Мальборо вздохнул, мысленно расставаясь с доходами от Киева и с необыкновенным рубином, и не сделал Карлу никаких предложений. Великобритания ничего не имела против того, чтобы шведский безумец исчез в снегах Московии.

Дальнейшие планы Карла оставались загадкой для его приближенных до сентября 1707 года. Однажды король потребовал как бы мимоходом, в разговоре, у генерал-квартирмейстера Гилленкрока, занимавшего тогда должность начальника генерального штаба, «письменного маршрута из Лейпцигу в…» – тут он запнулся и, улыбнувшись, продолжил: – «Ну да, во все столицы Европы». Гилленкрок выполнил это распоряжение. Описание маршрутов начиналось с заголовка, выведенного крупными буквами: «Дорога, из Лейпцига в Стокгольм». Король взглянул и сказал:

– Господин гофмаршал, я прекрасно вижу, куда вы хотите меня повести; но мы так скоро не вернемся в Стокгольм.

Только изредка он давал что-то понять о своих намерениях. Как-то раз он сказал в ответ на уговоры заключить мир с царем:

– Да, я заключу с ним мир, но по-саксонски.

Еще определеннее Карл высказался в разговоре со Станиславом Лещинским, который отговаривал его от похода в Россию:

– Прошу вас поразмыслить, что Польша никогда не найдет покоя, пока будет иметь соседом такого несправедливого царя, начинающего войну без всякой уважительной причины. Поэтому необходимо, чтобы я отправился и сместил его с престола.

А в письме английской королеве Анне Карл заявлял, что не потерпит затягивания переговоров с Австрией по поводу силезских протестантов, «потому что это снова даст московитам возможность ускользнуть…».

В сентябре 1707 года шведская армия оставила Силезию. Вместе с Карлом в поход выступило 44000 человек. Кроме них, Карл мог рассчитывать на 16-тысячный корпус Левенгаупта в Курляндии и на 16000 поляков Станислава.

Это было самое благодатное время для шведской армии. Все полки были полностью укомплектованы и даже имели сверхкомплектный личный состав. Отдохнувшие от походов солдаты получили превосходное вооружение и обмундирование; армия ни в чем не испытывала нужды: в каждой полковой казне шведы везли от 140000 до 160000 риксдалеров. Правда, многие лучшие офицеры, товарищи детства и юности Карла – Арвид Горн, Стенбок, Нирод и другие, – получили назначение в Швецию на государственные должности. Но армию все еще возглавлял цвет шведского офицерства. Главной фигурой в ней после Карла стал Рёншельд, постепенно оттеснивший от короля даже Пипера.

Основной силой армии была кавалерия, составлявшая 60 процентов (25000) от общей численности войск. Всадники-драгуны могли в случае необходимости сражаться и в пешем строю. В сражении драгуны строились в три линии и атаковали галопом, тесно сомкнутыми рядами. «Понятия того времени, но еще более наклонности и вкус самого короля, сделали из него прежде всего превосходного кавалерийского генерала, – пишет Оскар II. – Быстрота соображения, скорость действий, сила в нападении – вот три главные черты его характера как воина. Даже прусские военные писатели признают, что шведская кавалерия послужила образцом для прусских кавалеристов Зейдлица[53]…».

Пехота из-за несовершенства огнестрельного оружия оставалась в сражении на вторых ролях – ее использовали главным образом для гарнизонной службы. Пехотинцы делились на мушкетеров, гренадеров и пикинеров. Мушкетеры были вооружены пятикилограммовыми мушкетами с кремневыми замками. Скорость стрельбы не превышала двух выстрелов в минуту, дальнобойность – 150 метров. Калибр мушкета составлял 20 мм. Из-за большой отдачи мушкет при стрельбе приставляли к правой стороне груди: приложив приклад к плечу, можно было получить вывих. Мушкетеры стреляли не целясь, залпом. Результативность такого огня не превышала одного попадания на 300 выстрелов, зато его устрашающий эффект был велик. Карл разрешал стрельбу только с очень близкого расстояния, и мушкетеры говорили, что король хочет, «чтобы они стреляли не раньше, чем белки в глазах врага увидят». Как правило, шведы успевали сделать два-три залпа до начала рукопашной.

Вооружение шведской армии.

Гренадеры помимо ружья имели гранаты – полые ядра из чугуна, свинца, обожженной глины или дерева, диаметром 8 сантиметров и весом 1,5-2 килограмма. Гранаты начиняли зарядом, воспламенявшимся от запального шнура.

Карл приучил мушкетеров и гренадеров к штыковому удару, но треть пехоты все еще ходила в атаку с пиками. Это оружие имело устрашающий вид, но вреда неприятелю причиняло немного. Один офицер шутил, что тот, кто убивает пикинера, убивает невинного: сам он редко видел, чтобы пикинер кого-либо убил, «а если с кем-либо и вправду случалось, что он становился жертвой пики, то виноват в этом был только он сам, ибо зачем ему надо было на пику лезть?». Однако Карл не раз с успехом использовал пикинеров против польской и русской нерегулярной кавалерии.

Шведская армия была оснащена всеми видами пушек различного калибра – от трех– до двенадцатифунтовых (калибр зависел от веса снаряда: вес трехфунтового ядра равнялся 1,5 килограмма, двенадцатифунтового – 6 килограммам). Длина полета ядра могла достигать одного километра, но прицельный огонь мог вестись на расстоянии до 500 метров. При этом легкая пушка могла стрелять в несколько раз чаще, чем мушкетер; двенадцатифунтовое орудие делало 10 выстрелов в час.

Удачный артиллерийский залп вызывал настоящее опустошение в рядах неприятеля. Например, при стрельбе железными ядрами целились в колени вражеских солдат или в брюхо лошади – в этом случае одно ядро, отскакивая рикошетом от земли, людских и лошадиных тел, могло повалить до 20 человек. Действие прямого попадания ядра было ужасно: человека буквально разрывало на куски.

Еще более эффективной была стрельба «виноградной дробью» – так по-шведски называлась картечь. Картечный снаряд представлял собой картонную, деревянную или железную оболочку для свинцовых пуль, уложенных как виноградная гроздь. Стрельбу картечью можно сравнить с пулеметным огнем – она сметала целые шеренги.

Существенным недостатком артиллерии была ее малая подвижность: двенадцатифунтовое орудие весило 1,7 тонны, для его перевозки нужна была упряжка в 12 лошадей. Обычно пушки оставались на своих местах до конца сражения, за исключением трехфунтовых орудий, которые перевозили с помощью тройки лошадей или 12 человек артиллерийской прислуги. Видимо, это обстоятельство заставляло нетерпеливого Карла зачастую пренебрегать артиллерией в сражениях или использовать ее только в качестве метательных машин – для забрасывания ядер и гранат во вражеские окопы и за стены осажденных городов. В русском походе это пренебрежение достигло своих крайних пределов; король-викинг превратил своих солдат чуть ли не в средневековых паладинов, атакующих врага лишь холодным оружием.

План действий русской армии на территории Польши был выработан Петром на военном совете в Жолкве (около Львова): «Тут же в Жолкве был Генеральный совет, давать ли с неприятелем баталии в Польше, или при своих границах, где положено, чтоб в Польше не давать: понеже, ежели б какое несчастие учинилось, то бы трудно иметь ретираду [отступление]; и для того положено дать баталию при своих границах, когда того необходимая нужда требовать будет; а в Польше на переправах, и партиями, так же оголожением провианта и фуража, томить неприятеля, к чему и польские сенаторы многие в том согласились» (Журнал Петра Великого).