- Крепостные ружья, что ли... - наконец, вслух отметил он, - Нас держат на вилке с противоположенной высоты из нескольких таких штук. Охрана перебита, видимо, одним залпом, - иначе кто-то бы все же, скрылся...
- Тогда они либо прямо сейчас попробуют на нас насесть, - прошептал Пункартэ, - Либо попробуют кугелями выкурить и перестрелять. Времени у них не вагон.
- Это - да, - согласился Дайтон, - Да и кугелей тоже. На артподготовку ушло две трети, не меньше... А наши вот-вот опомнятся. И уж наваляют им, как следует... Саффлз, Петер, следите за стенами грота. Кто там окажется - стреляйте. Лью и я возьмем на себя вход. Эльмар, бери остальных, присмотри за девушками, и в случае штурма поддержи нас огнем. Справишься? У всех оружие есть? Ну и хорошо. Выполнять...
Он наблюдал, как офицеры молча достают пистолеты, проверяют их и готовятся к возможному бою. Толстяк Эльмар Нойз, вызвав его молчаливое уважение, и не думал паниковать, - грамотно расставил солдат и сержантов так, чтобы они ни при каком раскладе не попали под удар все вместе. А сам достал из кобуры пижонский гравированный пистолет и умело привел его в боевое положение, а затем еще и вытянул кортик из ножен. Девушки в углу прижались друг к другу, и хотя внешне ничем не выказывали страха, лица их заметно побелели.
Шли минуты. Они ждали - сами не зная чего, но в первую очередь, конечно, определенности. Если враг уже сидит на их позициях, нельзя ничем выдать ему расположение штаба - ни криком, ни ракетой... И в это самой тишине, в атмосфере напряженного ожидания, совсем будничным предметом показалась граната, прикатившаяся из-за края грота прямо на середину комнаты. Сначала одна, а затем вторая и третья - они упали почти рядом и одновременно, блеснув чугунными ребристыми боками в слабом свете...
Дайтон был впоследствии глубоко горд за то, как его бойцы, штабисты, в чьи обязанности давно не входили штурмы и атаки, отреагировали на это. Одну из гранат тут же сцапал Пункартэ, одну - Петер, и последнюю, - Нойз. Не меньше секунды они держали шипящие сгустки смерти в руках, задавая отсчет, а затем - по примеру Пункартэ, махом отправили их обратно, наружу. Гранаты, несомненно, рванули еще в падении, в воздухе, и накрыли осколками изрядную площадь... Тут же началось движение.
Саффлз, развернув винтовку к стене грота, стал быстро стрелять по какой-то неясной тени, мелькнувшей там, и благодаря тому, что успел изготовиться заранее - и не промахнулся. Прямо на сидящего под стеной сержанта-шифровальщика упало гибкое тело нападающего, пробитое пулей лейтенанта, но когда сержант попытался оттолкнуть его прикладом, противник из последних сил вырвал у него винтовку из рук, и ударил дульной частью в лицо, к счастью, вскользь. После чего благополучно испустил дух.
- Черт, напугал-то как, - выдохнул Пункартэ, - Хороший выстрел, Саффлз! А ты растяпа, сержант. Кто ж так держит винтовку, что её можно отобрать у тебя одной рукой?!
- Спасибо, сир! - Саффлз нервно облизал губы, не опуская оружия, и глядя через прицел на край, при этом едва на задевая столом винтовку Петера, который осматривал противоположенный. За спиной у Петера затрещали очереди из пистолетов-пулеметов, но пули ударили, как ни странно, не в него, а в Саффлза. Лейтенанта отбросило к стене, Петер успел припасть вперед, кто-то что-то выкрикнул наружи, и в КНП разом запрыгнуло шестеро человек в мешковатой одежде и матерчатых масках на лицах, полосуя очередями из коротких ПП все вокруг себя...
Очереди их оружия звучали как хлопки заводящихся исправных двигателей - не громче, из-за здоровенных глушителей, составляющих не менее двух третей общей длины оружия. А вот ответный огонь осажденных штабистов разом оглушил всех, да и вообще - перестрелка в ограниченном пространстве грота быстро переросла в драку... Из шестерых штурмовиков двоих сразу же меткими выстрелами сбил с ног Петер, одного застрелил Лью, и еще одного - Нойз. Пули нападающих почти все ушли в стены - атака вышла не шибко профессиональной и больше походила на рывок отчаянья. Один из выживших бойцов тут же потянулся к гранатной сумке, но уловивший это движение Лью попытался перехватить его руку, за что едва не поплатился своей, - в темноте блеснул нож, и Пункартэ отлетел назад, разбрызгивая кровь из подрезанного запястья. Со вторым схватился было Петер, но того раньше успел сдуру пристрелить из винтовки один из писарей, - сдуру, потому что пуля, естественно, пробила тело врага насквозь и попала в лицо младшего из шифровальщиков. Парень повалился замертво, а диверсант, слабея, упал под ударом приклада ничего не понявшего адъютанта...
