Города внутренних областей Италии — Милан и другие центры Ломбардии, Флоренция — использовали купцов Генуи и Пизы в качестве посредников в своей торговле с Западной Европой. Находясь на пересечении важных международных торговых путей — из Швейцарии, Франции и Германии в Лигурию и Тоскану, а также на Адриатическое побережье, Милан к концу XIII в. стал одним из главных торговых центров на Апеннинах.
Флоренция и ряд других городов Тосканы своим могуществом были обязаны прежде всего развитию шерстяной промышленности. Среди цехов Флоренции наиболее влиятельными были цехи шерстяников — Лана и Калимала. Купцы цеха Калимала торговали сукнами, привезенными из Франции, Фландрии и Англии, но очень рано стали заниматься их переработкой в более тонкие и дорогие. Флорентийские купцы в конце XIII — начале XIV в. приобретали для многочисленных мастерских Ланы и Калималы шерсть в Англии и Шотландии, на ярмарках Центральной Европы, Испании, Северной Африки и Греции. 20 мастерских Калималы перерабатывали ежегодно более 10 тыс. кусков иностранного сукна, вся же продукция шерстяной промышленности Флоренции составляла 100 тыс. кусков сукна в год. Особенностью цехового устройства итальянских городов было отсутствие четкого разделения на купеческие гильдии и ремесленные цехи, а также сочетание цеха с компаниями, ограниченное число учеников, редко встречающиеся подмастерья и, особенно, широкое использование внецеховых наемных работников.
С середины XIII в. банковские компании Флоренции, объединенные с цехами, прибрали к своим рукам значительную часть финансовых дел папской курии, ссужали крупные денежные суммы английскому королю. Флорентийцы нередко получали в Англии привилегии при экспорте шерсти и откуп на сбор пошлин. В 1252 г. Флоренция первая из итальянских городов-республик приступила к чеканке золотой монеты — флорина (1 флорин содержал 3,14 г. золота), получившего повсеместное признание в международной торговле. Несколько лет спустя широко распространился и венецианский золотой дукат.
Экономические и политические успехи городов Северной Италии и Тосканы обеспечили им возможность самостоятельного существования в качестве городов-государств, создали условия для высокого развития здесь материальной и духовной культуры, более благоприятные, чем где-либо в Европе.
Разительный контраст с ними представляли города Папской области, которые развивались медленнее, не смогли добиться сколько-нибудь значительных прав самоуправления, страдали от засилья враждующих между собой феодальных фамилий. Даже Риму по уровню его экономического развития и политической самостоятельности было далеко до Милана или Флоренции. Хотя временами он добивался более или менее широкого самоуправления, но ненадолго, оставаясь под властью папы или хозяйничавших в городе феодальных клик.
Города Южной Италии и Сицилии переживали расцвет несколько раньше городов Тосканы — в X—XII вв. Среди них выделялся Амальфи, купцы которого вели оживленную торговлю с Испанией, Тунисом и Египтом, Левантом и странами Балканского полуострова. Обширная колония амальфитанцев была в Константинополе. Из Византии и стран Леванта купцы Амальфи вывозили шелковые ткани, ковры, ювелирные изделия, часть которых затем продавали на ярмарках в Северной Италии.
На Адриатическом побережье Италии важнейшим торговым портом был Бари, до XI в. центр византийских владений в Южной Италии, через него шли многие товары (и прежде всего зерно) из Апулии в Венецию. Связанные преимущественно с транзитной торговлей при слабом развитии местной и ремесленного производства, эти города начали терять свою роль уже после норманнского завоевания и окончательно утратили ее в XIII в., так как лишились привилегии в Византии и арабских странах, враждебных норманнам. Еще более неблагоприятными для них были последствия политики императора Фридриха II Гогенштауфена, не допускавшего городской автономии и жестоко подавлявшего сопротивление городов.
Города Южной Франции — Марсель, Арль, Нарбонн, Бордо, Тулуза и др., как и итальянские, в большей своей части ведут родословную с галло-римских времен. В VIII—X вв. многие из них переживали упадок в результате многочисленных войн и вражеских нашествий (арабских, норманнских), а также эпидемий. В конце X—XI в. в условиях демографического роста и общего экономического подъема возродилось большинство городов, а также возникло много новых — на месте старых римских или по соседству с ними.
