Он спросил, как ехать до указанного на бумажке адреса у миловидной координаторши при входе в это государственное учреждение. Она сперва посмотрела на него настороженно, но он никогда не выглядел настоящим бандитом, так что она, кокетливо поправив волосы, тщательно объяснила ему, сверяясь с открытой картой маленького городка. Дин поблагодарил ее. Еще несколько лет назад он бы уже этим вечером лежал на ее простынях, однако теперь все круто изменилось, и ему не нужно было заводить себе еще кого-то, кто постоянно бы его осуждал. За эти годы Дин точно понял только одно – сколько бы он ни барахтался, ему никогда не выбратся из низов. Но девушкам всегда хотелось принцев или, на худой конец, крутых парней, как в «Форсажах» или прочем. Вроде бы и плохой, а вроде бы и честный, и при деньгах, и знаменитый в бандитских кругах. Дин был ни тем, ни другим. Так что да, он не спал ни с одной из девушек почти год. Только подумав об этом, он понял, как же ему не хватает одной такой ночи.
Импала довезла его до нужного места за полчаса. Оно, вопреки объяснениям, оказалось не совсем в лесу, а даже скорее в центре соседнего городка, хотя и смешно построенное. На его окнах были решетки, а само оно чуть отстояло от дороги. Территория была обнесена оградой, за которой не росло ни одного дерева. Поставив машину на свободном месте для инвалида, Дин вышел на тротуар и только мельком посмотрел на табличку перед этим зданием. Пройдя дальше, подумал, что ему все равно плевать, когда смысл слов до него все же дошел.
«Джексонвиллская государственная больница для людей с ослабленным психическим здоровьем».
- Твою мать, психбольница, - пробормотал Дин, замирая перед кованой решеткой при входе. Мимо него проходили невзрачные, усталые люди, шедшие либо в больницу, либо из нее. Казалось, что она была совсем не большой, однако людской поток не иссякал за те несколько минут, что он столбом простоял, разрываясь между тем, что он не хочет, и тем, что должен. Лишь вспомнив презрительный взгляд брата в их последнюю встречу два года назад, Дин решился сделать шаг за ворота мимо поста скучающей охраны. Они даже не думали проверять, кто входит и выходит.
- По какому делу, - лениво спросил его охранник уже на входе, когда Дин отстоял минут пять в очереди на вход. – При себе нет оружия, наркотиков, острых предметов, запрещенных уставом больницы вещей, - не дожидаясь ответа, проговорил он, тупо пережевывая жвачку и не отрывая взгляда от монитора. – Проходите, - так же механически сказал он, и Дин толкнул турникет, минуя серый и невзрачный холл. Он поднялся на второй этаж, побродил по кабинетам с пугающими рисунками на них в качестве обозначений, после чего в одном из обшарпанных и пустынных коридоров обнаружил нужный ему кабинет управляющего отделом кадров.
- А, из сортировки, - встретил его жизнерадостно сухонький старичок. Он плюнул на ладонь и протянул ее Дину. Дин поморщился и посмотрел на его ладонь с отвращением, однако это, кажется, дедушку даже не смутило. – Милок, ты пойми правильно, сюда никто ж итить работать не хочит, потому что делать нады многа, а филонить вроде б как преступно. Только, значить, воротишься, тележку без присмотру оставишь, как из-за угла какой-нибудь душевненько больной как выбежит, да схватит чего. У нас с этиму строго, милок. Тут вроде как пить можно, спать, хоть вещества какие нюхать, но за такое сразу за порог, значить. За ними ведь глаз да глаз, - Дин слушал его малограмотную речь, а сам не понимал, почему ему кажется, что старик какой-то не шибко простой, каким хочет казаться. Внимательные голубые глаза старца следили за ним всю дорогу до кабинета управляющий. – Я ж тут на самом деле только на метле пашу, нет у нас отдела кадров-растакадров, тут только мисс Свинс за все начальство, - и глумливо поклонился, открывая перед Дином дверь. Дородная женщина с ярко-красными волосами оторвалась от старого экрана компьютера и махнула ему полной рукой. Несколько массивных колец на ее полных пальцах свидетельствовали о явном достатке.
