Молчание заструилось из телефонной трубки, наполняя комнату. Подруга великодушно позволяла мне вернуть все в прежнюю колею, произнеся волшебные слова: «Я правда очень виноват и сожалею о случившемся. Я тоже тебя люблю. Больше это не повторится. Обещаю исправиться». И наконец, ход конем, который позволит отвоевать все позиции: «Почему бы нам не съездить куда-нибудь? Давай в следующие выходные махнем на Кейп»[5].
Но я физически не мог этого произнести, и вот почему:
От: Сикофанта@aol.com
Кому: Мн[email protected]
Надеюсь, ты еще на работе. Я обдумывал схему автоперевозок, в частности корреляцию оптимизации доходов, и считаю, что нам нужно сделать инверсию. Напоминаю, Клиент придет в восемь утра, поэтому готовый вариант хочу видеть самое позднее в шесть. В экстренном случае пиши мне на «Блэкберри». Не вздумай звонить — сынулю моего разбудишь.
— Вот мать твою!
Простите, вырвалось. А трубку я по-прежнему прижимал к уху.
— Что? Да как у тебя язык…
— Подожди. Я получил мейл. Вице-президент хочет кардинально изменить модель сделки. Ругательство не имеет отношения к твоим словам.
Я торопился разрядить ситуацию, боясь, что Подруга бросит трубку.
— Алло?
Тишина. Однако нет и коротких гудков, так что, возможно, Подруга все еще на другом конце линии.
— Ты меня слушаешь?
Неловкое молчание, затем едва различимое:
— Да.
Я опустил голову на руки и потер лоб — бесполезный показушный жест.
— Слушай, я просто ужасно устал.
Секунду я надеялся что-нибудь к этому добавить, разразиться потоком слов, достойных шекспировского сонета, возвышенными любовными метафорами, которые не покажутся натянутыми, но ничего не вышло: голова болела, организм самоуничтожался в безрассудной попытке бодрствовать бесконечно, и я понятия не имел, что представляет собой чертова корреляция оптимизации доходов. Поэтому лишь повторил:
— Я просто ужасно устал. Извини, знаю, нужно сказать что-то еще, но у меня болит голова и мысли путаются, а тут еще приходится менять всю модель.
Она уже всхлипывала. Это была не истерика напоказ — приглушенные рыдания бегут по телефонным проводам. Одно из всхлипываний, застрявшее в горле, прорвалась наружу жалобной икотой.
— Я не могу тебя ненавидеть. Ты с самого начала предупреждал, что все так и будет, и не пытался подсластить пилюлю. Наверное, я просто не поверила. Или не думала, что когда-нибудь мне станет не все равно, сколько времени мы проводим вместе.
Я, в общем, понимал, чего она ожидает. Если бы я только что пробудился свежим и бодрым после сорокавосьмичасового сна, или окажись мы где-нибудь на прелестной веранде, наслаждаясь хорошим кофе, я бы точно знал, что делать. Подруга вовсе не истеричка; она умна, искренна и не ждет, чтобы мужчина говорил то, что ей хочется слышать. К ней требуется более тонкий подход: комфорт, отличный кофе, зеленая веранда… Или вообще ничего не говорить, просто протянуть руку и коснуться ее щеки, или погладить шею сзади, или еще где-нибудь.
Но в настоящий момент ничего такого не предвиделось. Моя сверхгалантная версия словно бездельничала на другой планете, не зная, куда себя деть, застряв там из-за густого тумана. А я — лишь высохшая шелуха, едва способная связно лепетать. Не приходится и мечтать о том, чтобы достойно разрулить деликатную ситуацию.
— Слушай, я правда не в состоянии сейчас об этом думать.
— Я больше не позвоню. И ты мне не звони.
— Подожди…
— Нет, на этот раз все серьезно. Я не разочаровалась и ни в чем тебя не виню. Мне сейчас паршиво, но еще больше жаль тебя. В любом случае мы ни до чего хорошего не договоримся, пока я не успокоюсь. Так что — пока, пишите письма.
— Я…
Щелчок.
Мелькнула мысль, что в таких случаях полагается испытывать поэтические чувства потери и одиночества, но реальное ощущение скорее можно было характеризовать как облегчение. Вот тоже… Ерунда какая… Ну, так тому и быть. Оно и к лучшему — не представляю, как бы я договаривал последнюю фразу.
Незаметно я впал в состояние зомби — обычное дело, когда просматриваешь длинную готовую таблицу; пальцы сами нажимают нужные клавиши. Стереть цифру. Растянуть формулу на все ячейки. Удалить лист. Нужно было уничтожать этот лист? Пожалуй, нет. Закрыть файл без сохранения изменений. Снова открыть файл.
