Солнце уже садилось, они сражались в слабом свете угасающих лучей. Но света не хватало. Адлет коснулся светящегося камня в кармане и прошептал святое заклинание. Хотя их все равно не нашли бы, он постарался спрятать камень так, чтобы свет был как можно слабее.

Кьема не мешала тьма. Они нападали слаженно, их направлял командир.

— Прорываемся!

Голдоф с силой пробивался сквозь ряды Кьема. Их атаки ударяли по нему, но не наносили вред, а от силы удара они сами отлетали назад.

Адлет продолжал думать. Фреми не знала правду о себе. Если это так, то Адлету было еще больнее.

Если Фреми была их врагом, то Адлет мог бы убить ее. И воспоминания о ней хоть и были ему дороги, он мог бы забыть их, как сон.

Но если Фреми сражалась с Героями если все ее слова были правдой

— Черт.

«Я не могу ее убить», — Адлет не мог этого сделать. Даже если он предаст из-за этого весь мир. Даже если умрет сам. Даже если ему придется рисковать собой.

Почему? Адлет не понимал.

С первой встречи Фреми не покидала мыслей Адлета. Ему хватило увидеть, как она обнимает собаку. Он видел девушку, которой очень больно. Она страдала сильнее, чем собака, которую она обнимала.

Любовь Адлета не вспыхнула внезапно, она была ноющей болью в груди.

Он узнал о прошлом Фреми в барьере Тумана Иллюзий. Она была предана Тгунею и матери, она убивала тех, кто мог стать Героем Шести Цветов, но ее победила Чамо, и ее признали бесполезной, ее выгнали.

Адлету Фреми сказала, почему она хочет мести. Это был не из-за ненависти, не из-за того, что она хотела убить их. Это было из-за того, что Тгуней, ее мать и так называемые друзья воспользовались ее любовью, чтобы получить желаемое. Они годами обманывали Фреми.

«Я не могу простить им не то, что они пытались меня убить. А то, что притворялись, что любят меня».

Адлет не мог забыть ее лица, когда она это говорила.

Фреми использовала ненависть, чтобы выжить. Она была сломлена, потеряв дом. И Адлет и сейчас видел в ее глазах отчаяние. Адлет понимал страдания Фреми, и ему было больно. Он жил так же, как и она. У него тоже не оставалось причин, чтобы жить, он жил лишь ради мести. Он был лишь убийцей. Он остался один.

Но Адлет думал, что в сердце Фреми были не только ненависть и отчаяние. Адлет видел настоящую Фреми, когда она обнимала собаку, когда спасла его, когда он был ранен. Если забыть обо всей боли, она была доброй. Адлет был в этом уверен.

Адлет хотел увидеть настоящую Фреми, но она скрывалась за отчаянием и ненавистью.

«Думает ли она, что настоящая Фреми умерла давным-давно?» — он не знал ответа, но это не имело значения. Он все еще хотел ей помочь.

Он любил Фреми, но это казалось Адлету сном, в котором он хотел, чтобы она была счастливой. Но даже сон мог разрушиться, если окажется, что Фреми Черный Пустоцвет. Велика вероятность того, что им придется убить ее, чтобы остановить Святой инструмент.

— Я нашла Храм Судьбы! разнесся над лесом голос Моры.

Вторым зрением она проверяла путь, оставаясь в центре. Ближе к горам поле действия ее способности расширялось.

— Храм в центре горы. Поднажмите! Осталось немного!

Товарищи согласно кивнули и поспешили по склону.

— А что с Кьема?

— Проверяю. В храме похоже, никого нет. Все Кьема атакуют нас. Если мы разберемся с ними, то никаких проблем не останется на пути.

Адлет взглянул на небо. Ночь уже сгущалась. Вскоре придут силы, которыми командует Тгуней. Но время у них еще оставалось.

— Голдоф, Чамо, защитите Мору. Остальные разбираются с Кьема, нья.

В ответ все бросились в бой.

— Мора, тебе можно не сражаться. Ищи внутри храма. Ищи Святой инструмент.

Мора кивнула и сосредоточилась. Адлет бросал ядовитые дротики в оставшихся Кьема. Ханс появился сзади.

«О чем ты хочешь поговорить?» — удивился Адлет.

Пора. Адлету тоже было о чем поговорить с Хансом. Он тоже слышал последние слова Раины. Он должен был проверять реакцию Фреми.

— Как ты думаешь? едва слышно спросил Ханс, иначе их услышала бы Мора.

