А Йен ждал.

Сырая и промозглая погода, установившаяся за окном на тридцать шесть последних часов, давала надежду рыжему на возможную капитуляцию упрямства Микки, но плотно приставленная к раме створка окна, ни разу не сдвинувшаяся с места за это время, разрушала ее, стоило только посмотреть в том направлении.

Переворачиваясь на бок и укладывая руку под щеку, молодой человек в постели вновь был вынужден признать, что его необычный знакомый обладал кошачьими повадками и присущим представителям этого вида живности самомнением в гораздо большей степени, чем читал рыжий в многочисленных изученных им статьях.

И к третьему часу ночи готов был уже сам отправиться на поиски хвостатого по сырым ночным улицам, лишь бы печальные мысли и образы продрогшего и промокшего насквозь брюнета перестали посещать его и без того уставшее сознание.

Но тихий удар чего-то в стекло не позволил ему осуществить желаемого, заставляя резко подскочить с кровати и подбежать к окну, замечая на ветке дерева напротив гибрида, так похожего на того Микки, что рисовал он в своей фантазии, только помимо потемневшей от влаги одежды и посиневших от холода губ компанию ему сейчас составляли еще и несколько небольших камешков, которые кидал он в стекло, желая привлечь внимание Галагера.

– Пиздец, дубак, – спрыгивая с подоконника на пол и оставляя вокруг себя причудливый узор из прозрачных капель, пожаловался Микки, стуча зубами и обхватывая свои плечи дрожавшими пальцами.

– Черт, ты весь насквозь промок, – бегло осмотрев жертву ливня, заключил Йен, подходя на шаг ближе и дотрагиваясь теплой ладонью до щеки гибрида, чтобы стереть бегущую по скуле тонкую струйку.

– Я заметил, – отшатнулся от прикосновения брюнет, обреченно признавая где-то глубоко внутри, что делать этого сейчас ему вовсе не хотелось, но не давая себе возможности проявить слабость больше, чем это он уже сделал, вновь вернувшись в комнату к рыжему.

Резким движением скинув с головы кепку и стянув потяжелевшую от количества впитанной влаги толстовку через голову, Микки недовольно фыркнул, оттягивая липшую к телу футболку, и несколько раз тряхнул головой, обрызгав улыбающегося напротив парня каплями дождя.

– Че лыбишься, полотенце дай, – дернул он черными ушками, теперь представшими перед Галлагером во всей своей красе, не прикрытые больше волосами брюнета, прилизанными водой с неба.

– Тебе бы в душ горячий сначала, заболеешь ведь, – проговорил рыжий, подходя к шкафу и доставая большой кусок махровой материи, подумав немного и добавив к нему пару своих спортивных штанов и мягкую футболку.

– И на кастрацию следом, ага, – проворчал в ответ Микки, но над предложением парня задумался – кажется, он не видел мыла и шампуня уже добрых пять дней. – А трусы? – свел он брови на переносице, получая от Йена сухую одежду, не находя в ней желаемой пары.

– Только через душ, – решил шантажом добиться своего Галлагер, возвращаясь обратно к шкафу, из предоставленного полкой с нижнем бельем ассортимента выбирая новые, еще с этикеткой, черные боксеры.

– Ладно, – закатил глаза гибрид, недовольно поджимая губы в ожидании одной из самых неприятных пыток, обещающей испортить его настроение на добрые пару часов.

– Вот этот вентиль регулирует напор, а этот – температуру, – спустя десять минут уговоров и заверений кото-человека в том, что в пустом коридоре они никого не встретят, трех обещаний рыжего постоять на стреме и скоропостижного преодоления расстояния до санузлов, рассказывал Йен раздевающемуся брюнету.

– Ты, бля, думаешь, я душ никогда не видел? – буркнул тот в ответ и с мастерством знатока помывочного процесса быстро расправился с задачей настройки струи из лейки, но залезать под нее, все же, не спешил. – Света три раза в неделю мыться заставляла, – пожаловался он рыжему парню, резко переключившему внимание с голого торса гибрида на его лицо, впервые услышав от Микки хоть какую-то деталь его жизни.

