Лайнел не переставал вспоминать блаженное выражение лица друга, когда они прощались перед тем, как разойтись по комнатам. «Бедный парень», — думал он, поворачивая на одну из покрытых ковром артерий, ведущих в холл, в тот момент, когда пробило полночь. Он неслышно посвистывал, оставляя за спиной доспехи, щиты с гербами, мечи и оленьи рога, украшавшие стены. «Он не послушает, если мы скажем, что он зря теряет время. Это увлечение не оставит после себя хороших воспоминаний. Это будет одним из величайших разочарований в его жизни».
У Лайнела были свои, скрытые от остальных, причины для посещения замка. Он был уверен, что хозяйка замка не будет в восторге, если он хорошенько тут все осмотрит на предмет ценных вещей, принадлежавших клану ее мужа. Времяпрепровождение в Киркёрлинге вполне себе походило на приятный отпуск, но Лайнел не забывал, что по возвращении в Оксфорд ему снова придется искать источники дохода, раз уж с графом Ньюберрийским ничего не вышло. Было бы неплохо убедить Рианнон отдать ему то, что ему понравится для перепродажи. Разумеется, за проценты.
Мужчина спустился по лестнице, держась за стену, чтобы не упасть и вдруг оказался в верхней части холла. Немногие оставшиеся картины и выцветшие гобелены не особенно вдохновляли искателя наживы. «Здесь обязательно должно быть что-то ценное, — сказал он сам себе, направляясь к центру зала. — Рианнон не могла успеть продать все за годы, прошедшие после смерти мужа. Если бы ее имя часто мелькало на дублинских торгах, я бы об этом обязательно знал». Вдруг, что-то прервало ход его мыслей. Лайнел притих и даже сдержал дыхание: он только что услышал нечто странное. Нечто, похожее на стон. Лайнел нервно сглотнул и огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что находился в холле один. Никого не было и никто его не преследовал. Но звук не был плодом его воображения. Лайнел снова что-то услышал, на этот раз еще ближе: ни с чем несравнимый плач женщины, бродящей по замку из стороны в сторону. Странное бормотание донеслось до его ушей, и мужчина почувствовал, как по его телу побежали мурашки. Кажется, что-то было в той комнате, рядом с которой он остановился.
Лайнел попятился и коснулся спиной один из висевших на стене гобеленов. Его покрывшиеся холодным потом руки вцепились в тяжелые складки, словно они могли помочь ему удержаться на ногах. Планы нажиться на антиквариате Рианнон выскочили у него из головы, все, что он сейчас ощущал, это панический ужас перед чем-то, что в его воображении вовсе не было связано с банши, а приняло облик закутанного в балахон человека, направившего дуло пистолета прямо в сердце Незнакомца, который на этот раз уж точно не промахнется. Лайнел чуть не подпрыгнул на месте, когда снова услышал стон, на этот раз со стороны садов. Искатель приключений понял, что не может ждать сложа руки, пока его таинственный враг завершит то, что начал в Италии и продолжил в Египте.
«Я не позволю ему убить себя как труса. Если хочет влепить мне пулю между глаз — прекрасно, только пусть он это сделает, глядя мне в глаза, чтобы воспоминания об этом преследовали его всю жизнь. Хотел бы я стать привидением после смерти».
Лайнел бросился к входной двери, но, как он и предполагал, Рианнон заперла ее на ночь, и не было никакой возможности ее открыть. Лайнел выругался и вошел в маленькую комнату справа от холла. Возможно, ранее здесь обитала экономка замка, судя по веренице колокольчиков на стене. К счастью, здесь было не очень прочное на вид окно — сильному мужчине хватило меньше минуты, чтобы высадить его и выйти наружу. Спрыгнув с подоконника, Лайнел обнаружил, что пока они ужинали, на гору опустился густой туман, и мужчине пришлось вытянуть вперед руки, чтобы понимать куда идти. Ситуация начинала вызывать у него больше ярости, чем страха.
— Где ты прячешься, дьявольское отродье? Чего ты ждешь? Я не собираюсь тебя всю ночь искать! — заметив, что голос стихает, Лайнел, запыхавшись, остановился посреди тропы, ведущей на задний двор замка. — Ты все еще там? В чем дело, ты слишком робка, чтобы…
Слова застряли у него в глотке. Лайнелу показалось, что у него остановилось сердце, когда он увидел в нескольких метрах от себя женский силуэт, виднеющийся меж скрученных стволов вязов. Ему пришлось схватиться за одну из нависавших над ним веток, чтобы не упасть.
