Левенгаупт увидел среди бегущих Спарре и крикнул ему:
– Дорогой брат, ради бога, давай заставим их остановиться!
– Да их сам черт не остановит! – отозвался тот, пришпоривая лошадь.
Шведская кавалерия держалась дольше, но из-за несогласованности действий отдельных полков все ее атаки были отбиты русскими. Об ожесточенности этих атак говорит, например, то, что из 170 всадников одного шведского эскадрона уцелело 70 человек, но и они от ран едва держались в седле. Другие три эскадрона сумели прорубиться сквозь русскую кавалерию, и лишь залпы пехоты остановили их.
В конце концов обратилась в бегство и кавалерия. Вездесущий Левенгаупт пытался остановить и ее.
– Стоять! – кричал он несущимся мимо драгунам.
– Стоять! Стоять! – по привычке подхватывали они приказ и мчались дальше.
На левом фланге шведов русские кавалеристы захватили штандарты Сконского кавалерийского полка. Это заставило Маленького Принца отдать приказ о контрнаступлении. Шведы отбили штандарты, но были окружены русскими, которые, как сказано в шведской реляции, «со всех сторон нахлынули и навалились». К русской кавалерии присоединились казаки и пехота: прорваться сквозь них удалось немногим сконцам во главе с Маленьким Принцем.
Панику увеличивал распространившийся слух о смерти Карла. Король, смотревший на сражение с пригорка, в самом деле несколько раз подвергался нападениям русских кавалерийских отрядов, ведущих преследование, но его охрана всякий раз отбивала нападавших, и те устремлялись дальше на юг, вслед за шведами.
Король не верил своим глазам. Когда к нему с левого фланга примчался Рёншельд со словами: «Что творится, что творится, всемилостивейший государь!.. Наша инфантерия бежит!» – Карл недоверчиво переспросил:
– Бежит?
Но Рёншельд, не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, крикнул драбантам: «Берегите государя, ребята!» – и пустил коня в карьер.
Бегство не спасло шведскую пехоту: она оказалась в западне, зажатая между русскими, наседавшими с севера и востока, Будищенским лесом – с запада и своей кавалерией – с юга. Шведские знамена падали на землю одно за другим, батальоны вырезались за считаные минуты. Из Упландского полка, численностью в 700 человек, в живых осталось 14, из 500 солдат Скараборгского батальона – 40. Гвардейский капитан Ларе, лежавший на земле с оторванной ногой, видел, как его солдаты устилали землю «грудой, точно павшие друг на друга или нарочно вместе покиданные, тогда как неприятель пиками, штыками и шпагами вгорячах бил их и что было мочи резал, не разбирая, живые они или мертвые». В официальной русской реляции сказано, что «шведское войско ни единожды потом не остановилось, но без остановки от наших шпагами и байонетами[61] колоты, и даже до… леса, где оные пред баталиею строились, гнаны» и что шведов били «яко скот»[62].
Спаслись лишь те, кому невероятно повезло. Так, 30 шведских солдат с подполковником Синклером засели за изгородью и выговорили себе право на плен, избежав общей резни. Русские не трогали только высших офицеров, и те все охотнее отдавали свои шпаги. Первым сдался генерал-майор Стакельберг, командующий третьей колонной.
Посреди волн всеобщего бегства возвышался один островок, на котором неподвижно толпились люди, – пригорок, где находился Карл со свитой. Наконец королю доложили, что оставаться здесь более нельзя: везде русские. Карл приказал отступать к лесу, усилив свой отряд конногвардейцами, награжденными в 1676 году Карлом XI серебряными литаврами за храбрость, и конницей Крейца.
Русские, не подозревавшие, что это за отряд, не препятствовали его отходу. Только один батальон преградил путь королю. Атака кавалерии Крейца была отбита огнем, потерпели неудачу и конногвардейцы, оставив в руках у русских свои серебряные литавры. Все же Карлу удалось обойти преграду.