Возрождению и расцвету городов Прованса благоприятствовало их активное участие в средиземноморской торговле. Ведущая роль в ней принадлежала Марселю. Главными предметами торговли были сукна из Северной Франции и Фландрии, лен из Шампани и германских областей, ткани с золотой нитью из Генуи и Лукки, а также ремесленные изделия и продукты сельского хозяйства местного происхождения. Связи городов Прованса с Левантом упрочились в результате активной поддержки ими крестоносцев. После Четвертого крестового похода марсельцы получили торговый квартал в Константинополе. Им принадлежали торговые складочные пункты в Акре, Сеуте, Тунисе, Александрии. С конца XIII в. взятие Акры мусульманами, упадок шампанских ярмарок, конкуренция каталонских купцов в Северной Африке привели к падению торгового могущества Марселя.
В Тулузе зерновой рынок известен уже в конце X — начале XI в. Крупные производители зерна — рыцари и церковные феодалы — вывозили зерно из страны, прибегая к помощи перекупщиков или собственных вотчинных агентов. В результате южнофранцузские города (в том числе и Тулуза) испытывали нужду в снабжении продовольствием, прежде всего тем же зерном. В XII в. Тулуза становится также важным центром торговли солью и вином как в регионе, так и на внешних рынках: вино вывозилось по Гаронне в Аквитанию, Северную Францию, Фландрию и особенно в Англию. В XI в. Пуатье, Тулуза, Руэн насчитывали каждый 20 тыс. жителей, Монпелье, Тур, Орлеан — по 10 тыс. жителей. В Арле за XI—XIII вв. население выросло в 3 раза. К XIII в. только крупные города, насчитывавшие более 5-7 тыс. человек, населяло 20% жителей юга Франции; 26% проживали в городах, где имелось от 400 до 1000 очагов.
Окончательное утверждение консулата в южнофранцузских городах — в Арле, Ницце, Тарасконе, Нарбонне, Ниме, Тулузе — датируется второй половиной XII — началом XIII в., в Марселе и Монпелье — первой половиной XIII в. Но возникало консульское правление раньше, начиная с 30-х годов XII в. В консулатах, как и в Италии, сначала преобладали горожане-рыцари, нередко занимавшиеся одновременно и торговыми операциями, держатели фьефов (в числе которых бывали городские здания и сооружения) от крупных церковных сеньоров. Но консулы часто избирались и из среды богатых купцов и ремесленных мастеров, приобревших земельную собственность.
В большинстве своем южнофранцузские города заставили сеньоров «продать» им свободу за деньги (без вооруженной борьбы), добившись значительной независимости. Высокая ступень внутренней автономии южнофранцузских городов и сосредоточение значительной политической и административной власти в руках консулов, которым принадлежали контрольные функции и в ремесленном производстве, обусловили специфику в организации ремесла — преобладание в городах Южной Франции так называемого «свободного ремесла», т.е. практическое отсутствие до конца XIV в. там цехов. Как и в Северной Италии, богатые и самостоятельные города Южной Франции, ослабив в XII в. крупных феодалов, сами не были заинтересованы в сильной центральной власти. В XII—XIII вв. они являлись средоточием высокой городской и рыцарской культуры и острых социальных противоречий.
К итальянским городам-республикам, но еще более к консульским городам Южной Франции были близки на Пиренейском полуострове города Каталоно-Арагонского королевства (Барселона, Валенсия, Лерида, Херона, Сарагоса, Перпиньян и др.). Барселона уже в X в. была одной из баз каталонского каботажного флота, плававшего в порты Лангедока и Прованса.
Тогда же в горных районах Каталонии сложился один из крупных центров металлургического производства Европы. Развитие виноделия в округе благоприятствовало продаже вина на ежедневных рынках в бургах. Среди купцов было много пришельцев из-за Пиренеев (они все именовались франками), а также мусульман и евреев.
