Пару часов назад его сестра ушла в магазин за хлебом и молоко, но так и не вернулась, хотя заверила его в том, что вернётся буквально через десять минут. Больше часа он не находил себе места, а затем решился спуститься во двор. Он вряд ли смог бы себе в этом признаться, но именно страх надолго остаться одному заставил его покинуть дом.

Конечно, для любого другого мужчины в возрасте сорока семи лет в том чтобы остаться одному на какое-то время ничем не грозит, но для инвалида первой группы прикованного к инвалидному креслу и целиком и полностью зависящего от других людей этот страх занимал одно из первых главных мест в рейтинге списке страхов.

Несчастье случилось с ним в раннем детстве, и с тех пор он постоянно находился под чьей-либо неустанной опёкой. Сначала это была мать, но после её смерти единственным человеком, который о нём заботился, была его сестра.

Она так и не вышла замуж, поскольку всецело взвалив на себя обязанности по уходу за братом, безропотно и фанатично влачила их год за годом, полностью растворившись в этой рутине, так что ни на что другое у неё просто не оставалось времени.

К этому можно было привыкнуть как к восходу и заходу солнца.

Георгий редко задумывался над тем, использовал ли он её, потому что всегда знал ответ, и он неизменно был положительным. Но ведь он тоже хотел жить, не смотря на то, что был калекой.

Он панически боялся любых перемен и, как бы эгоистично это ни звучало, страстно хотел, чтобы и в дальнейшем всё оставалось по-прежнему. Но сегодня его сестра, которая все эти годы прожила рядом с ним, денно и нощно окружая его теплом и заботой, внезапно исчезла.

С огромным трудом, ему удалось спуститься вниз по лестнице, отчаянно цепляясь за перила, и теперь, выбравшись во двор, он не знал, что ему делать дальше.

Несколько долгих минут он просто сидел, замерев в полной неподвижности, размышляя о том, что же ему следует предпринять. Более всего его удивило полное отсутствие прохожих на улице. Видимо поэтому любопытство подтолкнуло его к тому, чтобы он решился выехать из своего дворика и осмотреть окрестности. Толкая колёса своей старенькой инвалидной коляски, он подкатил к выходу из квартала.

Ещё не доехав пару десятков метров до перекрёстка, он уловил какой-то необычный звук. Он мог иметь как механическое, так и естественное происхождение. В равной степени это могло быть и завывание ветра, и вой животного и скрежет какой-нибудь машины.

Источник этого звука так же оставался для Георгия загадкой. Всерьёз заинтересовавшись этим, он решил немного проехаться по обезлюдившим окрестностям и в надежде на то, что ему удастся определить то, место, откуда исходит этот звук и, наконец, определить его истинную природу, и кроме того, эта небольшая поездка позволила бы ему отвлечься от тревожных мыслей.

* * *

Из тех, кто в данный момент стоял на пироне, мало кого заинтересовало внезапное появление необъявленной электрички. Возможно потому, что до её прибытия было ещё слишком рано, и обычные пассажиры пока не успели подойти, а из тех кто здесь присутствовал, были только те, кто дожидался поезда «Москва-Владивосток» — они составляли большую часть оказавшихся этим поздним утром на станции, их было не больше десятка, почти столько же провожало их в дорогу, плюс пара человек, которые, напротив, должны были встретить прибывших этим рейсом.

Конечно, ничего необычного в электропоезде спешно проносящегося мимо станции не было, и, тем не менее, взгляды присутствующих как по команде обратились в его сторону, словно от него исходило какое-то ощутимое напряжение, достигшее перрона ещё до того как состав можно было разглядеть детально, во всех подробностях. Возможно, всё дело было в том, что поезд двигался необычно быстро, и это не могло не настораживать, но подсознание ясно твердило, что дело вовсе не в этом. Здесь было что-то ещё, находящееся за гранью обыденного понимания.

