Еще три дня проходят довольно однообразно. Падает еще четыре бомбы, но разрушения, как нам говорят, не критические. После суток перерыва, нам разрешают подняться на поверхность. Из очереди на выход нас вытаскивает Боггс, рядом с которым уже стоят Гейл и Мадж. Он ведет нас через несколько коридоров в большой зал с таким же огромным столом. Койн, Плутарх, Фульвия и еще несколько человек, которых мы не знаем, выглядят порядком потрепанными и уставшими. Нам тут же предлагают кофе. К моему удивлению, Китнисс кивает, добавляет в напиток сливки и сахар, и опускается на один из стульев рядом с Хеймитчем.
Койн говорит, что нам срочно необходимо подняться на поверхность и снять один агитролик, суть которого в том, что несмотря на атаку мы в порядке и готовы бороться дальше. Но судя по лицу Китнисс и Финника, которым все это слишком напоминает о Казематах, они далеко не в порядке. Но они кивают и покорно идут в одну сторону, а Плутарх ведет меня в другую комнату, где уже ждет Порция.
Я приветливо улыбаюсь своему стилисту, которую не видел достаточно давно. Она заботливо спрашивает, все ли у мне в порядке. Киваю и позволяю причесать себя. Потом я натягиваю свой костюм, а Плутарх терпеливо ждет, пока я оденусь. Затем мы бредем через коридор в сторону посадочной полосы, как у Плутарха начинает пищать что-то наподобие телефона. Его лицо моментально мрачнеет, едва собеседник произносит первую фразу. Потом он смертельно бледнеет, хотя я был уверен, что он просто не умеет этого делать.
- Мне послышалось? – осторожно переспрашивает он. – Чем ее треснули?
Слово ее моментально срабатывает на меня. Я напрягаюсь, вытягиваясь в струнку. С Китнисс что-то случилось? Я вопросительно смотрю на Плутарха, а он бросает на меня осторожный взгляд.
- Как вы вообще могли допустить, чтобы это произошло?! – резко спрашивает распорядитель. – Я же сказал, чтобы за ним особенно сильно наблюдали, когда они вдвоем!
Теперь я точно понимаю, что с Китнисс что-то произошло. У Финника снова случился приступ? Он навредил ей? Я уже готов бросится по направлению к медпункту, наплевав на все предписания Койн.
- Она жива? – дрожащим голосом интересуюсь я. Наверное, я сейчас бледнее, чем местные стены.
Плутарх кивает. Откладывает телефон. Он достаточно быстро приходит в себя. Я вопросительно таращусь на него.
- Финник… Он… Я так толком и не понял, что произошло. Кажется, он сильно ударил Китнисс чем-то…
Он говорит что-то еще, но я разворачиваюсь на пятках и бегом бросаюсь в ту сторону, где по моим представлениям должен находится медпункт.
========== Глава 29. ==========
Я прижимаю ее пальцы к своим губам и провожу ладонью по лбу, убирая челку в сторону. Я слышу, как ровно она дышит, печально улыбаясь. Что ж, могло быть хуже. Она могла умереть. Никто так и не понял, что тогда произошло, мы знаем только о последствиях: у Китнисс сильное сотрясение и пара синяков, а Финник абсолютно ничего не помнит, но все знает. Каждый раз, когда я встречаюсь с ним, он по десять раз виновато шепчет: «Прости!» и пытается заставить себе смотреть в мое лицо, а я старательно пытаюсь следовать совету Хеймитча.
Не вини его за то, что он не в состоянии контролировать.
Только вот почему-то не винить не получается. Я снова и снова смотрю в его красные от слез глаза, которые никогда не думал увидеть, и думаю о том, как Китнисс сейчас лежит среди белых простыней на волоске от смерти. Правда, как мне объяснили, ее организм переживал вещи и похуже, так что она скоро придет в себя. Только вот это дурацкое «скоро» никак не наступает.
Я слышу сдавленный стон и наклоняюсь над ней, с надеждой вглядываясь в лицо девушки. Она морщится и с трудом открывает глаза. Тут же начиная улыбаться, я с нежностью смотрю, как уголки ее губ ползут вверх, когда она пытается улыбнуться мне в ответ.
- Привет, - чересчур громко, как мне кажется, произношу я.
Китнисс морщится. Потом закрывает глаза, вздыхает и открывает их снова.
- Не надо так громко говорить, пожалуйста, - тихо просит она, а я лишь улыбаюсь ей в ответ.
- Как ты себя чувствуешь? – практически шепотом спрашиваю я, проводя ладонью по ее щеке.
