Вернувшись к себе в Штаб, я сделал капралу Па-Чи-Лу соответствующий втык.

— Все это похоже на трясину — чем отчаяннее стремишься выбраться, тем сильнее увязаешь. А уж этот землянин! Он довел своих сторожей-плутонцев чуть ли не до помешательства. Он всюду сует свой нос: а эта что, а то, а почему так, а как он действует. Ему ничем не угодишь: то в камере недостаточно тепло, то воздуха не хватает, то пища невкусная. У него першит в горле, ему нужно полоскание, не одно, так другое.

— Давайте ему все, что он потребует, в разумных пределах, конечно, — распорядился я. — Если этот тип отдаст концы, нам с вами не миновать принудительного путешествия по туннелю на Сигнусе — и еще счастье, если мы отделаемся только этим! Что касается основной проблемы, то я согласен с мнением гтетанской полиции: преступление было совершено. Так нужно!

Космос-капрал уставился на меня.

— Вы… вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что если преступление совершено, то арест Л'пэйра законен, и преступника следует препроводить на Гтет.

Таким образом мы избавимся не только от него, но и от всей банды амебовидных разбойников. Остается Осборн Блэтч, но, как только Л'пэйр уберется, мы легко справимся с землянином. Однако прежде всего преступление! Л'пэйр должен быть виновен. Годится любое преступление, любое правонарушение, лишь бы оно было совершено во время его пребывании на Земле. Поставь свою раскладушку в юридической библиотеке.

Вскоре после этого Па-Чи-Лу вылетел на Землю.

Только прошу тебя, Хой, избавь меня от проповедей на моральные темы. Ты знаешь лучше меня, что в Патрульной Службе бывали дела и похлеще. Мне это так же неприятно, как и тебе, но у меня не было другого выхода. К тому же этот амебовидный специалист по части преступлений слишком долго избегал справедливого возмездия. В сущности, с точки зрения морали я был безусловно; прав, принимая такое решение.

Как я уже сказал, Па-Чи-Лу возвратился на Землю, на этот раз под видом редактора того издательства, которое опубликовало знаменитый учебник биологии. В архивах издательства все еще хранились оригиналы иллюстраций. Космос-сержант умело и осторожно внушил одному из технических редакторов мысль о необходимости пересмотреть фотоматериалы и подвергнуть анализу бумагу, на которой они были напечатаны.

Химический анализ показал, что фотобумага была изготовлена из фартуха — синтетической ткани, весьма распространенной на Гтете, но неизвестной землянам, которым при естественном течении событий предстояло открыть ее лишь три столетия спустя.

Сенсационное сообщение о новой ткани тотчас же появилось в газетах. Вскоре все женщины Америки стали лихорадочно раскупать белье из фартуха — новинки сезона, а мы наконец-то смогли предъявить Л'пэйру обвинение в контрабандном ввозе запрещенного товара и стимулировании очередной вспышки индустриального прогресса на Земле..

И все-таки он молодец, этот парень, Хой! — «Ну что ж, — сказал он, — дорога была длинная, и она подошла к концу. Поздравляю вас! Преступление — не самый выгодный бизнес. Нарушители закона всегда проигрывают, победителями неизменно оказываются законодатели».

Я отправился к себе на базу, чтобы оформить бумаги о выдаче Л'пэйра. На душе у меня было легко; правда, у нас на руках оставался Блэтч, но он был гуманоидом. К тому же, однажды превысив свои полномочия и передернув карты, я решил довести игру до конца. Семь «скриипт» — один «лаунд».

Но когда я со всеми документами вернулся на Плутон, я чуть не свалился с его поверхности: вместо одного амебовидного существа — хитроумного преступника Л'пэйра — я увидел двух Л'пэйров! Меньших размеров, конечно, точнее, вдвое меньших, чем первоначальная амеба, но, без всякого сомнения, Л'пэйров.

За время моего отсутствия он раздвоился.

Каким образом? Помнишь полоскание, которое требовал от нас этот землянин? Так вот, это была идея Л'пэйра, его последняя, самая хитроумная попытка спастись. Получив лекарства, землянин переправил его гтетанцу; который припрятал жидкость в своей камере на самый последний случай.

