Китнисс дергается и визжит, когда Люцифер резким движением разрывает на ней майку – под ней ничего. Грудь Китнисс обнажается, а охранники, посмеиваясь, принимаются обсуждать ее форму и размер.

– Ну, я ожидал большего, – говорит один. – А ты, Сэм?

Они оба ржут, а их начальник, вынув из кармана нож, проводит им по щеке Китнисс.

– Ты ведь будешь покорной, куколка? – шепчет он любовно. – Сделай мне и моим ребятам хорошо…

– Отстань от нее, козел! – выкрикивает Джоанна, и хотя оказывается, что своим вмешательством она только раззадоривает мучителей, я все равно благодарен ей за попытку помочь.

– Заткнись, лысая! – отзывается Антониус. – Не ревнуй, сегодня я буду трахать не тебя!

Из глаз Китнисс льются слезы, когда холодное лезвие разрезает ткань ее штанов. Я яростно бьюсь об стекло, уже разбив руки в кровь, но я не могу помочь той, которую люблю. Грязные лапы охранников проходятся по ее обнаженному телу, блуждая и ощупывая. Китнисс скулит и извивается, но насильников это заводит еще больше.

– Прекратите! – кричу до рези в горле. – Антониус, не надо!

Начальник охраны громко гогочет, издеваясь над моими тщетными попытками защитить Китнисс, и внезапно замолкает, видимо придумав новую игру. Он хитро смотрит на голую девушку и на меня, а потом приказывает своим ребятам освободить Китнисс из кандалов.

– Тащите ее к нему, – командует Антониус. – Развлечемся.

Я не верю в реальность происходящего до тех пор, пока мои руки не сжимают в объятиях ее худое и вздрагивающее от страха и слез тело. Инстинктивно прижимаю Китнисс к себе в защитном жесте и, чмокнув ее в лоб, смотрю на мучителей поверх ее головы.

– Спасибо… – шепчу я, искренне благодарный за, наверное, первый на моей памяти добрый поступок Люцифера.

Я понимаю, что у всего есть цена: раз он отпустил Китнисс, мне придется расплачиваться за двоих, только это малая плата за то, чтобы ее не трогали эти уроды. Я готов: мое тело уже прошло по всем кругам ада – его жгли, ломали и обдирали – ничего нового Антониус со мной не сотворит.

– Ха, спасибо мало, – смеется мучитель, – а вот отыметь ее – в самый раз.

Мне кажется, что я ослышался. Замираю на нем взглядом, крепче прижимая к себе плачущую Китнисс, но Люцифер и не думает отказываться от своих слов.

– Не боись, Мелларк, мы с ребятами, – он кивает на других охранников, – подскажем, что и как. Снимай штаны!

– Нет.

Возражение вырывается у меня быстрее, чем я успеваю подумать.

Нет! Точно нет.

Никогда.

– Женишок, – тот, кого зовут Сэм, вспоминает мою старую кличку, – а Антониус дело говорит: или ты ее, или мы. Все по очереди.

– Или разом, – добавляет от себя третий.

Китнисс слышит наш разговор, и ее руки с буквально нечеловеческой силой сжимаются вокруг моей талии. Я машинально поглаживаю ее по спине, отвлекая, но сам уже начинаю дрожать. С каждой секундой, вглядываясь в их безумные лица, я понимаю, что они не шутят.

– Я не могу… – выдыхаю я, и Сэм мгновенно перехватывает инициативу в свои руки: сжав в тисках своих пальцев плечо Китнисс, он пытается дернуть ее на себя.

– Тогда мы сами, слабак!

Резко отступаю назад, увлекая за собой любимую девушку. Они не получат Китнисс.

– Не прикасайся к ней! – приказываю я, мертвой хваткой вцепившись в свое сокровище.

Охранники смеются, один из них даже пытается стянуть свои штаны, но Антониус останавливает его.

– Подожди, дружище. Может, Мелларк все-таки сам отважится? Ну подумаешь, делов-то, завалить куколку и сделать ей приятно!

Китнисс ревет в голос, прикусывая мое плечо, а я застываю будто в ступоре. Лихорадочно глажу ее по голове, пытаясь оттянуть время. Как я могу уберечь Китнисс? Развязать драку? Я ослаблен: два ребра еще не срослись, настоящая нога прихрамывает. Боец из меня никакой, только разозлю их, а свою злость они, скорее всего, выместят на Китнисс – такая уж природа у этих скотов: издеваться над слабыми.

