Но, увы, то была не Закия, а Рашида Батыршина. Она сразу поняла, почему у парня такой грустный взгляд, и нарочито весело сказала:

— А ну-ка, Миннигали, неси свою гармошку! Давно мы что-то не собирались. Надо же встряхнуться!

Девушки дружно поддержали ее:

— Правильно! Неси гармошку, плясать будем!

Миннигали побежал домой и вернулся с гармонью. Рашида притопнула ногами:

— Вот это да! Так и чешутся пятки. Ну, растяни мехи, плясать хочу!

Миннигали прислонился к плетню и с ходу заиграл плясовую «Карабай». Рашида плавно пошла по кругу, затем все быстрее, все горячее.

— Живее играй, живей! — подзадоривала она гармониста.

Наплясавшись до изнеможения, Рашида остановилась перед Тагиром и поклонилась ему:

— Актуганов, пляши!

Тагир спрятался за спины товарищей. Не удалось заставить плясать и остальных. После лихой пляски Рашиды никто не хотел идти в круг. Трудно было сплясать лучше нее, а хуже не хотелось.

— Ну тогда ладно, давайте петь. Миннигали, сыграй-ка свою песню «Карамалы», — сказала Рашида.

Пропели хором «Карамалы», которую сочинил сам Миннигали. Потом кто-то завел «Катюшу»:

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег, на крутой…

Они перепели все знакомые песни, Миннигали играл без устали и от души вместе со всеми пел и веселился. Молодежь разошлась по домам за полночь.

XI

Весь октябрь шел снег с дождем. Потом разом наступили холода, за сутки землю сковало морозом. Березовые леса, печальные и облетевшие, серые сжатые поля и даже горы, стынущие на холодных ветрах, — вся природа, казалось, ждала, когда ее укроет белое одеяло зимы.

Один Миннигали не замечал ничего. Ему казалось, что нет ни дождя, пи снега и что мороз не сковал землю… Было ему легко, радостно. А все от того, что… он впервые заговорил с любимой. Случилось это так.

'После уроков Закия сама нагнала его и тронула за рукав. Он обернулся и увидел ее черные, широко раскрытые глаза. Она улыбалась ему.

— Ты сегодня пойдешь в клуб? — приветливо спросила Закия.

Миннигали не мог в ответ вымолвить пи слова, стоял смущенный и растерянный.

Закия улыбалась. На ее розовых щеках играли две ямочки.

— Я боюсь одна ходить… Ты проводишь меня домой?..

Она говорила что-то еще, но Миннигали ничего не понимал. Он видел ее улыбку, глаза, слышал ее красивый, как музыка или песня, голос.

— Смотри гармонь не забудь принести…

Закия убежала, рассмеявшись над остолбеневшим парнем. Смех девушки был необидный, радостный, счастливый.

Томительно тянулись часы, оставшиеся до вечера. Миннигали все успел сделать по дому, а время не шло.

Он выучил уроки. А время, как назло, стояло на месте. Тогда Миннигали схватил коньки и побежал на Уршакбаш.

На реке был уже крепкий лед, и мальчишки катались по нему вовсю. Миннигали привязал на лапти коньки-самоделки — он сам гнул их из железного, в палец толщиной, прута. Среди своих друзей, гонявших по льду на самой середине реки, Миннигали немного успокоился.

Все знали, что Миннигали очень хорошо бегает на коньках и в этом у него мало соперников. Но ему казалось, что он не по льду скользит, а летит над рекой по воздуху. Лед шуршал под коньками и крошился. Местами, ближе к середине, где лед еще сравнительно тонок, в след от коньков натекала вода и вся ледяная поверхность прогибалась под тяжестью стремительно мчавшегося бегуна. Миннигали стало жарко, хотя одет он был очень легко: без шапки, тонкий казакин, да и тот расстегнут, а штаны не шерстяные — холщовые. Так он ходил до самых морозов, закалялся.

Миннигали волчком крутился на льду, когда к нему подкатил Гибади:

— Тебя зовут!

— Кто?

Гибади показал на берег. Увидев стоявшего там Сабира, Миннигали побледнел.

Сабир манил его пальцем.

— Чего тебе? — крикнул Миннигали.

— Иди-ка сюда, дело есть.

— Какое дело?

— Иди сюда, скажу.