— Ничего странного в поведении Фреми нет. И если вспомнить все, что уже происходило, она вряд ли знает, что она Черный Пустоцвет, — уверенно ответил Адлет.

Но Ханс холодно посмотрел на Адлета. Тот еще не видел у Ханса таких эмоций.

— Первый раз, нья.

— Что?..

— Первый раз я в тебе разочарован.

Слова ударили по Адлету. Он мог, конечно, шутить, он делал так и раньше. Но слова Ханса звучали иначе.

— По пути к храму Фреми чем-то озадачена, и она, похоже, пытается скрыть от нас, что ее что-то тревожит. А ты не можешь даже этого понять?

— Что ее тревожит?

— Не знаю, нья, — сказал Ханс и вздохнул. — Я думал, ты сознательный, нья но ты такой ребенок, — Ханс, как убийца, повидал многих людей, а Адлет полжизни провел на горе Атро. У них была огромная разница в опыте чтения людей.

Но Адлет верил, что они с Фреми связаны на эмоциональном уровне. У Ханса этого не было. Адлет все равно не мог не доверять Фреми.

— Конечно, она тревожится. Но я не вижу в ней врага. Пусть все пока что идет своим чередом, нья.

Адлет тоже так думал.

«Что в Храме Судьбы? А если мы что-то узнаем, и будет уже поздно?»

Если они будут долго говорить, их заподозрят, потому Адлет уже собирался отстраниться от Ханса, а тот прошептал?

— Скажу одну вещь. Потом передай ее Ролонии. Но я должен был сказать ее до того, как мы встретили остальных, нья.

Адлет посмотрел на Ролонию, чтобы была впереди и сыпала проклятия на Кьема.

«Наверное, не лучшее время сейчас говорить с ней».

— Если мы убедимся, что Фреми Черный Пустоцвет, я убью ее.

Адлет, пытаясь скрыть потрясение от услышанного, возразил:

— Фреми не знает, что она

— Ты прав. Есть шанс, что она не знает, что она Черный Пустоцвет. Но я все равно убью ее.

Адлет не успел ничего сказать, Ханс угадал его ответ и добавил:

— Ты не остановишь меня, Адлет.

И, словно они договорили, Ханс отошел. Глядя ему в спину, Адлет не понимал его.

Если Фреми знала правду и врала им, то Адлет сам убьет ее. Это решил и Ханс.

Но если Фреми не знала, если ее использовали, то Адлет защитил бы ее. Он мог найти способ, при котором она не умрет, а ее не убьют другие.

Это было опасно. Может, это привело бы к разрушениям. Но Адлет решил действовать так, а холодные слова Ханса лишь убедили его в этом.

Должен быть способ защитить Фреми. Если они попадут в Храм Судьбы, то смогут найти способ запечатать силу Черного Пустоцвета. Может, и их силы никто не поглотит, если они найдут способ, то и Фреми убивать не нужно.

Но у Адлета был и другой план.

«Разве Раина не говорил, что если Черного Пустоцвета не будет рядом с Героями, эффект не сработает? Значит, все будет в порядке, если Фреми и Герои пойдут разными путями».

Адлет боялся оставлять Фреми одну, но она была сильной. Она сможет выжить.

Ему будет больно потерять товарища, но их еще было много, потому особой проблемы не будет. Может, только так Адлет мог защитить ее.

Адлет мечтал сделать Фреми счастливой. Он просто не мог смириться с мыслью, что никогда не увидит улыбки самого важного для него человека.

— Я сильнейший человек в мире, — прошептал Адлет.

А сильнейший в мире человек не может не помочь одной девушке обрести счастье.

Несколько сотен метров оставалось до Храма, но больше Кьема им на пути не попадалось. Ролония бежала первой по пути, который указывала Мора.

— Адлет, это странно, — Мора общалась с помощью горного эха.

Адлет сосредоточился на ее голосе.

— Кьема двигаются не так, как раньше. Некоторые уходят от нас и прячутся.

«Странно», — подумал Адлет. До этого Кьема мешали их продвижению, нападая на Героев. Им нужно было остановить Героев, потому было неожиданно слышать, что они убегают.

— Что ты думаешь? Веди нас.

— Это точно ловушка. Когда мы ворвемся в храм, они тут же вмешаются. Потому разобраться с ними лучше до того, как мы попадем в храм. Я пойму, куда прячутся Кьема, и передам всем.