БОРЬБА ЗА ПЛАН ОПЕРАЦИИ
В записях Гальдера за 31 июля 1940 г. нет никаких замечаний относительно дискуссии с Гитлером, а Браухич утаивает высказанные накануне фюрером слова о том, что лучше бы сохранять мир с СССР. Зато его начальник Генштаба, возвратившись на самолете в Фонтенбло, торопится внести коррективы в планирование Восточной кампании. В качестве дополнения к вопросам оперативного планирования Гальдер приказывает продумать работу служб тыла из расчета на проведение крупной операции на Востоке и организации там военного управления. Из этого еще раз видно, что 31 июля Гитлер явно не давал никаких указаний относительно характера войны и об отношении к населению. Поэтому генерал-квартирмейстер Вагнер мог двигаться дальше в своей работе по накатанному пути.
Ключевое слово Гитлера «Москва» имело для Гальдера наибольшее значение. Если Гитлер не был готов вести переговоры о германской аннексии Прибалтики и Украины, как это случилось в 1918 г. в Брест-Литовске с русским руководством, а сейчас происходит с посткоммунистическим правительством, то это имело далекоидущие последствия для оперативного плана. Сам Гитлер, пожалуй, не беспокоился об этом. Если даже исходить из того, что с началом войны мог наступить политический крах советской системы, то возникал вопрос о том, кто станет править на огромной незанятой части этой гигантской империи. Гитлер дал ответ на этот вопрос год спустя: полностью занять всю европейскую часть России и превратить ее в «жизненное пространство», защитив его выдвинутой далеко на восток «военной границей», как это было во времена Австро-Венгерской монархии на Балканах, т. е. рассчитывать на постоянные стычки и бои с новыми центрами власти, которые могут возникать за Уралом. Гальдер 1 августа 1940 г. еще не зашел так далеко. Его в большей мере занимала необходимость скорейшей победы в Восточной кампании, чтобы высвободить связанные на Востоке силы для продолжения войны на Западе. А для окончания войны в сжатые сроки, исходя из традиционных представлений, требовалось нанести прямой удар по столице и взять ее. Тем самым военная задача была бы в основном выполнена, и в дело вступала бы политика.
Краткий взгляд на дальнейшее военное планирование Восточной кампании показывает, что старые идеи подвергались лишь частичным изменениям. Сразу же по возвращении в Берхтесгаден Гальдер принял у себя генерала Маркса с докладом о проделанной работе по планированию русской операции. Гальдер придавал особое значение образованию оперативной группы, нацеленной на Москву, для которой сражения в Прибалтике должны были стать лишь второстепенной операцией. Кроме того, создавалась оперативная группа в направлении на Киев. В течение трех дней Маркс подготовил обширный и детальный проект оперативного плана «Ост» с многочисленными приложениями{467}. Трудно себе представить, что этот первый известный план Восточного похода был подготовлен после получения распоряжения Гитлера в такие сжатые сроки. В данном случае можно исходить из того, что Маркс широко использовал уже имевшиеся старые планы и проекты. Это подтверждается всем содержанием и деталями этого документа.
В качестве «цели похода» Маркс планировал «разбить Красную армию и лишить Россию возможности противостоять Германии в обозримом будущем. Для защиты Германии от русских бомбардировщиков предполагалось занять территорию России по линии нижнего течения Дона — Средней Волги — Северной Двины». При этом он исходил из дальнейшего существования русской «власти» где-то восточнее предусмотренной оперативной линии. Экономическим, политическим и духовным центром оставался район Москвы. «Его захват должен был разорвать все, что связывало и сплачивало Русское государство». Восточные промышленные районы рассматривались Марксом как малоэффективные, следовательно, ими можно было пренебречь. Это было одно из его многих ошибочных представлений о России.
Что касается военной стороны операции, то Маркс не рассчитывал на то, что «русские […] не окажут нам услугу, напав на нас первыми». Здесь также отражаются старые сложившиеся представления о том, что «восточную проблему» следует и можно решить в результате перехода от обороны к наступлению. Маркс предполагал, что Красная армия, оказывая сдерживающее сопротивление в занятых западных областях СССР, отойдет на линию Сталина с ее укреплениями на старой границе. С целью защиты своих «источников силы», по его мнению, противник должен был затем принять решающий бой. «Поскольку русские в этот раз не располагают численным превосходством, как это было в Первую мировую войну, следует в большей степени рассчитывать на то, что они после прорыва фронта не смогут собрать рассредоточенные вдоль растянутой линии силы с целью принятия организованных контрмер и будут уничтожены в разрозненных сражениях благодаря превосходству германских войск и его командования». Удивляют слова о том, что вермахт в этот раз должен численно превосходить русских. Тем не менее Маркс продолжает исходить из того, что почти треть Красной армии будет связана на востоке в противостоянии с Японией, и на германском фронте следует ожидать наличие 96 пехотных и 23 кавалерийских дивизий, а также 10 моторизованных бригад. В противовес им весной будущего года на Восточный фронт планировалось направить 147 только одних германских дивизий. Япония, разумеется, мало беспокоила Маркса, как и его предшественников.
План операции не предусматривал продвижения германских войск по широкому фронту: планировалось ввести в бой в группе армий «Юг» 35, а в группе армий «Север» 68 дивизий. В резерве сухопутных войск оставались 44 дивизии — треть всех войск, задействованных на Востоке. Оба ударных клина, ввиду географических условий, должны были сосредоточиться на немногочисленных дорогах, что при эшелонированном построении обеспечивало подтягивание больших резервов. Тем самым не в последнюю очередь решалась и проблема стратегического развертывания. Ввиду отсутствия инфраструктуры в центральной части Восточной Европы и в целях сохранения секретности можно было проводить только поэтапное сосредоточение и развертывание соединений{468}.
Маркс, несомненно, располагал старыми планами, о чем говорит его ссылка на план «Юго-Восток» (Studie Sudost), подготовленный в 1938 г. Из него, например, в целях осуществления развертывания войск были взяты данные о пропускной способности венгерских и румынских железных дорог. Его высказывания об участии военно-морского флота и захвате им балтийских портов также основывались на известных старых документах. Не в последнюю очередь он упоминает о необходимости усилить активность военной разведки, чтобы благодаря мобилизации местных прогерманских сил предотвратить разрушения, которые Красная армия могла учинить в ходе своего отступления. В заключении говорится: «Следует организовать подготовку военного управления в занятых областях, а на Украине, в Белоруссии и в прибалтийских государствах предусмотреть переход к самостоятельности и создание местных, не большевистских правительств». Именно этот пункт плана снова подтверждает предположение, что по политическим вопросам Гитлер 31 июля определенным образом не высказывался.
Достойно внимания также определение Марксом в его плане времени и места. Видно, что идея решительных сражений в приграничной полосе дополнена лишь несколькими этапами преследования разбитого противника. «Великое» решение «восточной проблемы», как его видел Гитлер, не получило, таким образом, никакого нового стратегического развития. Маркс рассчитывал на то, что перелом в борьбе с Красной армией наступит уже на первом этапе. Предполагалось, что главным силам германским пехотных дивизий потребуется всего около трех недель, чтобы пройти 400 км, сражаясь с оказывающим сдерживающее сопротивление противником, который будет откатываться на старую оборонительную линию.
При этом танковые дивизии должны были быстро продвигаться вперед, в глубь территории противника, и препятствовать образованию им сплошной линии фронта. Здесь, естественно, был учтен опыт боевых действий в Польше и во Франции.