- Как будто меня переехало поездом, - чуть улыбается она.
- Голова болит? – заботливо спрашиваю я.
- Ага. Все кружится. И расплывается.
Она снова закрывает глаза. Я терпеливо жду, пока она снова подаст голос, но Китнисс молчит достаточно долго.
- Что тогда произошло? – осторожно спрашиваю я.
- Не очень хорошо помню, прости. Лишь то, что перед глазами все потемнело, а до этого вообще ничего не могу впомнить. Да какая теперь разница, что тогда произошло?
Я пожимаю плечами, стараясь не раздражаться. Китнисс придет в себя, и тогда можно будет повторить свой вопрос. Девушка снова замолкает, а через которое время проводит рукой по повязке на голове.
- Как Финник? – все так же тихо спрашивает она, не открывая глаз.
- Он более или менее в норме. Но считает себя виноватым, - тихо произношу я, стараясь, чтобы по моему голосу мое отношение к Финнику не стало явным.
- Пит, - она открывает глаза и касается пальцами моей руки, - ты винишь его за то, над чем он не имеет власть.
- Я… Я понимаю это, Китнисс, - запинаясь, произношу я. – Но я ничего не в состоянии с собой сделать.
- Пит, ради меня, - просит она, сжимая мои пальцы. – Действуй так, как говорит Хеймитч.
- Откуда ты знаешь, что он говорит так же? – вскидываюсь я.
- Это же Хеймитч. Он говорил мне тоже самое, Пит, - коротко отвечает она.
Я улыбаюсь ей, поглаживая ее руку.
- А ты как? – спрашивает она у меня.
- Ну, а что со мной может случиться? – усмехаюсь я. – Ем, сплю, с тобой сижу, вот и все мои развлечения. Правда, ролик мы так и не сняли. Как-то не до этого было.
- Ничего, еще снимем, - улыбается она и тут же морщится. – Как голова-то болит…
- Солнышко, ты еще не знаешь, как голова болит после хорошей пьянки, - усмехается голос Хеймитча. Через несколько минут в поле моего зрения появляется и сам ментор.
- Надеюсь, что не узнаю, - парирует она. – И вали отсюда. У меня от тебя в глазах рябит.
- Фу, как грубо, - голосом Эффи возмущается он. – Китнисс, где твои манеры?
Я не выдерживаю и прыскаю, прикрывая рот кулаком.
- Очень похоже, - констатирует Китнисс. - Но на твоем месте я бы над возмущением поработала.
- Очень смешно, - усмехается он.
Я поднимаюсь с места, целую Китнисс в щеку и говорю, что зайду попозже. Она улыбается и начинает что-то рассказывать Хеймитчу. Мне не хочется им мешать, поэтому я поспешно закрываю дверь. Бросая короткий взгляд на расписание, а затем на часы, я прикидываю, что у меня вполне есть время чем-нибудь заняться до обеда. На подходе к отсеку, я сталкиваюсь с плачущей Мадж, сидящей в коридоре прямо на полу. Я удивленно таращусь на нее, затем моргаю, снова смотрю на девушку. Надо же. Не привиделось.
- Мадж, - тихо зову ее я, опускаясь на корточки рядом с ней. – Мадж, что случилось?
Она вздрагивает, чуть приподнимает голову и смотрит на меня заплаканными покрасневшими и опухшими глазами. Я осторожно прикасаюсь к ее плечам и заставляю подняться. Девушка все еще всхлипывает, но покорно позволяет отвести ее в мой отсек. Я провожу ее через комнату, усаживаю на кровать и опускаюсь рядом.
- Мадж, что случилось? – осторожно спрашиваю я, поглаживая ее по плечу.
- Он меня бросил, - с трудом разбираю я среди многочисленных всхлипов. Мадж утыкается носом мне в плечо и рыдает еще громче.
Я глажу ее по спине, привычно шепча всякий успокаивающий бред, в котором натренировался с Китнисс. Мадж, кажется, не обращает на это должного внимания, продолжая беспрерывно всхлипывать.
- Мадж, успокойся. И скажи мне, кто тебя бросил? – на самом деле, меня не слишком это волнует, но я привык быть любезным абсолютно со всеми. – Может, воды?
Девушка то ли кивает, то ли отрицательно мотает головой, но я все равно поднимаюсь и вскоре протягиваю ей стакан холодной воды. Ее бьет дрожь, она никак не может прекратить рыдать, поэтому мне приходиться чуть ли не силой вливать в нее злополучную жидкость. Она успокаивается через двадцать минут и со знакомым смущением таращится она меня.