Полоскание было не чем иным, как растворомсоли. Представляешь мое положение?! Гтетанцы, правда, объявили; что их законы предусматривают подобные случаи, но мне-то какое дело до их законов.

— Преступление имело место. Продавалась порнография. Мы требуем выдачи преступника. Обоих! — как заводной повторял шеф гтетанской полиции.

— В соответствии с Галактическими Статутами 6009371-6106514, — бубнил Осборн Блэтч, — я требую немедленного освобождения, возмещения убытков в размере двух миллиардов галактических медгаваров, письменно зафиксированного…

И ко всему прочему…

— Возможно, наш предок Л'пэйр действительно был ужасным грешником, — пискляво шепелявили молодые амебы в клетке справа от камеры Блэтча. — Но какое это имеет отношение к нам? Л'пэйр с лихвой заплатил за свои прегрешения — он скончался в родах. Мы же молоды и совсем-совсем невинны. Неужели старушка Галактика наказывает малолетних за грехи их родителей?

Что бы ты сделал на моем месте?

Я отослал весь табор в Главный Штаб — гтетанцев с их воплями и юридическими цитатами, Осборна Блэтча с его зонтиком и учебником по биологии, связку порнографических фото и, наконец, — хотя я должен был бы упомянуть о них прежде всего — двух (не ошибись — их двое!) еще тепленьких амебочек. Пометь их Л'пэйр-1 и Л'пэйр-2. Делай с ними что хочешь, а я умываю руки.

Но если ты (вместе со своими мудрецами в Штабе) сумеешь придумать какое-нибудь объяснение, которое мы могли бы представить Старику, прежде чем он вскроет глоссистомороф, мы (я и Па-Чи-Лу) будем благодарны тебе по гроб жизни.

Ну, а если не придумаешь, — что ж, мы здесь на посту 1001625 Космической Патрульной Службы. Наши чемоданы сложены. По Черному туннелю на Сигнусе не путешествуют налегке.

Р.S. Хой, лично я убежден, что во всех неприятностях виноваты существа, которым для воспроизведения рода обязательно требуются всякие страсти и эмоции. Куда разумнее и пристойнее делать это с помощью спор.

Есть поговорка, что из крохотных желудей вырастают огромные дубы, но почему-то не говорят о крохотных дубах, вырастающих из огромных желудей. А ведь случается и такое. Можно не попасть в аварию, зато влипнуть, в историю. Еще не известно, что хуже.

В одно прекрасное утро, году так в 2208-м, некий неглупый, жизнерадостный, но слишком уж изворотливый молодой человек проснулся и обнаружил, что погорел на собственной гениальной идее.

Вот обидно!

Давным-давно, в самом начале девятисотых годов, люди вдруг обнаружили, что холодным осенним вечером куда приятнее завести дома граммофон, чем в дождь и слякоть тащиться в оперетку. Примерно тогда же домовладельцы, проявляя заботу о кулаках гостей, принялись покупать электрические звонки, а немного погодя появилась возможность открывать дверь и впускать в дом человека, стоящего на улице, простым нажатием кнопки.

В лабораториях ученые уже возились с первыми фотоэлементами.

Радио и кинематограф поделили между собой рынок развлечений. Тем временем боссы сообразили, что диктофон в отличие от стенографистки не-делает ошибок, а механический сортировщик писем способен заменить целую армию клерков. Какая невеста в разгар телевизионного помешательства не мечтала об автоматической кухне, беспрекословно повинующейся небрежно брошенному приказу поджарить ростбиф к определенному часу, поливая его через столько-то минут такой-то подливкой? Более роскошные модели были даже снабжены регуляторами ароматов — и делали салат по рецепту знаменитого повара чуть-чуть лучше, чем сам повар.

Затем появилась Система Универсальной Передачи Энергии по Радио (СУПЭР), телевизор освоил третье измерение, переименовал себя в теледар и так подешевел, что стал по карману самому бедному эскимосу, а теледарение — это уж так, к слову, — оказалось единственной отраслью промышленности, где актеры еще умудрялись зарабатывать себе на пропитание.