– Два сэндвича, – подумав немного, ответил тот, и принялся за вторую пачку молока, провожая взглядом рыжего студента, скрывшегося в коридоре.

Допив лакомство и освободив руки от опустевших упаковок, гибрид вновь вытянулся на кровати, зарываясь лицом в подушку, и глубоко вдохнул носом, чувствуя пропитавший ткань собственный запах и запах спавшего с ним этой ночью молодого человека, отмечая приятные для обоняния нотки мяты, не сумев сдержать порыва и несколько раз пройдясь пальцами по мякоти перьевого прямоугольника перед тем как прикрыть веки, возвращаясь к красочным картинкам сна.

Напоследок на мгновение задумавшись над тем, что он забыл высказать Йену свое недовольство по поводу утренней ласки, обычно не позволяемой никому, но сегодня такой неожиданно приятной.

***

Царапины на груди Галлагера затянулись уже через несколько дней, напоминая о случившемся тем ранним утром лишь белыми полосками на бледной коже и ежедневным подъемом за три минуты до будильника, отключаемого тут же, чтобы не потревожить спящего рядом парня, кажется, забывшего о причинах своего возвращения и остающегося в комнате рыжего, даже когда погода за окном пошла на лад.

Уходя на занятия, Йен больше не беспокоился о том, что по возвращению не найдет в спальне Микки, прекрасно зная, что отсутствие гибрида в его апартаментах днем будет с лихвой компенсировано его наличием в кровати ночью.

И, кажется, рыжий уже не представлял, каково это засыпать на холодном матрасе одному и в полной тишине, постепенно привыкая к горячему телу под боком, тихому урчанию и меху обнимающего его хвоста.

Конечно, большой проблемой к подобного рода ночевкам становилась ненужная твердость в паху Галлагера, аккуратно выбирающегося из постели ранним утром и пробирающегося в душевые до всеобщего подъема, чтобы разобраться с подаренным голым торсом и задницей в одних трусах рядом возбуждением. Но рыжий упорно продолжал принижать значимость данной проблемы в своей голове, не желая выгонять из кровати гибрида, лишь усугубляющего его и так незавидное положение неосознанными движениями во сне, скользя по бедрам Йена хвостом или оттопыривая зад, чтобы потереться им о его ноги.

Как, например, Микки это сделал сегодня в попытках устроиться удобнее в теплых объятиях лежавшего за его спиной Йена, вдавливая расслабленные мышцы ягодиц в более напряженную в паху рыжего, тут же отозвавшуюся на действия ушастого легким толчком.

– Черт, – проснувшись от неприятной тяжести внизу живота и щекотки груди хвостом, размещенным между ними, прохрипел Галлагер, пытаясь отодвинуться от гибрида, но тот лишь последовал по матрасу за ним, прижимаясь ближе и скользя по его твердому члену в трусах тем, чем не стоит скользить, лежа в одной кровати с сексуально неудовлетворенным гомосексуалистом. – Микки, пожалуйста, отползи, – аккуратно отталкивая от себя сопевшего молодого человека, прошептал рыжий, но в ответ получил лишь недовольное бормотание и собственное падение с кровати, когда брюнет в противовес просьбе лишь придвинулся к нему еще ближе. – Отлично, – недовольно закатил глаза Йен, поднимаясь на ноги и потирая ушибленную задницу, желая разбудить гибрида смачным пинком, но не воплотил задуманного, стоило только ему перевести взгляд на раскутавшегося парня, перевалившегося на спину и раскинувшего конечности звездой.

«Да, рыжий, не один ты страдаешь» – пронеслось в голове Галлагера, сосредоточенно рассматривающего заметную выпуклость в трусах меж разведенных бедер, вид которой ощутимо напряг и так слишком уж твердую его собственную, моля о переключении внимания на что угодно, угрожая несанкционированным семяизвержением.

Наклоняясь и поднимая одеяло с пола, которое прихватил он с собой в попытках остаться на кровати, расправляя широкий прямоугольник и накрывая им Микки, Йен тяжело дышал и подсвистывал, отмечая, что даже под ним возбуждение гибрида просматривается невооруженным глазом, и попытался перевернуть четырехухого на бок, чтобы избавить себя от искушения, а рот – от наполнившей его слюны.

