберусь смелости слинять по стеночке из зала, прежде чем случится катастрофа. Теперь, когда Рыба скрупулезно пишет что-то в своем блокноте, невозможно ускользнуть незаметно.

Я ухватился за последнюю соломинку — свой «Блэкберри».

От: Меня@theBank.com

Кому: Пессимисту@theBank.com

Приятель, ты должен мне помочь. Сижу в 121 с Рыбой, Клиентом и Ко. Вот-вот обоссусь. Не метафора, серьезно на 100 процентов. Не нужно видеть в этом повод для насмешек. Постучи в дверь и вызови меня в коридор по какому-нибудь срочному делу.