– А что? – затаила дыхание Шура. – Корпоратив сегодня не отменяется?

– С чего бы ему отменяться, – пожала плечиками Яночка.

– Ой, – вдруг заволновалась Шура. – Мне же еще в парикмахерскую надо, а я даже не записывалась.

– А тебе зачем? – подняла очи Яна. – Корпоратив только для работников. А шеф… Можешь считать, что тебе повезло, шеф все же изыскал средства, и после отпуска ты сразу идешь под сокращение. А мы, несчастные, даже премию на Новый год не получили. Одна надежда – может, подарит чего-нибудь… Прямо ужас какой-то.

Яночка обиженно сложила губки бантиком и замахала красивыми руками:

– Ну все, иди уже, шеф никого не принимает, мы заняты… в смысле, у него совещание! Иди отсюда.

Шура была разбита. Ее… Ее одну уволили! А остальные… они даже в отпуск не были отправлены! И еще эта раскрашенная кукла смеет ее выгонять! Она решительно рванула дверь на себя.

Видимо, Яночку действительно ждали. Шеф, правда, был под столом, вероятно, уронил какую-то важную вещь, но его ласковый голос слышался оттуда прекрасно:

– Это кто к нам прише-о-о-л? У кого это такие высокие каблучо-о-о-очки? У кого такие длинные но-о-о-ожки? Кто это у нас соскучился по своему пупсику?

– Да я это, я, – призналась Шура, и шеф испуганно выглянул из-под стола.

– Ар… Арченко? А где… где Яночка… Сергеевна?

– Она на своем рабочем месте, где ей быть, – пожала плечами Шура.

Все же шеф не мог с первого взгляда разглядеть, как изменилась его бывшая работница. Поэтому он полностью вылез из-под стола, отряхнул брюки, застегнул некоторые пуговицы и важно уселся в кресло.

– Арченко, проходи, – кивнул шеф и вдруг серьезно окинул ее взглядом. – А ты чего это потрепанная какая-то? На дереве сидела, что ли?

– Почему на дереве? – повела плечом Шура. – Я… просто… сидела…

Шеф отчего-то был не в духе:

– Никогда не ври начальству! Мне прислали фото… С чего это тебя на дерево занесло? У тебя душевный кризис? Сердечная трагедия? Мне сообщили, что ты из-за меня решила – стыдно сказать – решила повеситься! На дереве! В парке!

Шура хотела выглядеть достойно, но прямо чувствовала, как лицо ее заливается багровой краской. И самое неприятное было то, что под его взором она снова превращалась в… в терпилу какую-то!

– Я в общем-то не из-за вас хотела… То есть я не вешалась. Я… Меня пригласили сняться в одном клипе. Очень хороший такой клипмейкер пригласил, – дернула Шура головой, медленно вживаясь в роль стервы. – Поэтому… Я пришла уволиться. Знаете, решила выбрать звездную дорогу, чего уж…

Шурин язык нес откровенную чушь, она совсем не хотела говорить эту ахинею, но… Алька была бы за нее рада. Да и предатели-глаза отчего-то смотрели на предмет обожания с некоторым превосходством. А тело… оно вообще вытворяло невесть что: подошло к креслу, бухнулось в него и завалило ногу на ногу. Вот сама прежняя Шура никогда бы себе такого не позволила!

Под Шурой что-то странно затрещало, и девушка ощутила некоторый дискомфорт.

Шеф отреагировал странно. Он перестал говорить, вытянул шею и скосил глаза на Шуру:

– Что это? Звук какой-то из-под тебя, Шурочка, послышался? – осторожно спросил он.

Шура даже обиделась:

– Я все звуки произвожу ртом, чтоб вы знали.

– Да я не про это… – Глаза шефа становились все круглее. – Ты, Шура, на чем сидишь?

Она поерзала на сиденье.

– На кресле… На туловище своем. А вы о чем подумали?

– Арченко-о-о-о! Ты сидишь на моих новогодних шарах!!! – взвыл шеф. – Там… На кресле… я сам положил их туда! Чтоб не разбились! Мне один товарищ из Франции их привез!

Надо бы вскочить, извиниться, но на Шуру как ступор напал.

– Да не волнуйтесь вы так, я не порежусь, у меня юбка из натуральной кожи… из телячьей.

– Слезь быстро! – даже ножками затопал бедолага. – Не встанешь, я сам тебя сейчас порежу!

Шура пожала плечиком и поднялась. Ну да, на кресле лежал пакет, и было видно, что в нем находится что-то яркое, цветное и… раздавленное.

