- Соглашение Сойки-пересмешницы включает в себя Ваше, - делаю ударение на последнем слове, - обещание спасти Пита. Выполняйте!

Альма хмурится, поджимает губы.

- Я ведь могу отдать вас под трибунал, - медленно проговаривает она. – Стоит ли Мелларк того, чтобы рисковать моими людьми?

- У нас есть договор, - упрямо повторяю я. – Мое подчинение в обмен на жизнь Пита.

Гейл осторожно берет меня за руку, призывая замолчать. Я и сама вижу, что Койн с трудом сдерживает злость. Очевидно, эта женщина не привыкла, что ей кто-то может указывать.

- Солдат Хоторн, - обращается она к Гейлу. - Увидите свою «родственницу». Я рассмотрю ее просьбу.

Я злюсь, собираясь спорить с ней и дальше, но Гейл до боли сжимает мою ладонь и тащит прочь из Штаба.

- Ты с ума сошла? – кричит он, когда мы углубляемся в темноту коридора. – Ставить условия Койн! Серьезно?

Освобождаюсь из его хватки и заявляю, что не нуждаюсь в его мнении, если он не собирается меня поддерживать. Мы стоим, испепеляя друг друга взглядом, и молчим. Если бы только можно было рассказать ему, как важно спасти Пита! Но слова не идут с языка – не хочу, чтобы меня записали в ряды сумасшедших.

- Решишь помочь – буду благодарна, но только, пожалуйста, Гейл, не мешай! – говорю я и ухожу, оставляя его в одиночестве.

К вечеру ко мне в палату приходит совершенно незнакомая медсестра: меняет повязку, ставит еще одну капельницу. Я расспрашиваю ее о Марте и Прим Эвердин, но она избегает ответа. Хмурюсь, но прекращаю попытки разговорить ее. Когда девушка уходит, медленно погружаюсь в сон, готовясь с самого утра предпринять новую вылазку в Штаб. Я не отстану от Койн, пока не добьюсь своего.

Открывая глаза утром, вижу, что в паре шагов от моей кровати на стуле сидит мужчина неопределенного возраста. У него светлые жирные волосы до плеч, бледная кожа и тусклые налитые кровью глаза. Перебираю в памяти всех, кто может подойти под это описание, и, наконец, соображаю – Хеймитч Эбернети, ментор Пита и Китнисс. Мужчина замечает, что я проснулась и слабо улыбается.

- Молодец, солнышко, - говорит он. – Ты ее убедила.

- Кого? – удивляюсь я.

Хеймитч пожимает плечами.

- Койн, конечно. Ночью она отправила отряд добровольцев в Капитолий, так что скоро твой дружок, окажется здесь, - поджимая губы и потряхивая головой, говорит он.

Что-то в его тоне смущает меня.

- Кто вызвался добровольцем? – спрашиваю я.

- Кажется, всего их было семь, - уклончиво отвечает Эбернети.

Сердце сжимается от нехорошего предчувствия.

- Кто, Хеймитч? – настаиваю я.

Ментор вздыхает и отводит взгляд.

- Гейл. Он вызвался первым.

- Ох, - вырывается у меня, и я закрываю глаза.

Какое странное чувство. Койн выполнила мое требование – Пита постараются спасти, но я не предполагала, что на карту может быть поставлена еще и жизнь Хоторна.

Что мне делать, если не вернется ни тот, ни другой?

продолжение следует…

========== 3. Жемчужина ==========

Комментарий к 3. Жемчужина

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Глава перезагружена из раннего…

Время тянется мучительно долго. Я не могу толком ни спать, ни есть. То, что казалось таким простым в изложении Бити, оказалось немыслимо сложным, когда превратилось в реальность. Отряд отправился в Капитолий два дня назад, и до сих пор от них нет вестей. Лежу, уставившись в потолок, и по шестому кругу пересчитываю трещины на нем.

Вздрагиваю, когда открывается дверь, и в мою палату заходит Прим. Моя мама. Хотя теперь мне нельзя ее так называть. Эта невысокая тринадцатилетняя девочка ни за что в жизни не поверит в историю о путешествии во времени, да я и не рискну ей рассказать. Когда я впервые увидела маленькую версию Примроуз, то не удержалась и расплакалась от осознания того, что больше не смогу прижаться щекой к шершавой ладошке своей мамы, не смогу почувствовать ее ласковый поцелуй в лоб перед сном. Мама осталась в будущем. Я не увижу ее никогда.

