Сэм через кровать перебрался на другую сторону – он теперь постоянно так делал, то, что его тело не могло, он заставлял делать снова и снова – и встал перед Габриэлем. Отвратительный страх приближающихся проблем застал Габриэля врасплох вместе с поцелуем, и сам виноват, что таким умелым, на который он все равно уже не может не ответить. Потому что стоит впервые получить кого-то в близком доступе, и он становится наркотиком, привычкой, так что первые дни и вовсе не нужно ничего, кроме часов наедине.
- О, - только и ответил Дин. Миновав стадию немой полуживой рыбы, он уставился на двери. Габриэль, решив, что это весьма комично, выглянул из-за спины Сэма, потрудившись для этого немало. Однако он обнаружил там не только Кроули, снова проигнорировавшего Дина, но еще и Майкла. Он так давно не видел брата, что забыл, как сурово тот порой выглядит. Брат окинул взглядом сначала Сэма, потом Габриэля, а затем и Дина, причем последнего автоматом унижающе, как зная, кто тут кому угрожает. На Винчестера было грустно смотреть – он остался один против всех. – Ну хоть это, Лизе покажи его, - махнул он на Габриэля. – Я в Импале подожду, - и, ссутулившись, вышел.
Не такой ценой Габриэль хотел разобраться с Дином. Он не был морально готов к разговору с Майклом, особенно в присутствии такого количества свидетелей.
- Мистер Винчестер, мне нужна ваша подпись, если вы не заняты, - словно так и надо, проговорил Кроули. И черт возьми, если он не подмигнул Габриэлю при этом! Воспряв духом, Габриэл подлетел к старшему брату, начиная тараторить еще на подходе:
- В общем, ты только дай мне сказать, я не сразу, я долго думал, я тебе рассказал, но на деле я не то сказал, короче, я сразу должен был сказать спасибо, я не зря сюда пошел, и вообще я не назло тебе, я правда этого хочу, а еще Сэм, он тут не при чем, то есть, причем, просто он из другой оперы, - на этом его запас объяснений как-то заметно кончился. Карие глаза, всегда нечитаемые для Габриэля, смотрели на него с привычно холодым вниманием, однако стоило Габриэлю увидеть, как изгибаются кончики его губ, как ему здорово полегчало.
- Я же говорил, - произнес Майкл. Пожатие руки в принципе было максимумом на ласку от Майкла, однако Габриэль, обойдя сразу двух старших братьев, и вовсе потерял инстинкт самосохранения. Он обнял Майкла, понимая, что прежде всего благодарен ему за все, что брат сделал для их семьи после ухода отца, и уж потом – ничего не помнит из всех многочисленных ссор, в отличие от хороших воспоминаний. – Хотя я вообще-то ехал поговорить с Кроули.
- А ты знал? – удивленно спросил его Габриэль, чувствуя себя самым медленно думающим существом на свете. Майкл посмотрел на него с таким превосходством, что младший брат совсем стушевался.
- Люцифер бросил работу, - пожал плечами Майкл. – А мне отшучивается, говорит, что новую нашел, так что все в порядке.
- Не понимаю, он же работает?
- Не на той работе, что так любит, видимо. Я посмотрел вакансии в этом городе – здесь вообще не требуются специалисты его профиля, - разъяснил ему Майкл. Где-то в коридоре раздавались голоса Сэма и Кроули, и прежде, чем они вошли, Габриэль успел пробормотать:
- Ты не говори ему лучше, - подумав, добавил. – Или на следующей фотографии в паспорте Люцифер будет с полотенцем на голове, прибитым гвоздями. Или черной магией. Кто знает, что у Кроули на уме.
