— Плохо дело, да? спросила Нашетания, пронзая Джума, что направлялся с Ролонии. Чамо-сан вот-вот узнает, где мы. Если она отправит к нам всех Джума, то нам будет сложно.

— В-все хорошо. Ад-кун как-нибудь нам поможет.

Ролония вызывала у Фреми смешанные чувства. С одной стороны, она хотела помочь ей, хотя ее явно обманывали. Но, что бы она ни сказала, Ролония ей вряд ли поверит.

Фреми вспомнила первую встречу с Адлетом, и как он проявил свои чувства. Она могла теперь понять, почему на лице его была глупая улыбка, ведь тогда ей казалось, что он просто не знает о ней правды.

Но потом Адлет услышал, что Фреми Убийца Шести Цветов, да и она сама рассказала ему, что она дочь Кьема. Но отношение Адлета к ней вообще не изменилось.

И тогда Фреми стала уверенной, что Адлет пытается ее использовать.

Никто в здравом уме не проявил бы к ней доброты. Тем более, человек, чью родину уничтожили Кьема, не принял бы Кьема товарищем.

Может, на самом деле, Адлет тоже презирал ее. Он, наверное, скрывал эти чувства и притворялся добрым с ней, чтобы использовать Фреми.

Когда его обвинили, он забрал Фреми заложницей и сбежал. А потом попытался использовать Фреми, чтобы выжить.

Он бросался пустыми словами сострадания, врал о любви, чтобы Фреми стала ему союзницей. Но хотя Адлет повторял, что он сильнейший в мире, он цеплялся за остальных и просил у них помощи, из-за чего Фреми смотрела на него с презрением.

Впрочем, Фреми все же помогала ему. Она защитила его, когда Мора и Голдоф преследовали его. Она отчаянно исцеляла его раны, когда его жизнь висела на волоске, а он лежал без чувств от ран.

Временное наваждение. Фреми быстро перестала себя так вести. Она не могла доверять Адлету, тем более, любить его, ведь она понимала, что он использует ее. И она догадывалась, что в душе он ненавидит ее.

На следующее утро появилась Ролония, и от этого загадка только усложнилась. И после этого Герои вошла на территорию Воющих Демонов, где постоянно сталкивались с Тгунеем.

Адлет стал тогда еще сильнее вести себя так, словно любит Фреми. Несмотря на очевидные чувства Ролонии к нему, он смотрел с любовью не на нее.

А Фреми, глядя на его действия, думала, что он считает, что она предаст его. И он опасался, что она не сможет сражаться с Кьема, что вырастили ее, опасался, что она захочет вернуться к семье.

Может, шепот Адлета, что он сделает ее счастливой, клятва показать миру, что он защищает ее, поведение, когда он не сомневался в ней, — все это было для того, чтобы Фреми была на его стороне.

Самопровозглашенный сильнейший в мире. Известный еще и как трусливый воин. Человек, что мог сказать все, лишь бы победить. Он легко мог прошептать слова любви, и это ничего не значило бы для него, и не было бы никакого раскаяния.

Так Фреми воспринимала действия Адлета. И хотя он выводил ее из себя, заставлял злиться, она не могла его ненавидеть. Она продолжала волноваться за слабого и ненадежного парня. И из-за этих чувств она так и не узнала бы о его истинных намерениях, не попади они в храм.

Но теперь Фреми знала правду о себе. Она знала о Черном Пустоцвете, Святом инструменте, что существовал для уничтожения всех Героев Шести Цветов. И теперь она понимала, почему Адлет пытался защитить ее.

Он защищал ее, чтобы убить Героев. Он притворялся, что любит ее, чтобы застигнуть Фреми врасплох, чтобы у него была причина защищать ее.

Если бы он был настоящим Героем Шести Цветов и сражался ради уничтожения Маджина и Тгунея, то у него не было причин защищать ее после раскрытой правды. И он не соврал бы про светящиеся слова.

Но она не злилась, что ее использовали. Она с самого начала знала, что никто в мире не полюбит такого монстра, как она.

К Адлету же она испытывала лишь чистую убийственную ярость. Она не могла простить никого, сотрудничавшего с Тгунеем.

Число Джума, нападавших на Ролонию и Нашетанию росло. Они обе защищались и убегали, отбивались и убегали, но понемногу их загоняли в угол.

