- Взаимно. И все-таки, что бы вы посоветовали, Алексей Георгиевич, - люди, как учил Карнеги, любят звук своего имени, - нужна высшая категория обслуживания. Я, как вы понимаете, в долгу никогда не остаюсь.

- Высшая категория подразумевает обязательный консилиум лучших медицинских умов страны. Это первое. Второе: можно перевести его в спецпалату. Поясняю, реанимационная палата для индивидуального обслуживания, обставленная как номер "люкс" в пятизвездном отеле, с персональным дежурным врачом и медсестрой. Третье: применяются самые лучшие лекарственные препараты, присланные из-за границы именно для этой категории больных, простым смертным, скажу вам честно, такое недоступно. Четвертое: в случае необходимости, спецсамолетом отправляем на лечение за границу. Но в нашем случае этого не требуется, больной не транспортабелен. Вы понимаете меня, Батыр Иманович, - он приступил к самому главному, - все это потребует значительных затрат. И, наконец, пятое и самое сложное: я буду вынужден превысить свои полномочия... ради вас. Что скажете?

- Алексей Георгиевич, я благодарен вам за понимание и поддержку. Вот десять тысяч на приглашение консилиума, лекарства и спецобслуживание. Этого достаточно? - главврач лихорадочно закивал головой. - И пять тысяч отдельно вам, за доставленные хлопоты.

Заметил, как явственно отпечаталась его ладонь на полировке стола. Приятное, надо признать, для него волнение. Добавлю масла в огонь и потных выделений его ладоням.

- И еще. Если лечение пройдет блестяще, без каких-либо неприятных последствий для больного, то моя благодарность возрастет на такую же сумму.

Он сгреб со стола деньги. И заискивающе обратился ко мне.

- Я искренне признателен вам за понимание, вы же знаете какие оклады у медиков. Но очень прошу, поймите меня правильно, если где-то, и тем более из ваших уст, прозвучат слова о... нашем деле, то я немедленно потеряю это кресло. - Теперь у него вспотели не только ладони, крупные капли пота катились из-под докторского колпака. - Я вам еще пригожусь, поверьте. А за пациента не беспокойтесь. Будет как новенький, твердо обещаю.

Тяжелое дело - брать взятки.

Домой добрался поздно вечером и только тогда вспомнил о поручении дяди Жаке: "Позаботься о Риме, ей сейчас нельзя волноваться". Эта задача показалась посложнее хлопот в больнице. Позвоню, сообщу, что с отцом будет все в порядке.

Долгие гудки изрядно потрепали нервы. Неужели и ее увезли в больницу, преждевременные роды или нервный срыв. Бог, мне думается, перемудрил, поручив женщине деторождение. Нет, нам мужчинам это тоже ни к чему. Вот если бы женщины сносили яйца, как это делают курицы (что-то общее у них, как мне кажется, есть), было бы значительно легче. А вместо роддомов понастроили бы инкубаторы.

Не примите мои слова всерьез. Это я так, к слову. Тяжелый денек выдался.

Наконец на том конце подняли трубку (только бы не Марат, сил нет слышать его голос).

-- Алло, - слава богу, Рима.

-- Здравствуй, это я.

- Зачем ты позвонил. Я по твоей милости потеряла мужа и, чуть было, не потеряла отца!

-- Рима...

-- Не хочу тебя слушать. Не-на-ви-жу.

Вот так. Коротко и ясно. Спать сегодня не придется, немедленно отправляюсь к ней.

Открылась дверь. Согласен с теми, кто утверждает, что беременность преображает женщину. Передо мной стояла решительная, смелая и прекрасная... Афродита, Жанна д'Арк и Маргарет Тэтчер в одном лице. Ее всклокоченные волосы, сверкающие ненавистью глаза и беззащитный живот... сразили наповал.

-- Я люблю тебя.

-- Что? - от ненависти не осталось и следа.

-- Позволь войти.

Она отступила, давая возможность пройти в дом. Очень долго возился с плащом, медленно развязывал шнурки на ботинках. Нужно было собраться с мыслями. Рима продолжала стоять у двери, молча наблюдая за мной.

-- Нальешь чаю? Я так вымотался сегодня.