Одновременно в мыслях сформировался образ объекта, снимающего напряжение: банки холодной кока-колы. Я раздраженно отмахнулся от искушения. Первый глоток прекрасен — неповторимый, чуть едкий вкус на языке. Организм мой любит кока-колу и торжественно провозглашает ее нектаром богов. Должно быть, формула напитка близка к идеальной, иначе как кока-кола смогла завоевать такую популярность на Западе, стать мечтой детей Африки и предметом поклонения согнанных с насиженных мест пигмеев? Содержащаяся в кока-коле глюкоза вызовет прилив сил; этого горючего хватит на тридцать минут полета, прежде чем я войду в штопор и разобьюсь о землю. За эти полчаса нужно успеть разобраться в корреляции оптимизации доходов, а затем в полукоматозном состоянии по возможности доделать остальное.
Вот она, эта корреляция, в предпоследней строке, составленная два месяца назад летним практикантом, на которого я свалил поручение, не решившись отменить обед с Подругой (теперь уже экс) в четвертый раз за неделю. Забавные, кстати, зверушки эти практиканты, самонадеянные молокососы (м-да, кто бы говорил, — я всего на пару лет старше): приходят в банк на несколько недель и наперебой лижут задницы, чтобы по окончании практики получить приглашение на работу. Представляют банковское дело в розовом свете — невинные как агнцы. Ну и не нужно на них давить. Не будем пытаться влиять на их выбор. Утаим от них маленькие грязные секреты — как каждые десять минут вы серьезно подумываете выпрыгнуть в окно, как с завистью смотрите на продавцов хот-догов, бездомных, уборщиков, соскребающих жвачку со скамеек в парке, думая: «Счастливые, не сидят за компом, как каторжные, по двадцать часов кряду». Вместо этого будем бравировать тошнотворным энтузиазмом: смотрите, завидуйте, я рожден для работы в банке, я из материнской утробы появился с готовыми залысинами и футляром для «Блэкберри»!
Для подсчета обратной корреляции оптимизации доходов требовалось изменить Е56, одну несчастную ячейку. Обидно сознавать, что я мог изменить Е56 два часа назад и завалиться спать, но, слава Господу, могло быть и хуже. Переправить с единицы на ноль. Я уже хотел сохранить файл, наскоро пролистав ведомость на экране, когда в глаза бросилось: «# REF!».
И ниже: «#REF!», «#REF!», «#REF!», «#REF!», «#REF!», «#REF!».
Третий лист представлял собой сплошное поле «#REF!», этих злобных маленьких дьяволят, требующих моего внимания. Причина крылась в перекрестной ссылке (это когда одна ячейка содержит ссылку на другую ячейку, которая, в свою очередь, содержит ссылку на оригинальную ячейку — в общем, не забивайте себе голову). Поверьте на слово, ситуация требовала кропотливой возни, и только что отвергнутый подружкой и до полусмерти вымотанный аналитик инвестиционного банка просто не имел шансов.
Час увенчался ничтожным прогрессом. Однако всегда именно в момент абсолютного тупика, когда верхнее освещение в заплесневелых коридорах вашего мозга отключается лампочка за лампочкой, вас на краткий миг осеняет. Так и случилось, в точном соответствии с графиком.
Никому нет дела. Ни Стару (который сидит в противоположном углу комнаты, весело постукивая пальцами по клавиатуре), ни Сикофанту, ни единому работнику Банка. Всем наплевать. С другой стороны, с какой стати им об этом думать? Я — лишь один из нескольких сотен обезьян, отдувающийся сам за себя, накачиваясь глюкозой и кофеином, вкалывая как раб, чтобы через несколько десятилетий получить заветный приз — мягкое розовенькое создание с точеными ножками, которое пару лет будет ласкать мое волосатое тельце и торчащие уши на личной яхте, пришвартованной у Итальянской Ривьеры.
Есть, конечно, и оборотная сторона: в момент просветления обезьяна выходит за рамки своей обезьяньей сущности и обнаруживает бесконечное множество путей, ведущих к горизонту. Она может заниматься чем угодно и быть кем угодно. Видите отверстие в сетке, обтягивающей клетку, рядом с грудой гнилой банановой кожуры? Это, братья-приматы, свобода. Хватит чесать задницы и вылизывать пальцы под взглядами посетителей или бесконечно скакать с ветки на ветку, вызывая нервные смешки у обычно надутых, мрачных туристов. Ну же, братья и сестры, давайте жить согласно гордому антропологическому статусу протолюдей!