Следующая задержка случилась в болоте, на краю леса. Здесь отряд Карла попал под огонь русской артиллерии. Одно ядро угодило в паланкин и убило переднюю лошадь; задняя лошадь и несколько солдат упали, сбитые с ног обломками носилок. На застрявших шведов посыпался град бомб и картечи: из 24 драбантов пал 21, были потери и среди гвардейцев. Вместе с другими погиб Адлерфельд. «Русское ядро поставило точку в его труде о Карле», – говорит Энглунд (другой шведский летописец, Нордберг, попал в плен). Забрызганного чужой кровью короля посадили на лошадь Нильса Фриска, начальника гвардейцев-телохранителей, только что убитого картечной пулей в голову. Не успел Карл проехать нескольких шагов, как одно ядро перебило у его лошади ногу, а другое оторвало круп у лошади ехавшего рядом королевского слуги Хюльтмана.
– Не иначе как Господь Бог хранит его величество! – воскликнул преданный Хюльтман.
Карл скользнул взглядом по оставшимся в живых драбантам.
– Ертта отдаст мне своего коня, – сказал он, указывая на тяжело раненного командира драбантов.
Ертту ссадили с коня и прислонили к дереву (он простоял так довольно долго, пока за ним не вернулись его братья). Король со шпагой в руке, в сапоге со шпорой на одной ноге и окровавленной повязкой на другой сел на его лошадь.
Вперед за помощью был послан драгунский офицер Карл Густав Хорд. Он сразу натолкнулся на Левенгаупта.
– Господин генерал, – окликнул его Хорд, – нет ли возможности остановить бегущих? Они же бросают короля на произвол судьбы.
– Я уже пытался, но не сумел. А где его величество?
– Да тут, рядом только что были.
Левенгаупт именем короля стал останавливать бегущих. Несколько солдат отозвались на его призыв: «Если король тут, мы хотим остаться». Вокруг генерала стали собираться люди, паника мало-помалу улеглась.
Левенгаупт повел солдат в направлении, указанном Хордом. Король вскоре отыскался: он ждал подмогу, положив раненую ногу на холку лошади.
– Вы живы? – удивленно спросил он Левенгаупта.
– Да, ваше величество, к сожалению, жив, – ответил тот.
Королевский отряд разросся до нескольких сот человек, правда, большинство из них были ранены. Офицеров было только двое: Левенгаупт и молодой гвардейский лейтенант. Карл, осмотрев свое воинство, решительно сказал:
– Теперь я сам в состоянии повести шведов в бой.
Но его уже никто не слушал. Левенгаупт скомандовал отступление, и шведы стройными рядами двинулись к обозу.
Туда же еще ранее поскакал и Рёншельд, чтобы организовать сопротивление силами семи резервных драгунских полков. На южной опушке леса ему повстречался Пипер, отбившийся от королевской свиты.
– Не знаете ли вы, где король? – спросил Пипер фельдмаршала.
– Не знаю, – буркнул Рёншельд.
– Ради бога, давайте найдем нашего короля, он же у нас раненый и совершенно беспомощный, – настаивал первый министр.
Рёншельд отмахнулся от него:
– Все пропало!
Следующим, кого повстречал фельдмаршал, был Гилленкрок, едущий со стороны Полтавы. Генерал-квартирмейстер спросил, не будет ли каких приказаний для кавалерии.
– Все идет не так, как надо, – ответил Рёншельд и направился дальше на юг.
Гилленкрок крикнул ему вслед:
– Не езжайте туда, там неприятель!
– Это свои, – отозвался фельдмаршал.
Через несколько минут он был окружен русскими кавалеристами и молча протянул им свою шпагу. Чуть позднее, в ретрашементах под Полтавой, Келину сдался и Пипер, также не внявший предостережению Гилленкрока. Вендель, начальник шведского отряда, оставленного у города, начал переговоры с полтавским комендантом об условиях капитуляции, но был застрелен своими солдатами.
На левом фланге в плен был взят Маленький Принц, отступавший последним со 100 кавалеристами Сконского полка. Молодость пленника ввела в заблуждение русских драгун: не сам ли это Карл? Но подполковник Врангель утихомирил страсти, опознав в пленном принца Вюртембергского.
К полудню резня затихла, преследование шведов за редутами вяло продолжали только несколько полков русской кавалерии. Во втором часу король в сопровождении 2000 человек подъехал к обозу. Запорожцы, приняв шведов за русских, сгоряча дали по ним два залпа.
