- Надеялся поговорить до завтрака. Где была?

- Действительно хочешь знать? – я не хотела говорить колкости, но это вырывается само собой. Конечно, он догадывается, где я была.

- Понятно, - Гейл поджимает губы. – Ты не передумала насчет Восьмого?

- Все будет в порядке, Гейл! – раздраженно отвечаю я.

- Почему ты всегда такая упрямая? Постоянно пытаешься доказать, что ничего не боишься!

- Ты хочешь снова ругаться? – начинаю злиться.

Он замолкает.

- Я боюсь. У меня много страхов. Но я пытаюсь с ними бороться.

- Доброе утро! – к нам подсаживается Бити.

Я молча киваю ему. Остаток завтрака они с Гейлом обсуждают какие-то разработки Бити. Даже не пытаюсь к ним прислушиваться.

Через час я прихожу в свой небольшой центр подготовки, выделенный стараниями Плутарха. Моя команда снова со мной. Но теперь все иначе- они больше не похожи на капитолийцев. Нет вычурной цветастой одежды, кучи косметики на лице. Они не болтают без умолку. Им тоже пришлось несладко. Бледные, исхудавшие, с мешками под глазами.

Октавия начинает заниматься моими ногтями:

- Боже, Китнисс! Ты их грызла?

Я пожимаю плечами и замечаю, что ее руки немного дрожат.

Вения делает эпиляцию и мажет кожу всевозможными кремами. Флавий подстригает мои волосы и снова заплетает в косу. Его научила мама, когда мы готовились к туру победителей. Мне наносят легкий грим.

Наконец, приходит пора одеваться. Октавия достает мой костюм.

- Цинна… - дрожащим голосом произносит Вения.

Творение моего стилиста, друга. Он пожертвовал своей жизнью ради идеи восстания.

Дружно вспоминаем Цинну, плачем.

Флавий, всхлипывая, поправляет мне грим:

- Ну все, ты готова.

Подхожу к зеркалу и замираю. Я вижу в нем не Китнисс Эвердин, охотницу из Двенадцатого дистрикта. Из отражения на меня смотрит Сойка-пересмешница, символ восстания.

========== Глава 5 ==========

У выхода из центра подготовки меня поджидает Боггс.

- Это сделал твой стилист? – спрашивает он, оглядывая костюм.

- Он умер за этот костюм, - мысленно содрогаюсь от воспоминаний. - За меня.

- Очень жаль, - сочувствует Боггс, а потом снова переключается на свой бесстрастный тон. - Нам пора, планолет уже готов.

Я киваю и иду вслед за ним к лифтам. Впервые замечаю у Боггса намек на проявление чувств. Он всегда напоминал мне робота - без чувств, без эмоций, со слепой верностью Койн. А если он вовсе не такой на самом деле? Возможно, он добрый и даже веселый человек, которого так же, как и многих из нас, сломала война. На вид ему чуть больше сорока лет. Есть ли у него семья? Могли бы мы с ним подружиться? Скорее всего, я не узнаю ответы на эти вопросы - война отбирает возможность доверять людям и заводить дружбу.

- Китнисс! Китнисс!

Я оборачиваюсь: к нам бежит Финник.

- Финник? Что ты здесь делаешь?

- Вы забыли про меня! – возмущается он, пытаясь отдышаться.

- Стой, я не думала, что ты с нами, - удивляюсь я и перевожу взгляд на Боггса.

Кажется, он немного растерялся:

- Ты не значился в приказе, Одэйр.

- Бити сказал, что уже приготовил нам оружие и отправил его вместе с Плутархом, - в глазах Финника мольба. - Пожалуйста, я не могу оставаться в этих глухих стенах. Я сойду с ума.

- Хорошо, – Боггс сдается, - Срочно беги в отсек А210. Получи форму. У тебя 20 минут. Опоздаешь – не ждем.

Финник вмиг испаряется. Надеюсь, успеет. Мне почему-то хочется, чтобы он был рядом. На арене мы стали отличными союзниками, он хороший боец. Возможно, мы даже теперь друзья.

В ангаре нас уже ждут Плутарх и Хеймитч. Съемочная группа перетаскивает оборудование в кабину планолета под командованием Крессиды. Она порхает вокруг каких-то черных ящиков и постоянно тыкает то на один, то на другой пальцем:

- Не забудьте этот, иначе ничего не выйдет!