Первой ужасающей подробность, которая бросилась в глаза ожидающим, было лицо машиниста приникшего вплотную к лобовому стеклу. Увидев людей, он как безумный яростно заскрёб обломанными ногтями по стеклу, оставляя на нём грязно-серые полосы. Чувствуя, что этого явно не достаточно, безумец, а к этому моменту это стало уже очевидным, прислонившись лицом к стеклу, попытался вгрызться в него зубами. Немного погодя, словно запоздало осознав всю тщетность своих попыток, он отпрянул от стекла, для того, чтобы в следующий миг с яростью, достойной лишь обезумевшего животного, бросился на преграду.

Вероятность того, что особо прочное стекло, используемое для остекления кабины машиниста, уступит его напору, было нулевой и, тем не менее, он ни на секунду не прекращал своего безумного натиска, разбивая о неприступную преграду своё лицо, до тех пор, пока оно не превратилось в массу из лоскутков кожи и мяса.

На его лице не осталось ни единого живого места, при этом, наверняка, кости скул и носа были неоднократно сломаны, когда случилось невероятное — огромное стекло целиком вылетело наружу.

Само стекло осталось целым, не выдержал крепёж.

Затем стекло, отброшенное в сторону вихревыми потоками, на немыслимой скорости отлетело в сторону перрона и словно лезвиё гильотины без малейших усилий перерубило пополам двух человек. Затем стекло врезалось в огромную железобетонную опору, которая держала на себе линию электропередач, и, отколов от её основания кусок бетона внушительных размеров, сверкающими брызгами разлетелось вдребезги на многие метры вокруг. Стеклянная шрапнель легко задела двух человек, но те просто не заметили этого.

У свидетелей трагедии, произошедшее вызвало дружный возглас бессилия и ужаса, который должен бесследно утонуть в грохоте состава и, тем не менее, вопреки всем законом физики, он какое-то время весел в воздухе, как отзвук далёкого набата.

Но на этом ужасающие события вовсе не закончились. Напротив, они только набирали обороты.

В следующий миг, не дав ни единой секунды для того чтобы оправиться от шока, обезумевший машинист выбросился через освобождённый проём наружу. Его тело, как невесомый фантик от шоколадной конфеты, затянуло под состав и, практически без какой-либо паузы, на ошеломленных зрителей, словно чудовищное конфетти из перемолотых костей, мяса и внутренностей, обрушился поток мелко шинкованных человеческих останков.

Тем временем из ещё одного окна выбитого в вагоне, следующим за головным поездом, выпрыгнул на перрон ещё один пассажир обезумевшей электрички.

Вращаясь, словно лопасть пропеллера, тело неизвестного летело в воздухе по дуге несколько метров, а затем столкнулось с ещё одной железобетонной опорой.

После подобного прыжка шансов остаться в живых практически не было, и данный случай тоже не являлся исключением, так как несчастный, на немыслимой скорости столкнувшийся с преградой, начисто лишился головы, лопнувшей от удара, и разлетевшейся во все стороны, как перезрелый арбуз.

Глядя на свои брюки, на которые выплеснулась некоторая часть содержимого черепной коробки несчастного, один из ожидавших прибытия поезда «Москва-Владивосток», впервые увидевший голый человеческий мозг ток близко, отстранённо думал о том, что ни единожды в своей жизни слышал расхожее выражение о «сером веществе», но, до сегодняшнего случая, вряд ли предполагал то, насколько же в действительности оно может быть серым.

Сейчас на его брюках висела неоднородная студенистая масса, пронизанная сетью чёрных сосудов.

И вновь, не дав присутствующим возможности опомниться, из уходящего поезда выбросился человек.

На этот раз он упал не на перрон, так как тот уже закончился. Его тело, рухнуло на гравий и в облаке пыли, скрылось из вида, скатившись вниз по гравийной насыпи, и ещё несколько долгих мгновений шокированные происшедшим люди не могли сдвинуться с места.

* * *

Невнятный гомон, природу которого Георгий определить был пока не в состоянии, поначалу ощущаемый лишь на грани слышимости, теперь заметно усилился. Георгия не оставляло странное ощущение того, что этот звук исходит не из какой-то отдельной точки в пространстве, а перемещается, множится, вырываясь то с одной, то с другой стороны чуть сильнее.