– Вы будете оплачивать или нет? – Спросила кассирша, начиная терять терпение, поджимая ярко накрашенные губы.

– Буду, – пробубнил Микки, начиная подсчет заново.

«Двадцать пять, тридцать пять, сорок…»

– Нет, Фиона, я не забыл, – слышал Микки, усиленно пытаясь игнорировать покупателя за своей спиной. – Двадцать три штуки. Ты думаешь, я не знаю, сколько лет исполняется моей сестре?

«Двадцать три или сорок… сколько там только что было?»

– Блять! – проорал Милкович, швыряя перед кассиршей деньги. – Считай сама, – кипя от злости, выплюнул он, из последних сил сдерживая себя, чтобы не развернуться и не заехать в челюсть уебку сзади.

– Здесь девяносто три доллара, – ответила женщина буквально через минуту, заканчивая перебирать измятые купюры. – С вас еще четыре доллара и пятьдесят центов.

– Ёб твою мать, – обреченно пробормотал Микки, роясь по карманам в поиске еще какой-нибудь мелочи, но натыкаясь лишь на пачку сигарет и дыру в подкладке. – Уберите какую-нибудь хуйню из этого, – показывая на пакеты, проговорил он.

– Вы хотите сделать возврат? – кассирша будто издевалась над ним.

– Просто выкинь что-нибудь из этой ебаной кучи, – закипал Микки, а очередь, что успела собраться за ним, оживилась, раздражая его слух недовольными восклицаниями.

– От чего именно вы хотите отказаться? – не унималась женщина.

– Да мне все равно! – голос брюнета начал срываться на крик. Хватая первую попавшуюся покупку, он бросил ее на прилавок, и, по закону подлости, что неизменно сопровождал Милковича на протяжении всей жизни, ей оказались те злополучные тампоны. – Вот это.

– Хорошо, – невозмутимо ответила она. – Минуту, – поднимая микрофон со стойки, кассирша объявила по громкоговорителю: – Прошу администратора пройти к кассе №3, отмена. Отмена на третьей кассе, – повторила она.

– Сука, – пробубнил себе под нос Микки, понимая, что здесь он, по-ходу, застрял надолго, а недовольные покупатели, стоявшие за его спиной, начали возмущаться все громче.

– Вот, возьмите, – уже знакомый мужской голос, что еще минуту назад говорил по телефону, раздался над самым ухом, и бледная рука протянула кассирше пятидолларовую купюру. – Я очень спешу, а администратора мы прождем еще минут десять, – пояснил молодой человек, когда Микки обернулся к нему.

– Я не нуждаюсь… – начал было Милкович, но тут же замолк, встречаясь взглядом с зелеными глазами напротив.

Он мог бы долго говорить себе, что эти глаза просто показались ему знакомыми из-за их необычного оттенка, если бы не рыжая шевелюра их обладателя, окончательно убеждающая Милковича в том, что перед ним тот самый парень из клуба, танцевавший на сцене в военной форме, а, точнее, в штанах, что остались от нее.

– Я пробиваю? – нетерпеливо спросила женщина, увидев замешательство Микки и забирая зеленую бумажку из его рук.

– Да.

– Нет.

Ответили они одновременно.

– Пожалуйста, пробивайте, – проговорил парень, вежливо улыбаясь кассирше, поднимая пачку тампонов и протягивая ее Микки.

– Я сказал, не надо, – начал спорить Милкович, не терпящий подачек от посторонних людей, а уж тем более от какой-то рыжей шлюхи, торгующей своим телом в модном гей-баре. – Отмените чертову покупку.

– Пробивайте, – настаивал молодой человек, закидывая упаковку в один из пакетов. – Мне совсем не сложно одолжить вам эти пять долларов, с меня не убудет.

– Конечно, ты своим очком зарабатываешь достаточно много, чтобы разбрасываться такой мелочью, – выпалил Микки, не понимая, почему слова этого парня так разозлили его.

Рыжий стоял напротив, широко раскрыв рот от удивления, а Милкович одним резким движением отвернулся от него, ядовито улыбаясь и бросая кассирше:

– Пробивайте, Кертис платит.

Подхватив пакеты, Микки направился к выходу, не оглядываясь.