Петер был достаточно сообразительным, чтобы, раз ударив, тут же отступить к стене. А вот другие увлеклись уничтожением штурмующих, и когда со стен в грот снова полетели пули, все еще беспорядочно толклись посереди комнаты, несмотря на окрики Эльмара. Сверху стреляли хорошо, и разом положили обоих выживших шифровальщиков, одного писаря и младшего радиста, - то есть, больше половины оставшихся в гроте боеспособных единиц. Дайтон не отрывал глаз от выхода до этого самого мгновения, - и как оказалось, не зря. Едва он коротко глянул на трупы посреди помещения, как в проем мимо него полетели пули, вышибая в противоположенной стене крошку и со шлепками входя в тела убитых...
Дайтон дождался, когда огонь ослабнет, и разрядил пачку своей винтовки, стреляя сначала сквозь брезент, по интуиции, а затем - в виднеющиеся сквозь дыры смутные движущиеся силуэты. Кажется - в кого-то попал... Снова выметающий град пуль сверху, заставляющий прижаться к стенам, но больше в грот никто не прыгал - видимо, враг уяснил, что внутри засели вооруженные люди, ожидающие нападения и не склонные к истерикам. Однако, будь у нападающих гранаты, все бы кончилось быстро. Значит, - больше нет, и самих их, - мало.
Дайтон рванулся вперед, ударил по подпорке палатки, от чего она накренилась и завалилась вперед, и не обращая внимания на пули, полетевшие в него, вырвался наружу. Он был уверен, во-первых, что врагов немного, а во-вторых, отчего-то решил, что за ним непременно, как бывало в молодости, рваной цепочкой дернут остальные, чтобы в одном броске "съесть" разделяющую их с врагом дистанцию, и вымести его плотным огнем из всего штатного...
На улице он разглядел всего двух раненых, которые корчились возле входа - к его радости, своим нервным огнем он достал обоих. Для верности разбил им головы прикладом, быстро заскочил за край окопа ближайшей огневой точки, где наткнулся на уже чуть задубевший труп солдата-часового. Лихорадочно сорвал патронташ с его пояса, быстро пристегнул себе, поспешно зарядил оружие, чуть трясущимися пальцами вынув холодную патронную пачку из кожаной ячейки...
Он не остался незамеченным, - сверху и сзади КНП застучали пистолеты-пулеметы, и вокруг засевшего в ячейке генерала защелкали тяжелые пули. Дайтон вжался за бруствер, стараясь не высовываться, и лихорадочно соображал, как быть дальше.
Через минуту с тропы, ведущей к гаубичной батарее, послышались шаги, и громко отданные команды: "Подавляющий на позицию пулеметов! Группа маневра, гранаты к бою!". Защелкали винтовки, к ним присоединилась пара "бобби" сержантов, прикрывая перебежки передовой группы. Похоже, подтягивалось подкрепление, и Дайтон воспрял было духом... Сейчас подойдут и горные стрелки резерва Громли, стоящие на позиции справа, и нападающих зажмут в смертоносные клещи. Вряд ли стрелки будут рисковать, - скорее постепенно выдвинуться вперед, маневрируя огнем, и простреливая все участки, где мог скрываться враг. Главное продержаться до того, как можно будет войти с ними в контакт - а то еще пристрелят сгоряча...
Однако все шло не так гладко. Когда на левом фланге огонь усилился до максимума, и бойцы стали неспешно наступать на гранатный бросок под прикрытием двух ручников, прямо рядом с КНП полутьму разорвала яркая вспышка, скалы заволокло сизым дымом и остро запахло пироксилиновым порохом. Шесть огненных стрел пролетели под небольшим углом к земле над тропой, за ними еще шесть, и врезались в камни как раз туда, где мелькали фигурки гвардейцев и всполохи пулеметных очередей. Там со звонкими щелчками разорвались снаряды, и стрельба немедленно прекратилась, только гулкое эхо еще несколько мгновений разносило сочный звук хлопков. А спустя секунду, над ущельем прозвучал одинокий и заунывный стон непереносимого страдания, непроизвольный крик болезненно и тяжело раненного солдата...