– А почему вы их в шкаф-то не положили? – не понимала Шура.

– Не успел… – ответил шеф, дрожащими пальцами развязывая пакет. – Не твое дело! Чего пришла? Отправилась в отпуск, зачем опять сюда-то?!

– Я ж вам говорю, увольняться я пришла, – старательно начала объяснять Шура, намереваясь усесться в то же самое кресло.

Шефа подбросило:

– Куда?!! Иди вон… садись в другое кресло! Вдруг… может, что-то осталось… Ну надо же, в самолете не разбились, так эта своей задни…

– Так вот я вам и говорю, – спокойно усевшись в его кресло, продолжала Шура. – Поскольку я ухожу к клипмейкеру, мне хотелось бы получить все деньги.

Вместо того чтобы захохотать во всю глотку, шеф по-прежнему возился с пакетом и говорил растерянно:

– А клипмейкер – это Бондарчук?

– Ф-ф-ф, вы так далеки от искусства… – надменно фыркнула Шура. – Бондарчук уже лет сто не снимает клипы. Это… не менее талантливый господин. Его все знают… в определенных кругах. Там и песня такая… Глу-у-у-уха-а-арь… – Шура даже решила немного напеть, но голосок был каким-то тоненьким и дребезжащим, поэтому песня выглядела как чистый близнец арии: «Пода-а-а-йте на пропитание, ибо сами мы гости приезжие».

Вероятно, у шефа тоже возникла такая же ассоциация, потому что он тут же вскочил и передал Шуре какую-то бумагу:

– Вот не хотел вас, Арченко, увольнять, но коли так все случилось, не смею задерживать! Рад, искренне рад, что вы от нас… Что вы нашли свое призвание! Это вот… в бухгалтерию, там полный расчет получите.

– А как же… корпоратив? – зачем-то спросила Шура.

– А… А… – растерялся шеф. – А у нас не будет корпоратива. Совсем, да. Так что… Ну, желаю успеха на новом поприще!

У Шуры опять произошло какое-то раздвоение личности. Пока она расстроенно соображала, как бы не разреветься, ее непокорное туловище легко выпорхнуло из кресла, а рука нагло помахала обожаемому мужчине.

– Чао! Не скучайте, – вышел из-под контроля язык. – Да, и храните шары в сберегательной кассе!

Только на улице Шура пришла в себя. Щеки горели от стыда, но руку приятно грела небольшая денежная стопочка. А мимо проходили люди, с елками, с полными сумками. Все готовились к празднику, спешили, смеялись, говорили по телефону… Только Шуре некуда было спешить и не к чему готовиться. Завтра наступал Новый год, и встречать этот праздник она будет одна, безработная и никому не нужная. Шура поежилась и побыстрее зашагала домой. В последнее время она ужасно мерзла. Не хватало еще заболеть. А если разобраться, так это и неплохо, что она одна Новый год встретит! Накупит себе всякой вкуснятины, будет сидеть у телевизора и смотреть новогодние сказки.

Домой Шура возвращалась уже нагруженная сумками, пакетами и коробками. Чего там только не было! Продукты, подарки для Альки и для себя, несколько новых новогодних украшений. Скучать вечером не придется. Да и настроение было уже приподнятое.

Скучать в самом деле не пришлось. Не успела Шура вылезти из ванны, куда забралась, чтобы отогреться, как к ней, позвонив в дверь, завалилась вся съемочная группа.

– Вот, – сразу же обратилась Алька к парням. – Вы сами ее и уговаривайте! Это человек, далекий от искусства, поэтому со мной она будет капризничать. А вы… в общем, старайтесь… Шур, ты бы хоть гостей чаем напоила… с тефтелями. У тебя тефтели есть?

Шура была совершенно растеряна. Она стояла с полотенцем на мокрой голове, в банном халате и вовсе не думала принимать сейчас гостей. Да еще таких, с которыми виделась всего лишь раз в жизни. Но гости, видимо, знали, зачем пришли, потому что режиссер Витя и Гарик уверенно прошествовали на кухню, один только «Глухарь» с интересом отправился в комнату.

– Шур, я уже чайник поставила, – вовсю распоряжалась Алька. – Я у тебя там рыбку нашла красненькую в холодильнике, сейчас мигом бутербродики сооружу и колбаску порежу. Гарик! Ну, начинай же уговаривать!

– Алька! – войдя в кухню, сурово сказала Шура. – Немедленно прекрати самоуправство! Я не собираюсь никого угощать! Молодые люди! Заметьте, что хозяйка вовсе не приглашает вас на ужин!