После завоевания арабами большей части Пиренейского полуострова здесь возникла одна из самых блестящих средневековых цивилизаций. Вместе с завоевателями на покоренную территорию (в Андалусию) проникли арабский язык и высоко развитая культура восточных областей Арабского халифата, соединение которых с сохранившимися и в период недолгого господства вестготов элементами античной традиции, а также с духовно насыщенной жизнью местного испано-романского населения, стали благодатной почвой для стремительного расцвета литературы, философии, архитектуры. Почти на восемь столетий мусульманская Испания становится посредником в культурном общении Востока и Западной и Южной Европы, передатчиком важных духовных и художественных импульсов, стимулировавших европейское средневековое мышление и искусство.
Андалусские города Кордова, Гранада, Севилья, Валенсия и другие славились не только великолепием и красотой своих дворцов, мечетей, парков, фонтанов, но и богатейшими библиотеками. Так, например, библиотека, собранная кордовским эмиром ал-Хакимом, состояла не менее чем из 400 тыс. томов, а поиски рукописей для нее велись специальными библиографами во всем мусульманском мире. В прекрасно организованные учебные заведения Андалусии устремлялись жаждущие приобщиться к передовой науке того времени учащиеся из разных стран мусульманского Востока и христианской Европы.
В VIII—X вв. главным культурным центром была Кордова, столица правителей мусульманской Испании. Здесь были созданы стихи эмира Абд ар-Рахмана I «Пришельца» (755—788), самобытного поэта, творчество которого окрашено трагизмом. Взаимодействие арабской поэтики с местными испано-романскими песенными традициями увенчалось рождением строфической поэзии (мувашшаха).
Зирйаб (ум. 857), выходец из Персии, обогатил и поэзию, и музыкальное искусство. Он основал в Кордове консерваторию, усовершенствовал некоторые музыкальные инструменты. Зирйаб оказал огромное влияние на быт андалусской знати, с его именем связывают распространение в Испании утонченной арабской кухни, изысканного придворного этикета, даже появление «календаря мод». Своеобразной антологией арабской поэзии и культуры было «Ожерелье» Ибн Абд Раббихи (890—940).
Несмотря на различие религий, между мусульманской Испанией и христианской Испанией существовали постоянные не только хозяйственные, политические, династические, но и культурные связи. Об этом свидетельствуют обоюдные лингвистические, литературные, художественные заимствования. Даже самые суровые поборники Реконкисты, такие, как, например, легендарный Сид или граф Санчо Кастильский, отчасти «арабизировались» в быту.
Мусульманская Испания поддерживала отношения с Византией, между ними осуществлялся постоянный обмен посольствами. Влияние византийских мастеров прослеживается в декоративной технике некоторых архитектурных памятников Кордовы того времени.
После почти полуторастолетнего «распыления» и упадка культурных сил Запада, когда они были сосредоточены более всего по его окраинам — в Испании (до арабского завоевания), в Ирландии и Британии, а в центральных областях Западной Европы и в Италии культурная жизнь почти замерла, сохранившись в немногих монастырских центрах, — происходит их консолидация в государстве Карла Великого (742—814). Этот подъем духовной жизни получил название «каролингского возрождения».
Культурные устремления Карла были частью его общей политики, «устроения земного мира», которое, как он считал, входило в обязанности государя Священной империи, получившего свою власть от всевышнего. Латинский язык, бывший до того языком церкви, становится и средством государственного объединения. Каролингская Европа вновь обращается к классическому наследию, в школах наряду с отцами церкви начинают изучать древних авторов, совершенствуется преподавание классических дисциплин тривиума и квадривиума.