Она, наконец, очнулась, закрыла дверь и направилась в кухню. Я последовал за нею. На глаза попался забавный китайский божок, показалось, что он подмигнул, пожелав таким образом удачи.

Пригубил чашку и тут же поставил ее на место. Что меня обожгло, чай или ее слова?

- Мама все рассказала. Ты присвоил деньги Марата, оболгал меня отцу. Что тебе еще нужно?

А ведь эту маму я представлял в своих мечтах тещей. Надо перечитать книжку анекдотов, те ее разделы, где описываются тещи. Тогда, наверное, мне легче будет ее понять.

-- Это не так, Рима.

-- Хорошо, я слушаю.

- Начну с отца. Он устроен по высшей категории в спецпалате, у него спецлечение, спецобслуживание и спецлекарства. Уверен, все будет хорошо.

-- Это ты устроил?

Я кивнул.

- Устраивать "спецдела" у тебя лихо получается. Я, наверное, должна сказать "спасибо"?

Пропущу эти слова мимо ушей.

- К сожалению, дядя Жаке рассказал Марату о том, что я когда-то выкупил его долги.

- "К сожалению", - передразнила Рима, - ты бы это сделал с огромным удовольствием.

"Следи за метлой", выговорил я себе.

- Но Марат, к сожал..., - тут я прикусил язык, - превратно понял слова дяди Жаке.

-- Что значит "превратно"? Не обольщайся, он не глупее тебя.

Кажется, она заслужила пощечину. Но живот защищал ее лучше автомата Калашникова.

- Марат посчитал, что мы с тобой... любовники, - вспомнил главврача, с меня стекали такие же ручьи пота. Это не чай, а доменная печь какая-то!

- Ах, вот оно что! И ты решил желаемое превратить в действительное. Ну что ж, продолжай, я внимательно тебя слушаю.

И что я в ней нашел? Жестокая, злая, холодная. Будь моя воля, пристроил бы ее на должность язвы в... желудок ее мамы.

- Что касается денег, принадлежащих Марату, то поясню следующее. Мы с дядей Жаке решили, что каждому из нас принадлежит по тридцать три процента собственности во всех наших предприятиях. Но Марат с этим не согласился.

-- Это меня совершенно не волнует. Делите свои денежки как хотите.

-- Ты не права Рима, это и твои деньги тоже.

-- Ты закончил?

-- Нет. Прошу тебя выйти за меня замуж.

Ее, и без того огромные глаза, округлились до размеров футбольного мяча.

- Ты совсем свихнулся!? Поверил в то, чего никогда не было!? Думаешь, я жду твоего ребенка!? Может быть, и тебя надо устроить в больницу рядом с папочкой!?

- Да, свихнулся, если тебе так нравится, и давно. Ты это знаешь. Потому, что всегда любил тебя. Мне неважно, кто отец твоего будущего ребенка. Он станет мне сыном. Я буду любить вас обоих.

- Ты сошел с ума! - Она, наконец, успокоилась и тихо произнесла. - Иди домой, Батыр, я так устала.

Уходя, взглянул на китайского божка. Показалось, что тот ухмыляется.

Рима

Слабаки

Роды были трудными и мучительными. Бедная мама разрывалась между двумя больницами, пытаясь быть со мной и с папой одновременно. Я очень медленно приходила в себя, поэтому малыша принесли только на третий день. Когда нянечка внесла в палату маленький и требовательный комочек счастья, в палате стало светлее. Вот он, самый лучший на свете мужчина! Впервые я попыталась покормить его грудью. И у меня получилось! Мой, пока еще безымянный сыночек, нахмурив бровки, тщательно и серьезно выполнял первые в своей жизни обязанности. Такой же основательный... как и его отец.

Огляделась, палата заставлена цветами. Удивительно, как много их было. А на подоконнике стоял небольшой букетик полевых цветов.

-- Откуда все это? - спросила я у нянечки.

- От вашего мужа и родственников, а вон тот букетик, - она указала на подоконник, - от вашего покровителя.

-- Кого?

Нянечка растерялась.

- Тут бегал один молодой мужчина, важный такой, благодаря ему у вас отдельная палата, и меня закрепили за вами и вашим сыночком по его просьбе, - она приняла заговорщическое лицо. - Он тут всем заплатил, поэтому не беспокойтесь, муж ваш ни о чем не узнает.