Он не увидел, как пара зеленых глаз прожигала его спину, не слышал, как глубоко выдохнул их обладатель почти через минуту весь воздух, что задержал в легких, пребывая в состоянии шока. Милкович лишь гордо вздернул подбородок повыше и поднял свободную руку над головой, складывая ее в жест, название которого было вытатуировано на костяшках его пальцев.

«Ваша сдача, господин Кертис – пятьдесят центов».

Комментарий к Пятьдесят центов

привет всем, кто читает эту работу!

надеюсь, вам хоть немного, да нравится…

очень жду отзывов и критики от вас, дорогие читатели=)

========== Гости ==========

В воскресенье Микки провалялся в кровати до десяти утра, усиленно отгоняя от себя мысли о зеленых глазах, что снились на протяжении всей ночи; стараясь не думать об их обладателе, которого повстречал вчера в супермаркете, о пятерке баксов, что тот так любезно ему одолжил, о неконтролируемой злобе, что вызвало это невинное предложение, и ядовитых словах, брошенных в адрес молодого человека.

Конечно, Микки не пожалел ни на грамм о сказанном, он лишь дал понять этому рыжему уроду, что знает, каким путем была заработана эта пятерка. Но его выражение лица с широко распахнутыми глазами, что в искусственном свете торгового зала приобретали оттенок чистого изумруда, чуть приоткрытым в удивлении ртом, не давали Милковичу покоя, заставляя восстанавливать в памяти весь непутевый спор, что возник у них возле кассы.

Микки почувствовал себя оскорбленным, когда бледная рука протянула ему купюру, буквально тыкая носом в его несостоятельность и ограниченные финансовые возможности.

Раздражение возросло втрое, как только он поднял глаза на рыжеволосого парня, что стоял совсем рядом, узнавая в нем того самого танцора, от которого не мог отвести взгляда неделю назад в своем любимом клубе, о котором ему говорили «он даже не посмотрит в твою сторону» и «ты слишком беден для таких как он», дорогую шлюху, что за одну единственную ночь своей задницей зарабатывает такое количество бабла, о котором Милкович может только мечтать.

Терпение лопнуло, как только парень заверил Микки в том, что для него эти деньги ничего не значат.

Мэнди так и не вернулась с работы, и Милкович решил отправиться на ее поиски, чтобы одолжить мобильник, что сестра утащила с собой вчера днем, ведь он обещал сегодня созвониться с Тони, а мелочи на телефон-автомат в кармане не наблюдалось.

Натянув последние чистые джинсы с небольшой дыркой под задним карманом, серую футболку и легкую черную куртку, что едва спасала от пробирающего до костей ледяного ветра осеннего Чикаго, Микки вышел из дома и направился по уже заученному наизусть адресу кафешки, где вкалывала его сестра почти каждый день.

Заметив темную макушку Мэнди за одним из столиков через панорамное окно с яркими надписями, Микки вошел внутрь помещения, где так заманчиво пахло свежезаваренным кофе и выпечкой, стараясь игнорировать чувство голода, что скрутило его желудок, в котором со вчерашнего дня не было ничего, кроме пары банок пива, опрокинутых поздним вечером перед телевизором.

– И какого хуя ты тут сидишь, когда твоя смена закончилась уже полчаса назад? – не позаботившись о том, чтобы поздороваться, заявил Микки, вырастая перед столиком, за которым сидела его сестра со своим парнем.

– Завтракаю, – никак не реагируя на грубость брата, ответила та.

– Заебись, – прорычал Милкович. – Я ее жду дома, а она тут, блядь, свиданку с утра пораньше замутила, – бросая полный ненависти взгляд на Липа, который сидел напротив Мэнди, пробубнил он. – О, сэндвич, – тут же смягчая интонацию, проговорил Микки, хватая еще теплый бутерброд с тарелки, что стояла дальше всех от него.

– Вообще-то, это сэндвич моего брата, Мик, – начал было возражать Филлип. – Он в туалет пошел, – но тут же замолк, когда перед его глазами из воздуха материализовался средний палец Милковича, а бутерброд уже успел ополовиниться.

– И кофефек, – улыбнулся Микки с набитым ртом, подхватывая стаканчик с горячей ароматной жидкостью.

Мэнди лишь закатила глаза на бестактность своего брата и жестом позвала официанта, чтобы повторить заказ Йена, так опрометчиво оставленный на столе без присмотра.