- Добрый день, - добродушно приветствовала она его, шевеля ярко накрашенными губами. Ее взгляд снова ощупывал Дина, как будто у него на лбу была просьба об этом. Однако к этому он начинал привыкать. Тем более что от женщины это было не так противно, как от мужчин. Так что Дин сел, широко расставив колени, в одно из мягких кресел и терпеливо выждал осмотр. – Мы так рады, что вы пришли в этот же день, если честно, - произнесла она, понизив голос и изменив интонации. Дин отстраненно подумал, что она от него хочет, если в процессе она бы его убила своим весом. – Наши уборщики обычно люди безответственные, а наши пациенты не отвечают за свои поступки, так что вы же понимаете, как необходим здесь контроль за собственными действиями. Мы не следим за нашими сотрудниками, мы заинтересованны в том, чтобы вы остались у нас как можно дольше, потому что слишком много людей пыталось работать здесь за последний месяц, и мы устали говорить одно и то же. Здесь есть некий Барон Кран, как он себя называет, и он всегда выслеживает тележку, чтобы выпить моющего средства, но есть и другие, конечно, более опасные элементы, которые контролируют себя гораздо лучше, - она сверилась с каким-то списком у нее на столе. - В данный момент в ваши обязанности входит уборка нежилой части здания, а потом жилой, конечно, во время обеда, после которого все наши пациенты посещают терапию и специальные занятия. Если к концу дня все пройдет гладко, мы оформим вас тут же как постоянного сотрудника. А пока мистер Клитч покажет вам, где и какой инвентарь вы можете получить, - и она протянула руку Дину, надеясь, что он за ее светскую вежливость немедленно проявит джентельменские наклонности, однако больше всего Дину хотелось отправить ее к родственникам – жабам, от души посоветовав сбросить поначалу пару кило, а то и они не примут. Однако сдержался и снова пошел по бесконечным коридорам за этим… Килтом, слушая его бессмысленную болтовню.
Полчаса спустя Дин размышлял, как он дошел до жизни такой, водя шваброй с намотанной кое-как тряпкой по огромному спортивному залу, где слой пыли был выше, чем где-либо еще. Однако спортзал выходил прямо к оживленному коридору, откуда так или иначе заглядывали заинтересованные личности. Перекошенный лицом мужчинка с простыней на шее, изображавшей мантию, заглянул раз, затем второй, а затем и забежал, яростно хихикая, прямо в зал, бегая вокруг Дина. Тот, помня о главном правиле, тележку поставил в отмытый угол за своей спиной и всегда следил за приходящими в зал. Он видел высокого и худощавого мальчика, на котором больничная форма висела мешком, и стоящего рядом с ним поменьше, бледного и измученного словно бы больше всех. Из-за худобы глаза казались слишком большие для узкого лица, а черные волосы буйно росли, не зная расчески. Он показался самым адекватным Дину – в его взгляде не было никакого сумасшествия, в отличие от Барона, который достал Дина за десять минут. Однако их вскоре всех куда-то согнали, и Дин получил минутку тишины. Тогда он вернулся к тому, как дошел до такой жизни.
После чего понял, что как обычно, просто в отличие от многих прочих, жизнь явно не хотела отпускать Дина от себя, так что он понимал, что так нельзя, и все равно делал. Он вспомнил, как несколько месяцев назад постарался поправить свое финансовое положение крупными ставками, однако проигрался в долги и долго бегал от каких-то качков, которых посылали за ним и деньгами. Как будто бы они быстро оставили его в покое, узнав, что денег у него нет, и Дин совсем забыл о них. Как бывает у человека, быстро достигающего дна, у него были все проблемы парня с улицы. Казалось бы, ему давно следовало позвонить отцу и уехать отсюда, наняться в его охрану, куда угодно, лишь бы подальше отсюда, где от немцев и узких темных улиц уже тошнило.
За спортзалом следовал пустой массажный кабинет, напротив которого виднелась старая душевая. Дин отодвигал столы, протирая пол, один за другим, когда натолкнулся на сидевшую на подиуме маленькую девочку. Он присел перед ней на колени, стараясь взглядом предупредить всякие буйные вспышки – девочка ему мешала, а говорить с ней Дин постеснялся. Однако когда он коснулся ее плеча, она подняла такой крик, что Дина мгновенно дезориентировало.