Миннигали отмахнулся от него:

— Какие у нас с тобой дела! Иди своей дорогой!

— Испугался! Эй, сын Хабибуллы, ты в штаны пе напустил? Трус несчастный! -

Сабир кричал с берега обидные слова, и все их слышали. Этого Миннигали не мог стерпеть:

— Кто трус? Я трус?

— А кто же еще?

Миннигали рванулся к берегу, но его пытались удержать друзья:

— Но ходи! Не надо!

— Не мешайте! Я должен с ним поговорить как мужчина с мужчиной, один на один.

Видя решимость Миннигали, друзья отступились.

Когда Миннигали подошел к Сабиру, тот совершенно неожиданно заговорил в спокойном тоне:

— Ты не бойся, я поговорить с тобой хочу.

— А я и не боюсь.

— Не сердись за тот случай. Ну, тогда, в переулке. Выпивши я был. Не сердишься?

— А-а, вон ты о чем! — Миннигали сразу успокоился. — Ерупда, я об этом и думать забыл. Чего не бывает.

— Ну, тогда мир? — Сабир прищурился: — Ты в клуб идешь сегодня?

— Иду.

— Алсу-Закия позвала?

— А что? — Миннигали не хотел отвечать прямо.

— Так просто… Хочешь папиросу?

— Не курю.

Сабир вытащил «Казбек», закурил и, пуская дым, пристально посмотрел на Миннигали:

— Сегодня в клуб не ходи. Мне нужно повидаться с Закией.

Миннигали вспыхнул:

— Как ты смеешь так говорить!

— Я в жены ее беру, понимаешь?

— А она? Согласна? — Миннигали ждал, что скажет Сабир, и сердце у него замерло.

— Согласна или не согласна — мое дело, — сказал Сабир небрежно.

— Не имеешь права брать девушку насильно. И потом, она еще девчонка, ей всего шестнадцать лот.

— Об этом мы у тебя спрашивать не будем. — Сабир хохотнул. — Самое главное, ты под ногами не крутись, понимаешь? А то вдруг испортишь всё дело…

Миннигали был впе себя от ярости, но сдержался. Ему хотелось больше узнать о том, как же относится сама Закия к Сабиру.

— Закия любит тебя? — как бы между прочим спросил Миннигали.

— Любит! До смерти любит! — засмеялся Сабир.

— Врешь!

— Тихо, тихо, мальчик. Не годится орать на старших. Кого же она может еще любить, кроме меня? Тебя, что ли? Ты же молокосос. Ты себя еще не можешь прокормить, — сказал Сабир довольно спокойно. — Или ты тоже собрался жениться?

Чувствуя какую-то правоту в его словах, Миннигали промолчал.

— Ну, сынок Хабибуллы, смотри, я тебя предупредил.

— Не пугай.

— Я не пугаю. — Сабир внимательно посмотрел на свой здоровый красный кулак. — Только я тебе все ребра переломаю, если не послушаешь меня!

Сабир жевал погасший окурок, и по скулам у него бегали желваки.

— Я сказал, не пугай, — твердо ответил Миннигали и посмотрел Сабиру в глаза. Теперь Миннигали не мог отступить. От волнения у него пересохло, во рту.

— Ах ты, блоха! Да я тебя сейчас задавлю! — Сабир одной рукой схватил Миннигали за правую руку, а другой за горло и начал душить: — А ну повтори, сынок Хабибуллы! Повтори, что ты сказал? Не пугать?

С реки на берег уже подбежали товарищи Мипнигали, в любую минуту готовые прийти ему на помощь, но Миннигали прохрипел:

— Не надо, не мешайте нам!

С этими словами он вырвался и ударил Сабира свободной левой рукой.

Сабир сообразил, что имеет дело с левшой, отскочил от Миннигали, вдруг выхватил из-за голенища нож.

— Теперь спасайся, блоха! — прорычал Сабир. — Здесь твоя смерть!

Драка приняла неожиданный оборот. Ребята отбежали в сторону. Кто-то испуганно закричал:

— Миннигали, уходи! Беги!

Но Миннигали не мог склонить голову перед врагом. Он внимательно следил за ножом и хладнокровно выбирал удобный момент для нападения.

— Ну, беги! Беги отсюда, — наступал Сабир, — беги! Я же тебя сейчас зарежу. Ну!