– Дай-ка я помогу тебе принять решение, – говорит Люцифер, поднимая вверх руку с пистолетом.

Оружие нацелено в голову Китнисс.

– Ну, так что? Поиграем в «я – кукловод, а вы подчиняетесь», или мне сразу пристрелить эту сучку?

Китнисс испуганно поворачивает голову, глядит прямо в прицел и тут же снова прячет лицо у меня на груди.

Я слышу, как оглушительно громко вокруг опускаются пылинки.

Вижу тупую похоть во взглядах охранников, когда они пялятся на Китнисс.

И чувствую, как затравленно бьется сердце девушки, которую я люблю.

Она меня возненавидит.

Но хотя бы будет жить.

– Хорошо, – говорю я не своим голосом.

Услышав мой ответ, Китнисс вскидывает голову и, еще горше заливаясь слезами, шепчет едва различимое:

– Нет, пожалуйста…

Я с трудом сдерживаю дрожь отвращения к самому себе.

Антониус взводит курок, омерзительно скалясь.

– Раз уж мы договорились, Мелларк, можешь положить даму на койку, – предлагает он. – Или лучше приковать ее цепями? Не сбежит куколка от твоей страшной рожи?

Стискиваю челюсти, так что зубы начинает нестерпимо ломить, и через силу отрываю от себя впившиеся в кожу пальцы Китнисс. «Прости», – шепчу я одними губами, не смея произнести это громче.

Мой лежак тянется вдоль стены, и я подтаскиваю к нему Китнисс, стараясь постоянно быть между ней и мужчинами – как могу, прячу ее наготу от чужих глаз. Под их ржание стягиваю с себя штаны, оставаясь совершенно голым, но не поворачиваюсь к Китнисс – выслушиваю ядовитые комментарии Люцифера по поводу моего протеза и того, насколько смешным ему кажется все, что находится у меня между ног.

– А ты вообще справишься, Мелларк? – рассуждает Антониус. – Больно у тебя там все скукожилось.

Меня бьет крупная дрожь, но я постоянно поглядываю на пистолет, который он все еще держит в руке. Может, кинуться на него и нарваться на первую пулю? Нет, нельзя – я не могу оставить Китнисс на растерзание этим животным.

– Эй, мне надоело ждать, – встревает Сэм. – Давай уже, полапай ее, женишок.

Я медленно оборачиваюсь к Китнисс, которая вся сжалась, обняв согнутые ноги руками, и плачет, раскачиваясь из стороны в сторону. Тяну к ней ладонь, стараюсь как-то показать, что постараюсь все сделать аккуратно. Китнисс в панике – она не замечает моей осторожности, а только дергается в сторону, как от удара.

– Пит, прошу, не трогай меня…

Я хочу умереть прямо сейчас, и если бы это спасло Китнисс от унижения, сделал бы это, не раздумывая. Но в ушах, так некстати, звучат вопли Джоанны – ее эти скоты насиловали много раз и всегда возвращались снова. Разве я могу отдать им Китнисс? Пусть я буду ей отвратителен, но, по крайней мере, не буду ее бить или истязать.

– Ущипни ее за сосок!..

– Раздвинь ей ноги!..

Советы сыпятся на меня, как из рога изобилия, и я пытаюсь выполнить приказы, смягчая их насколько это возможно, однако каждое мое прикосновение отзывается новым приступом рыданий, вырывающихся из горла Китнисс. Без команды я целую ее в шею, стараюсь быть нежным и хоть как-то успокоить, но все, что получаю взамен – истерику и лихорадочную дрожь ее тела.

Мне кажется, они забавляются с нами целую вечность – я давно потерял счет минутам. Тело Китнисс влажное от моих поцелуев, ее грудь напряжена, потому что я много раз касался розовых сосков, но ее сердце закрылось для меня в ту же секунду, когда я согласился играть по правилам Люцифера.

– Хватит уже наглаживать куколку, – комментирует Антониус, который, истекая слюной, пялится на нас буквально в паре шагов. – Пора переходить к пестикам и тычинкам.

Этого момента я боялся с того мгновения, когда понял, что мне придется подчиняться. Если соитие поможет, наконец, завершить муки Китнисс, то я должен это сделать, только мое тело отказывается быть таким же предателем, как я. Подо мной любимая девушка, ее ноги раскрыты для меня, ее аромат дурманит, но мой член остается глух к тому, что происходит.

Я не хочу причинять Китнисс боль.