— Это невозможно, — сказала Нашетания.

Они пытались сбежать, но если их окружат все Джума, будет тяжко.

— Адлет-сан не пришел, так, может, нам стоит сдаться и отдать Фреми-сан?

— У-ужасно. Зачем ты пришла? заволновалась Ролония.

— Чтобы помешать раздору в группе. И я не могу подставлять себя опасности. Моя жизнь важна.

Фреми не могла понять, чего хочет Нашетания. Сначала она подозревала, что та в сговоре с Адлетом, чтобы убить Героев, но это казалось теперь маловероятным.

«Могла ли она не знать, кто седьмой? Была ли она такой невнимательной?»

Что бы ни планировала Нашетания, намерения Фреми не изменились. Она постепенно возвращала власть над телом. Когда она снова сможет двигаться, она дождется бреши в защите Ролонии и тогда спрыгнет с ее плеча. Она столкнется с Джума, и они разорвут ее.

И хотя Нашетания атаковала мечами, а Ролония хлыстом, Джума только перестраивались и продолжали преследовать их. Потихоньку Ролония и Нашетания начинали уставать.

Ханс закрывал путь в лабиринт, а Голдоф ходил вокруг Адлета. Его могли атаковать в любой момент.

Злой Адлет глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Сейчас было не важно, подозревают ли они его. Он не первый раз оказывался против товарищей, потому не было необходимости терять самообладание.

Защита Фреми была важной. Вскоре действие дротика закончится. Но к тому времени он должен успеть остановить Чамо и переубедить Фреми.

Но Ханс не сводил с него взгляда, и ноги Адлета словно приросли к земле.

— Ханс, это не самый лучший план. Опусти меч, — сказала Мора, заслонив собой Адлета. Я понимаю, что Адлет подозрителен. Я тоже верю в это. Но если Адлет работает на Тгунея, есть несколько пунктов, что тогда не имеют смысла.

— Но это так, нья. И у меня нет никаких пунктов. Потому я решил убить Адлета прямо здесь.

— Почему?

— Это интуиция.

От ответа Ханса Мора лишилась дара речи.

— Я уже почти десять лет наемный убийца. Я даже не смогу перечислить, скольких людей я убил своими руками. И когда моя жизнь висела на волоске, спасала интуиция. Если бы я не верил ей, то не верил бы и себе. И интуиция говорит мне. Она говорит: дай умереть Фреми. Она приказывает: убей Адлета. И предупреждает, что если я не сделаю этого, то умру я.

Адлет услышал за ним металлический звук. Голдоф, стоявший у прохода, видимо, выхватил копье.

— Голдоф, и ты? Ты-то не можешь верить в интуицию Ханса!

— Я не знаю. Но я думаю, что пора решить.

Адлет чувствовал, что Голдоф готовится убить его.

— Но еще я чувствую… что Фреми и Адлет рано или поздно навредят принцессе. И это чувство меня не отпускает.

«Все плохо, — пронеслось в голове Адлета. Как же мне сбежать отсюда? Как потом остановить Чамо? И, что важнее, как заставить Фреми отказаться от самоубийства?» — Адлет даже не догадывался, как решить хоть один из этих вопросов.

Но, как бы плохо ни было, Адлет не мог терять решимости.

Адлет и Мора встали так, чтобы оказаться спиной к спине. А Ханс и Голдоф приблизились к ним спереди и сзади, собираясь атаковать с обеих сторон.

— Мора, как там те, что преследуют Фреми и Ролонию?

С помощью второго зрения Мора сообщила Адлету о местоположении Ролонии и о том, что Нашетания прикрывает ее.

— Они пытаются остановить Чамо или переубедить Фреми? спросил Адлет.

— Ты все еще думаешь о Фреми? Это ведь ты под подозрением, — удивилась Мора.

Но Адлет не мог думать о себе. Его мысли занимала лишь защита Фреми.

— Кое-что связанное с меткой седьмого. Будет плохо убивать Адлета, — сказал Голдоф Хансу.

— Знаю. Мы сделаем его беспомощным, вырвав глаза или отрезав его руки. Ах, да, Доззу. Не вмешивайся, нья. Сиди там.

Хотя Доззу явно собирался что-то сказать, он послушался Ханса и сел.

— Мора, ты можешь переубедить Фреми насчет самоубийства? сказал Адлет Море, стоявшей за его спиной.