Переступая в нерешительности по плитке ногами еще добрых раз десять, хвостатый, наконец, собрал всю свою волю в кулак, резко стянул с себя трусы, единственно оставшиеся на его теле, и сделал шаг под горячий водопад, предварительно обфыркав и обшипев его не самыми приятными звуками.

– Блять, у тебя сейчас глаза вывалятся, – усмехнулся он, подставляя голову под воду и прижимая к макушке уши, чтобы та не попала внутрь, чуть двинувшись вперед и поднимая веки, встречая взглядом высоко вздернутые в удивлении брови рыжего и блеск любопытства на изумрудной радужке. – Че, никогда не видел, как парень моется? – поинтересовался он, отворачиваясь, предоставляя вниманию Галлагера раскачивающийся черный хвост над своей голой задницей.

– Видел, – смущенно проговорил тот в ответ, но взгляда не отвел.

Втихаря, пока собеседник не видит его, Йен рассматривал голое мокрое тело брюнета, акцентируя внимание на непривычных ему особенностях – длинном отростке, покрытом шерстью, находившей начало своего роста в районе второго поясничного позвонка и тонкой полоской спускающейся к основанию хвоста, огибая его небольшим черным островком, по предположениям успевшего однажды потрогать мягкие волоски Галлагера, довольно приятным на ощупь; и торчавших острых кошачьих ушках на макушке головы, вздрагивающих и поджимающихся в момент, когда капли воды попадали на них.

– Но ты не такой, как они, – едва слышно прошептал он свое откровение в воздух помещения, не догадываясь о том, что чувствительный слух гибрида с легкостью сможет разобрать через шум душа его слова.

– Ты, кажется, собирался на шухере стоять, – обернувшись через плечо, улыбнулся Микки, застав собеседника за наглым разглядыванием его прелестей, и подхватил с полки бутылку мятного шампуня, любезно предложенную Йеном, выливая внушительную порцию на ладонь, чтобы намылить и голову и хвост.

Даже не думая о том, чтобы прикрыться, привыкший к совместным купаниям с соседями по комнатам в питомнике, гибрид стирал влагу с кожи, дергая хвостом и ушами в нетерпении высушить и их.

– Тебе эта штука ходить не мешает? – усмехнулся он, указывая на внушительную выпуклость в районе паха продолжающего пялиться на него Галлагера, резко распахнувшего глаза от неожиданного возвращения из фантазий и красочных картинок, наводнивших рыжую голову за время помывки брюнета, и запоздало поспешившего зажмуриться и отвернуться, смущенно краснея.

– Я… просто… эм… – пытался хоть как-то оправдаться он, подбирая слова, но кроме «прости, я одинокий гей, а ты тут весь такой голый и мокрый» на ум ничего не приходило.

Благо, язык решил сегодня рыжего не подставлять и не выдал ожидающему ответа Микки едва сформулированное предложение, которое вряд ли обрадовало бы хвостатого парня перспективой ночевки в одной кровати с возбужденным гомосексуалистом.

А на перспективу эту Йен, ой, как рассчитывал.

И подумывал даже о том, чтобы забрать предложенные гибриду вещи и спрятать куда-то его собственные, лишая четырехухого возможности вновь сбежать в темноту и холод осеннего города.

– Что, течка скоро? – не дождавшись ответа на свой предыдущий вопрос, задал следующий Микки, к розовой краске на щеках Галлагера добавляя оттенки пунцового и заставляя до боли того закусить губу, вспоминая отдельные строки полученной из всемирной сети информации по данному вопросу, когда рыжий решил более глубоко изучить гибридов. – А, у вас же не бывает, – сам себе ответил брюнет, махнув рукой на Йена, незаметно для взгляда голубых глаз сжимающего свой затвердевший до состояния камня член пальцами через штаны, чтобы усмирить возбуждение, так некстати подстегнутого образами красочных картинок из интернета.

– Микки, можно вопрос? – наученный горьким опытом, поинтересовался студент, запирая входную дверь комнаты и оборачиваясь на своего гостя, разбирающего кровать для ночевки.

– Валяй, – не поднимая головы, ответил тот, зевая, чувствуя дикую усталость и неприятную ломоту в едва согретом душем теле, не видевшем мягкого матраса в темное время суток уже две недели.