========== Часть IV. Эпилог. Circulus vitiosus (Порочный круг) ==========
- Сегодня мы поговорим с вами о состоянии комы как наименее изученном явлении из тех, которые вам придется встречать на отделениях с неврологическим профилем. Причины комы, безусловно, бывают разные, и несколько лет назад вы познакомились с гипогликемической или гипергликемической комой у диабетников, кроме того, вам, вероятно, рассказывали о методе введения в искусственную кому. Фактически, кома есть средство защиты организма от факторов внешней среды, такой природный стазис сознания, цель которого, как предполагается, есть изоляция существа в самом себе для попытки стремительного лечения. Как мы все знаем народную поговорку, сон лечит, так и кому можно считать несколько углубленной версией сна. Физиологию комы я не стану читать снова, вы должны были проходить ее до моего курса, однако для осознания важности этого состояния – и проблем, с ним связанных, конечно – я приведу пример. В штате Колорадо девочка лежала в коме несколько лет. Главный этический вопрос, конечно же, состоит здесь в том, насколько гуманно и обоснованно держать ее и дальше, а самое главное – кто вообще может поставить критическое время для пребывания в коме, после которого человеку предоставляется выбор: жить или умереть, когда его отключают от системы поддержки жизни. Есть варианты, на что подобная проблема похожа? – Кроули наконец остановился перед своей кафедрой, не сводя взгляда с заметно поредевшего курса студентов. Он внимательно изучил лица умников и умниц на первом ряду, после чего поднял взгляд еще выше. Он знал, что у одного из них есть ответ на вопрос, но по совместному договору он никогда не лез вперед с поднятой рукой, даже если ответ знал. И тем не менее, этот вопрос Кроули с ним не обсуждал, однако у него все равно имелся ответ.
- Я слушаю, - кивнул он Габриэлю. Тот оглянулся на других – он не переставал рассказывать им о том, насколько после его возвращения с практики изменился в его глазах собственный курс. Большинство прошло практику, спустя рукава, считая, что санитарская работа не для них, а потому они не столкнулись с той же проблемой главной задачи врача перед пациентом. Он не считал себя умнее, валился, как и прочие, на фармакологии и прочих тяжелых предметах, однако уже чувствовал себя выше, чем все остальные. Это понятие здорово отличается от привычной самоуверенности, которая обычно сопутствовала врачам.
- Я полагаю, что с состоянием клинической смерти, а так же проблеме установки времени биологической смерти, потому что порой мозг оставался функционален больше пяти минут, а то и получаса, - предположил Габриэль в тишине аудитории. – Ну, в смысле, врачи – не Боги, они не могут знать и решать, сколько времени вообще отведено любому из нас, поэтому каждое такое отключение должно быть на совести родственников, но и только.
- В том и проблема. Иногда родственники сознательно не хотят продлевать такую жизнь, иногда эгоистично, иногда им этого родственника нужно поскорее сплавить, иногда у них не хватает денег. Вся история в том, что девочка сумела из комы выйти, как только ее отключили от ИВЛ. Несмотря на глубокие повреждения мозга, она пришла в себя, после чего было сделано заявление о восстановлении нейронных связей «вслепую», занимающих огромное количество времени, - и еще полчаса с лишним Кроули читал студентам лекцию, которую Габриэль отлично знал – минуло два года с тех пор, как он встретился с этим явлением лично. И тем не менее он не сел отвлекаться, потому что не очень ему хотелось выслушивать вечером о себе все самое плохое, ведь, так случилось, Кроули жил с его братом.
Теоретически Габриэль мог снять себе отдельную квартиру еще год назад, когда Сингер взял его уже как медбрата, пусть официально он должен был работать еще санитаром, но свое уже отработал. Вместе с этим существенно поднялась зарплата, но одну простую истину трудно было пропустить – он уставал, совмещая работу с учебой, смертельно, и меньше всего хотел приходить в пустую квартиру и что-то делать там. Поэтому он, набравшись сил для неловкого разговора, хотел объяснить это Люциферу, но старшему брату, как оказалось, и мысли в голову не приходило его выгнать. Габриэль пусть и считал все это не очень удобным, личная жизнь брата и врача его ни разу не коснулась, а вечерами он приходил к ужину, иногда, когда позволяли смены, готовил его сам, да так и сосуществовали долгое время, отдыхая в компании, а не в одиночестве.
- Мне казалось, ты хотел еще и о случае психологического отказа возвращаться к жизни рассказать, - спосил Кроули Габриэль после лекции, когда почти весь его поток уже вышел из аудитории. Кроули пожал плечами, не став объяснять причины своего поступка, да и вполне возможно, что он просто забыл, ибо ему было некогда готовить текст лекции и он чаще всего импровизировал.
