- С твоим домом всё так же. Ничего не изменилось. Только ключи желательно сделать новые, а то…

- Хеймитч!- обрываю я, и не желая продолжать путь. Мужчина разворачивается ко мне и скрещивает руки на груди.

- Ну, что? Хочешь знать, почему она ещё жива?- зло цедит он, сквозь зубы.

- Нет!- ошарашенно отвечаю я и отшатываюсь на шаг назад, словно его слова на самом деле смогли меня задеть. Хеймитч тяжело вздыхает, ставит мой чемодан на крыльцо дома и прежде чем уйти отвечает: «Кошмары».

========== 6. ==========

Беспомощность - это ощущение и внутреннее состояние, когда в трудной ситуации вместо того, чтобы предпринять необходимые действия, ты переходишь в пассивный режим и отказываешься что-либо делать. Довольно неприятное чувство. Ты осознаёшь, что что-то происходит не так, но ничего не можешь предпринять и изменить!

Картины. Всюду-всюду развешены портреты, пейзажи натюрморты… Но чаще всего я натыкаюсь на этот пронзительный взгляд серых глаз. Пока, для себя, я решаю ничего не менять. Глазами вокруг себя обнаруживаю настоящую галерею, и в мыслях, одновременно с тем, тоже. Новый рисунок - новая картинка воспоминаний. Это одновременно и странно и правильно. Я словно, заново проживаю свою судьбу.

Когда с коридором покончено, направляюсь в кухню. И пусть там почти нет картин, зато знакомая обстановка. Хеймитч прав - ничего не изменилось.«Несправедливая ирония,- грустно улыбаюсь,- даже все предметы сейчас лежат на тех же местах, что и раньше, но я совершенно этого не помню».Вот же, прямо перед глазами обычный листок на столе и что же? Пусто. Да вот только, сколько я не пытаюсь вспомнить, откуда он на самом деле взялся - всё без толку. Хмурюсь и беру листок в руки.

«Пит»

Всё тело предостерегающе сжимается, но я продолжаю читать записку. Видимо, память меня и вправду не подводит. Этого письма не было до нашего отъезда.

«Сам не до конца понимаю, зачем пишу это. Наверное, лишь из долга и сильной преданности к ней. Знаю, что рано или поздно ты всё равно вернёшься в двенадцатый. И прошу, не торопись откладывать записку в сторону!»

Я усмехаюсь догадливости Гейла, но всё равно продолжаю читать дальше.

«Сам, наверное, уже увидел в каком она состоянии. Жутковато, правда?»

Я чуть киваю, словно парень сейчас стоит рядом и говорит эти слова напрямую.

«Она заперлась там и никого к себе не впускает. Ни Хеймитча, ни меня… Хотя что это я привожу в пример себя? По вине бомбёжки погибла Прим. Ясное дело, почему Китнисс не хочет меня видеть».

Я всё ещё не понимаю, к чему клонит бывший лучший друг девушки, поэтому продолжаю вчитываться в неразборчивый почерк.

«Я уезжаю. Может быть, завтра, может послезавтра. Неважно когда, главное подальше отсюда. Ты, наверное, думаешь, как он может бросить Китнисс, когда ей как никогда нужна помощь? Нужна поддержка. Но, поверь, она даже на шаг меня к себе не подпустит. Проку будет мало. Ты её просто не видел. Поэтому, я прошу помощи».

«Можно подумать, на парня с затуманенным разумом и только-только вышедшего из лечебницы, она отреагирует лучше!»-саркастически усмехается внутренний голос.

«Ты знаешь Кискисс лучше. Жаль, что я это поздно осознал. Знаю, что не имею право просить такое у тебя. Но прошу, помоги ей. Главное - пусть она живёт. Пусть не ради кого-то, но хотя бы ради себя! Никогда в жизни не поверю, что тебе просто так за какой-то один день стала абсолютно безразлична её жизнь!»

Недовольно морщусь, потому что Гейл задел, наверное, самую живую частичку меня на данный момент. Настоящий я не просто искренне не желает смерти этой девушки. Он с каждым воспоминанием рвётся сильнее и сильнее, желая защитить девушку от всего плохого.