Банши не сдвинулась с места даже тогда, когда Лайнел, после долгих колебаний, попытался с ней заговорить. Клубящийся вокруг них туман сглаживал очертания, но Лайнел разглядел, что на ней была белая или светло-серая одежда. Он сделал шаг ей навстречу, потом еще один и понял, что банши его не замечает. Она закрыла лицо ладонями и беззвучно плакала, туман окутывал ее волосы, покрывающие плечи словно накидкой.
И вдруг, произошло нечто, почти парализовавшее Лайнела. Скачущий с ветки на ветку воробей сел на цветочную корону, украшавшую голову видения, клюнул пару раз в лоб и полетел дальше в сторону крепостной стены Маор Кладейш. Лайнел почувствовал себя полным идиотом. То, что он принял за банши О’Лэри, оказалось одной из садовых скульптур. Это была проклятая каменная статуя, которая не могла бы ответить на его вопросы, даже если бы он кричал.
«Эта история сведет меня в могилу, — сказал он себе, чувствуя, как краснеет от стыда. — Даже представлять не хочу, как бы смеялись надо мной Александр с Оливером».
— Мистер Леннокс, что вы тут бродите в такой холод?
И снова Лайнел ощутил, как у него участился пульс, но, обернувшись, увидел, что и на этот раз с ним разговаривал вовсе не призрак. Оказалось, он остановился совсем рядом с дверью на кухню, рядом с которой сидела Джемима в ночной рубашке, шалью на плечах и сигаретой в руке. Никогда Лайнел не думал, что будет так радоваться встрече с ней.
— Как вы можете оставаться такой спокойной? — воскликнул Лайнел, у которого до сих пор слегка дрожали ноги. — Разве вы ничего не слышали? Она плачет уже почти четверть часа!
— Это вы про кого? — спросила Джемима, удивленно приподняв бровь.
— Про кого же еще, про банши, конечно! Говорю вам, я слышал ее! Я был в холле и вдруг услышал ее рыдания, и мне показалось, что она в доме, но когда я услышал ее снова, я понял, что звук идет снаружи и…!
— Она не рыдала, мистер Леннокс, — спокойно ответила ему Джемима.
Лайнел посмотрел на нее, вытаращив глаза. Она издевается над ним?
— По-моему, сейчас не до шуток, Джемима. Я знаю, что банши была здесь.
— Разумеется, она была здесь, — согласилась девушка. — Но она не рыдала. Во всяком случае, совсем не так, как перед чьей-то смертью. Можете быть спокойным.
— Это были именно треклятые рыдания. Не будете же вы утверждать, что у вас все ее звуки каталогизированы?
— Не настолько, конечно, но одно дело ночные бормотания, и совсем другое — жалобный плач накануне чьей-либо смерти. Вы хоть слушали меня вчера в пабе? — спросила Джемима Лайнела несколько обвиняющим тоном. — Каждый раз когда я выходила из Маор Кладейш, чтобы идти ночевать в доме отца, я все время слышала ее также как и сегодня. А когда умер мистер МакКоннал, она плакала совсем по-другому. Это действительно были рыдания. Слышали бы вы! Просто мороз по коже.
Лайнел еще немного сомневался, но Джемима выглядела настолько уверенной в том, что говорила, что он, наконец, позволил себе выдохнуть. Было большим облегчением узнать, что никто не предрек его кончину в ближайшие пару часов. Впрочем, это не гарантировало избавления от преследователя. Тем не менее, он ощущал такой душевный подъем, что был готов подхватить Джемиму на руки и кружить с ней по саду.
Присмотревшись поближе, Лайнел заметил, что девушка в плохом настроении, точно таком же, как и накануне, когда визитеры прощались с ней и Мод прежде, чем удалиться в гостиную вместе с Рианнон. Днем Джемима была весела и болтлива, как обычно, но во время сервировки ужина ее настроение резко испортилось, и у Лайнела были догадки о причинах таких перемен.
— Я знаю, что уже слишком поздно, чтобы болтаться по улице среди тумана, но я удивлен, что и вы все еще не спите. Всех нас ждут напряженные дни.