Рядом с трапом по стойке смирно выстроились трое солдат. Трое, четвертый – Боггс. Это так они обеспечивают мою безопасность? Даже операторов с камерами будет больше. Я нервно усмехаюсь. Боггс косится на меня с удивлением, но в ответ я лишь качаю головой.

Плутарх нетерпеливо машет рукой, подзывая нас к себе.

- Пришлось согласиться взять с собой Одэйра, - докладывает Боггс бывшему распорядителю.

- Он стабилен? – спрашивает тот.

- Вполне.

- Он станет нестабильным, если ему не позволить немного проветриться, - говорю я.

В этот самый момент в ангаре появляются Гейл и Финник, оба в военной форме. Теперь я не буду чувствовать себя такой уж беззащитной - со мной мои друзья.

- Неплохо смотришься, Китнисс, - Гейл оглядывает меня с ног до головы.

Я невольно улыбаюсь. Не могу долго злиться на Гейла. Мне не нравится та пропасть, которая начала появляться между нами. Я хочу вернуть наши прежние отношения. Гейл по-прежнему является частью меня, моей жизни. Он нужен мне.

- Китнисс, Финник, - обращается к нам Плутарх. – Для вас кое-что есть.

Он вручает Финнику трезубец - явно та самая разработка Бити, о которой он говорил на днях с такой гордостью. Уверена, оружие не такое простое, как кажется на первый взгляд.

Для меня у Плутарха нечто большее. Он помогает мне надеть защитную экипировку, также разработанную Цинной в дополнение к костюму: бронежилет, шлем, на пояс – маску для защиты от газовой атаки.

Экипировавшись, я получаю в руки футляр со своим новым модифицированным луком. Как только касаюсь корпуса, он начинает мягко вибрировать - лук активирован. Только я могу брать его в руки, стрелять из него. Это мое оружие и реагирует оно только на меня.

Тем временем Плутарх пристегивает колчан. Внутри он поделен на три отсека, в каждом из которых особые стрелы. В первом – обычные, во втором – зажигательные, в третьем – подрывные. Бити не знает, что такое «попроще». Его просили сделать лук, подходящий под мой костюм, но он решил, что просто сделать оружие черным – это слишком скучно, и добавил пару деталей.

- Раз все готовы, пора отправляться! – Плутарх дважды хлопает в ладоши, призывая всех подниматься на борт.

Я плетусь к планолету вслед за Финником, но Хеймитч хватает меня за руку и дергает в сторону.

- Когда будешь внизу, ни в коем случае не снимай его, слушай все, что я тебе говорю, - он цепляет мне микрофон и вставляет в ухо наушник. – И еще…

Ментор достает из кармана небольшую серебристую тряпочку.

Я широко распахиваю глаза и смотрю на Хеймитча, ожидая объяснений.

- Я попросил Прим. Думаю, тебе не помешает держать эту вещицу при себе, чтобы было о ком думать, в случае чего, - он делает особое ударение на последних словах.

Другими словами - «не смей ввязываться в неприятности».

Я немного цепенею, пока Хеймитч прячет жемчужину в кармашке у меня на груди, почти в том месте, где находится сердце. И только сейчас я осознаю, что отправляюсь не просто сказать на камеру пару слов на фоне пейзажей Восьмого дистрикта. На мне бронежилет, шлем. Это не шутки, не арена, где помимо тебя и твоего напарника - всего двадцать два трибута. Это поле боя, где будут сотни миротворцев, взрывы, выстрелы… Я и вправду отправляюсь на войну. Вот Хеймитч это понимает.

- Как ты узнал, что я ее сохранила? – тихо спрашиваю я.

- О, мне рассказали, как ты чуть не сломала нос одному из врачей, когда узнала, что твой костюм выкинули. А потом, когда его принесли, ты вытащила оттуда жемчужину и…

- Ясно! – резко прерываю его.

Я прекрасно помню свое состояние, когда думала, что единственную вещь, которая осталась у меня от Пита, просто взяли и выкинули вместе с рваной и полуобгоревшей формой. Когда костюм нашли, достав жемчужину, я попросила его сжечь. А потом, свернувшись калачиком на постели, прижимала к губам подарок Пита и плакала, молясь о том, чтобы он был жив.

- Если я… скажи ему… - я начинаю запинаться.

- Скажу, - кивает Хеймитч.

- И мама с Прим. Передай им…

- Передам.

Я глубоко вздыхаю и, развернувшись, иду к трапу.