«Всё то, что с тобой случилось в Капитолии это, конечно, не передать словами. Но не передать словами и благодарность, которую я принесу тебе, если с ней всё будет хорошо. Уверен, что где-то в глубине ты всё равно её любишь. Может быть, сам этого ещё не осознаёшь, но любишь. И она тебя любила. Через строчки в письме в такое поверить, конечно, нельзя.

Просто береги Китнисс. Мы оба не переживём, если с ней что-то случится. Надеюсь, рано или поздно ты сам это поймёшь».

Я устремляю глаза в низ листка, где таким же мелким и слегка небрежным почерком Гейла написаны последние строчки.

«Кусты примул можно найти у южной стороны Дистрикта. Они растут прямо вдоль забора.

Гейл».

***

Когда на настенных часах стрелка уже почти добирается до часу, я не отправляюсь наверх. Не хочу. Просто не смогу. В лечебном корпусе каждую ночь приходилось класть под дверь своей комнаты подушку, и закрывал окна, чтобы врачи не заподозрили неладное в том, что мне снятся кошмары - очередной признак того, что пациент не принимает выписанные препараты. Была бы моя воля, вообще бы не спал.

Глаза слипаются, а голова тяжелеет с каждой пройденной минутой всё больше и больше. Не спать два дня для меня, в принципе, не проблема, но сейчас я так устал скорее не от действия, а от мыслей, что так и хочется забыться всего на пару часов.

Не торопясь иду на кухню, чтобы налить себе стакан ледяной из-за открытого окна воды. Лёгкий ночной ветер через открытые форточки проскальзывает в дом и тоже действует как своеобразный «против снотворный» препарат.

Я довольно долго обдумывал слова Гейла в письме и даже сейчас до сих пор они не выходят у меня из головы. Нервно тереблю чашку в руках, уже позабыв, зачем она мне понадобилась.

Крик еле уловимый, приглушённый, но до боли знакомый и ужасный, чересчур резко вытягивает меня из глубоких раздумий. Чашка моментально выскальзывает из ослабевших рук и с брякающим звоном ударяется об пол, мелкими осколками разлетаясь по сторонам.

-Ты воскрешаешь то, о чём я всё время пытаюсь забыть. Как тебе вообще удалось удержать в голове столько подробностей?- восклицает Китнисс, с интересом и удивлением разглядывая мои картины.

- Я вижу их каждую ночь,- коротко отвечаю, прокручивая в памяти кошмар, который преследует меня уже который день подряд.

Судорожно хватаюсь за спинку стула и зажмуриваю глаза. Возгласы в голове и крики из соседнего дома угнетают, не дают спокойно вздохнуть.

- Да, я тоже. Ну и как, рисование помогает?- интересуется девушка, разворачиваясь ко мне лицом.

- Не знаю. Вроде бы стало немного легче уснуть. По крайней мере, хочется в это верить,- пожимаю плечами.- До конца я от снов не избавился.

- Возможно, и не избавишься. Как Хеймитч.

- Пожалуй. Но лучше уж просыпаться с кистью в руке, чем с острым ножом,- с грустной усмешкой, произношу я.

К всеобщей какофонии звуков прибавляется ещё один. Телефонный звонок надрывается в соседней комнате. Наверняка, это доктор Аврелий звонит спросить всё ли со мной в порядке и хорошо ли добрался до двенадцатого. Только вот, что я ему отвечу, если подниму трубку?

- Итак, нам осталось несколько дней. Чем займёмся?- притворно бодрым голосом, интересуется Китнисс.

- Я хочу одного-как можно больше времени провести с тобой.

- Тогда заходи!- искренне улыбается она, увлекая меня в свою комнату.

Ужасное чувство - беспомощность. Оно буквально разрывает меня изнутри. Давит и всеми силами напоминает о себе. Сквозь вспышки картинок, я то и дело бросаю взгляд на соседний дом в надежде, что вот-вот всё это кончится и на втором этаже зажжётся свет, крики утихнут и Китнисс успокоят её близкие.