Но неожиданная деталь, незамеченная рыжим при первом прикосновении к брюнету при пробуждении, не позволила завершить задуманного, вынуждая оставить свои попытки и поспешить накрыть его лоб своей ладонью.

Микки горел.

Красная краска на щеках гибрида, в причины к появлению которой изначально Галлагером была выбрана подушка, добавила к волнению от ощущения жара на пальцах дополнительные ноты, а тихий болевой стон из груди парня преобразовал его в панику.

Ведь изучая природу и характер лабораторно выведенного подвида, бывший отличник совершенно забыл ознакомиться с перечнем возможных заболеваний и путей к их лечению.

– Микки, – наклоняясь над кроватью и тряся хвостатого за плечо, позвал Йен, понимая, что вряд ли ему удастся того разбудить, ведь даже в обычные дни рыжий тратил не дюжую силу в борьбе с сонливостью своего гостя, но попытки свои продолжал, увеличивая силу нажима и амплитуду движений руки. – Микки, тебе плохо? – проговорил Галлагер еще раз, не дождавшись ответа на первый призыв, обеспокоенно шаря взглядом по пространству комнаты в поисках собственного телефона, единственно верного соратника в подъеме брюнета.

– Эй, че за нахуй?! – широко распахивая глаза и махая перед лицом руками в желании заткнуть трезвонящий аппарат, воскликнул ушастый, совершая попытку подняться, но неприятная ломота в теле и жар помешали осуществить задуманное. – Блять, – прорычал Микки, более осведомленный о слабостях своего организма, догадываясь о причинах такого физического состояния, дополнительным намеком к которым служила также знакомая влажность в определенном месте.

– У тебя жар, – подлил масла в огонь рыжий, вновь устраивая свою руку на горячем лбу гибрида, поспешившего двинуться на подушке, чтобы отстраниться.

– Знаю я, – огрызнулся тот, наконец, приподнимаясь и принимая сидячее положение. – Блять, какое число сегодня? – спросил он у совершенно не ожидающего подобного вопроса Галлагера, пытающегося теперь сообразить, на кой Микки в его состоянии понадобилось изучать календарь.

– Восемнадцатое, – но брюнету он, все же, ответил.

– Сука, – прошипел хвостатый, высчитывая в уме дни и приходя к неутешительному для себя умозаключению.

– Что такое? – тем самым лишь еще больше заставляя нервничать хозяина комнаты.

– Ниче, все нормально, – не желая делиться с Йеном подозрениями, бросил Микки, спуская ноги с кровати и поднимаясь, заметно пошатываясь на нетвердых опорах и хватаясь за голову, едва избежав падения благодаря сильным рукам, подхватившим оседающее тело. – Или не все, – выдохнул он в голую грудь Галлагера, следом восполняя запасы кислорода глубоким вдохом, успевая пожалеть о нем уже через секунду. – Блять, отойди, – прохрипел гибрид, отталкивая от себя рыжего и садясь на кровать, – а еще лучше, свали из комнаты ненадолго, – сквозь зубы прорычал он, потянувшись за своими вещами, задержав дыхание.

– Микки, что происходит? Я не понимаю, – пытаясь сообразить, чем вдруг он мог опять задеть гордость этого своенравного парня, вопрошал Йен, возвращаясь на прежнее место и двигаясь ближе, пытаясь поймать взгляд голубых глаз своим. – Куда ты собираешься? – задал он следующий вопрос, не получив ответа на первый. – Если тебе нужны лекарства, скажи какие, я сбегаю в аптеку, – предложил он, не желая отпускать гибрида на улицу в таком состоянии.

Да и в любом другом, если быть откровенным.

– Нет в аптеках таких лекарств, – огрызнулся брюнет, натягивая на себя футболку и вновь пытаясь подняться, терпя очередной провал из-за вынужденного вдоха. – Мне нужно к…

– Ты даже на ногах стоять не можешь, – наклоняясь к нему, чтобы поймать, начал спорить Галлагер, усаживая его обратно, надавливая на плечи и заставляя лечь. – Никуда ты не пойдешь, – твердо проговорил рыжий, самостоятельно закидывая нижние конечности Микки на матрас и переворачивая его на бок, чтобы освободить зажатый телом хвост, удивленно вскидывая брови, замечая один из симптомов специфического заболевания гибрида, название которому тут же подкинуло взволнованное сознание Йена. – У тебя что, началась…