Центром образованности была придворная Академия в Аахене, столице государства. Сюда стекались наиболее образованные люди тогдашней Европы. Деятели «каролингского возрождения» брали себе имена знаменитых античных авторов — Гомера, Горация и др. Сам Карл, правда, именовался Давидом, т.е. именем того библейского царя, от которого якобы вел свою родословную Иисус Христос. Но даже этот, казалось бы, малозначащий факт выглядит символичным. При искреннем стремлении питаться от источников древней мудрости главенствующее начало в «каролингском возрождении» все-таки принадлежит христианству. И не случайно, имея «собственных Гомера и Горация», Карл больше всего сокрушается, что у него нет «двенадцати Августинов и Иеронимов». Реформы в культурной сфере были начаты с сопоставления различных списков Библии и установления ее единого канонического текста для всей страны. Св. Писание, таким образом, признавалось основой идейной и культурной жизни, всей образованности в государстве. Тогда же осуществляется реформа литургии, ее очищение от местных наслоений, приведение к единообразию, соответствующему римскому образцу. Монастыри реорганизуются в соответствии с бенедиктинским уставом, составляется «единый» сборник проповедей.
Культурные реформы император проводил в союзе с церковью. Они были частью его общей политики, направленной на укрепление государства. Оживление духовной жизни было в определенной мере вдохновлено сверху, но очевидно и то, что реформаторские устремления государя совпали с глубинными процессами, происходившими в обществе. Это и обеспечило действенность и плодотворность (хотя и кратковременную) начинаний верховной власти в области культуры.
Главной идеей «каролингского возрождения» все же было создание единой христианской культуры, хотя и не сугубо церковной, а включающей довольно широко и светские элементы. Об этом свидетельствует весь быт двора Карла Великого, далекого от аскетизма, открытого мирским удовольствиям и устремлениям.
Для выполнения просветительских целей Карл привлек образованнейших людей тогдашней Европы. К его двору собрались учителя из Италии, Ирландии, Британии, Испании, воспитавшие затем и ученых из франко-германской среды.
Крупнейшим деятелем «каролингского возрождения» был Алкуин. Выходец из британской Нортумбрии, он стал главой Ахенской Академии, советником императора в делах культуры, школы и церкви. Он развивал идеи широкого народного образования, в том числе и для мирян, которые нашли отражение в постановлениях Карла Великого. В 796 г. Алкуин основал знаменитую школу в монастыре св. Мартина в Туре, с 801 г. возглавил ее. Большинство сочинений Алкуина написаны в педагогических целях. Он придавал значение разнообразию методов обучения и форм изложения материала, использовал загадки и отгадки, простые парафразы и сложные иносказания. Среди его учеников были многие выдающиеся деятели «каролингского возрождения».
Прибывший из Испании просвещенный писатель и поэт Теодульф соединил в себе тяготение к размышлениям над сложнейшими теологическими проблемами, талант стихотворца и иронию насмешника. В его стихах мы встречаем метко написанные портреты императора, его двора, современников поэта.
При дворе Карла расцветает жанр историографии. Его придворный биограф Эйнхард, прозванный «человечком» за свой маленький рост, показал себя большим писателем, своеобразный стиль которого отличался лаконизмом и убедительностью; в нем слышатся отголоски римской исторической биографии. Его «Жизнеописание Карла Великого» стало «классикой жанра» в средние века. Вместе с тем оно особенно ценно свидетельствами очевидца, свежестью чувств и впечатлений.
Блестящий, ироничный, светский, несмотря на сан аббата, Ангильберт описал деяния Карла в исторических поэмах. Его сын и внук Карла Великого Нитхард продолжил эту традицию при дворе Людовика Благочестивого, создав сочинение, являвшееся своеобразным опытом политической истории.
Эстафету Алкуина принял его ученик Рабан Мавр, незаурядный знаток латинского языка, неплохой стилист и отличный педагог, оставивший множество сочинений по различным вопросам. Ему, в свою очередь, «духовно наследовал» Валафрид Страбон, прекрасный поэт, родоначальник ряда ведущих жанров литературы средних веков, и в частности, существенно усовершенствовавший агиографическую повесть.