Моя новая сестра очень милая девочка, ласковая и заботливая. Я такой ее и знаю… Чертыхаясь, отгоняю от себя воспоминания. Мне нужно научиться называть Прим сестрой, а Марту мамой.

- Как рука? – спрашивает Прим, усаживаясь на табуретке рядом со мной.

- Нормально, - отвечаю я. – Посмотришь сама?

Девочка кивает и протягивает ко мне тонкие пальцы, развязывая бинты. Я наблюдаю за ее сосредоточенным лицом, впитывая любимые черты. Чувствую, что повязка снята и вижу улыбку на губах Примроуз.

- Выглядит намного лучше, - говорит она. – И тебе, Китнисс, очень повезло, что пуля попала именно в это место.

- Почему? – удивляюсь я, а Прим смотрит на меня, как на дурочку.

- Потому, что у тебя итак был здесь шрам – от ножа Джоанны, которым она вырезала твой передатчик на Играх. Один на другом они будут не так заметны. На твоем теле и так достаточно плохих воспоминаний.

Я, кажется, бледнею, внезапно понимая, что провернув сложнейшую подмену одной девушки на другую, Бити не подумал об элементарном – кожа настоящей Сойки была покрыта отметинами и ожогами, а у меня до настоящего момента не было ни одного шрама. Как можно было упустить «такое»?

Слава богу, сестра не замечает моих переживаний, бодро продолжая:

- Наверно, пора поговорить с мамой, раз уж она твой лечащий врач, о том, что тебя можно выписывать из Медблока. Я хочу, чтобы ты поскорее вернулась в нашу квартиру, Китнисс.

Благодарно улыбаюсь девочке, от всей души надеясь, что Марта согласится. И действительно, уже через пару часов, получив разрешение перебраться в жилые помещения Тринадцатого, я иду по «Уровню 8». Примроуз рядом. Она останавливается возле двери под номером 815, хотя в моем времени мы жили не здесь. Может быть, плохие воспоминания заставили повзрослевшую Прим переехать?

Квартира, в которой мне предстоит обосноваться, небольшая, но уютная по меркам подземного города. Просторная комната, выполняющая роль гостиной, с письменным столом, книжным шкафом и несколькими стульями. Две спальни: одна для Марты, вторая – моя и Прим. Наши с сестрой кровати стоят возле противоположных стен, но фактически между ними лишь небольшой проход. Возле каждой кровати располагается тумбочка и лампа на ней, в углу платяной шкаф. На мгновение я теряюсь, не зная, какая постель моя, но Прим невольно подсказывает мне, развалившись на одной из них.

- Соскучилась по дому? – спрашивает Примроуз, подложив руки под голову и глядя на тускло мерцающую лампу под потолком.

- Очень, - отвечаю я и нисколько не вру. Просто «дома» у нас разные, а в остальном я честна с новой сестрой.

Сажусь на край своей кровати, все еще осматриваясь по сторонам.

- Тебя отпустили под мою ответственность, - серьезно говорит Прим, приподнимаясь на локтях, - так, что постарайся беречь рану. Хорошо, Китнисс? Если боль усилится, сразу скажи мне.

Я обещаю девочке слушаться, и она кивает, довольная моей покорностью. Она встает со своего места, подходит ко мне и, чуть подавшись вперед, неожиданно целует меня в лоб.

- Мне надо вернуться в Медицинский отсек. Мы с мамой вернемся к вечеру, - сообщает Прим и уходит.

Моя рука медленно поднимется вверх, и я касаюсь пальцами места, где только, что были губы Примроуз. Горячая слеза сползает по щеке, а тело начинает бить дрожь.

- Мама, - шепчу я одними губами, позволяя боли и тоске вырваться наружу.

Отчего я не ценила ее, когда была возможность? Почему так вышло, что мы слишком часто ругались, не зная, как мало времени нам отпущено? И только сейчас, оказавшись на расстоянии тридцати лет от своей матери, я поняла, как жалею, что была слишком занята приготовлением к перемещению, и не сказала ей на прощание даже короткого «я люблю тебя».

Спустя время слезы высыхают, оставляя внутри саднящую пустоту. Тру лицо руками, стараясь стряхнуть с себя состояние противной жалости к себе, и вновь осматриваю комнату, желая отвлечься. По большому счету, здесь даже взгляду зацепиться не за что – все серое, тусклое, стандартное. В моем времени комнаты были примерно такими же, но там мой «дом», а здесь…