Определенные области мозга можно обучить вырабатывать сложные рефлексы на эти понятия, а можно и не обучить.

Судя по тому, с какой легкостью при обучении можно поменять «добро» и «зло» местами (известный эксперимент Ерофеевой) точно такую же штуку можно проделать с верой и неверием.

Тут в истории отношений премордиальной магии и человека начинается самое интересное.

Предположим, что мы выучили 200.000 уток одновременно крякать при виде надувного шарика.

Демонстрация утиного единодушия наверняка будет производить шоковое впечатление. Тем не менее, она не будет доказательством необычайных свойств шарика. Она будет лишь свидетельством мастерства дрессировщика.

Круг «подозреваемых» сузился. Теперь нам осталось лишь выяснить, кто именно является дрессировщиком 20 миллиардов уток.

Сверхъестестввенная сила… или жреческая каста, обслуживающая магию с первых минут ее рождения по сегодняшний день.

В поисках ответа на этот любопытный вопрос вернемся к нашим «мечехвостам», т. е. к прямым потомкам чудотворцев и волшебников, к магам и ясновидящим XIX–XX веков.

Мы допускаем, что процент паранормального в финикийском божестве, библейском святом и современном экстрасенсе может сильно различаться.

Но, вероятно, у нас хватит скрупулезности, чтобы обнаружить и зафиксировать даже микроскопические следы чего-либо сверхъестественного, если они будут обнаружены в сегодняшних (или почти сегодняшних) живых препаратах. Мы готовы довольствоваться находкой даже крохи, даже нескольких «молекул» сверхъестественного.

В любом случае ничего другого осязаемого и исследуемого, кроме магов современности и их судеб у нас нет. Все остальные свидетельства являются только декларативными и никак не проверяемыми.

Конечно, на первый взгляд, корректность сопоставления спиритов, экстрасенсов и божеств древности небесспорна.

Но лишь на первый взгляд.

Нам надо либо научиться счищать с явлений и персон «позолоту веков»… либо гипотетически наносить ее на современные нам явления.

Второе чуть проще.

По сути, – маги, спириты, ясновидящие и экстрасенсы – это первосвященники и святые спиритуалистического культа. А их сеансы это реальное богослужение (духослужение), каких мир повидал уже немало.

По официальному определению Национальной Ассоциации Спиритов (1914) «Спиритизм – это Наука, Философия и Религия непрерывной жизни, основанная на доказанном факте общения через медиумов с теми, кто живет в Духовном мире… Спиритизм – это излияние духа на человечество, божественное откровение из сфер света. Это высочайшее слово истины. Спиритизм есть всеобщий учитель, великий искупитель, освободитель человеческих душ от рамок суеверия и невежества» (У. Мартин 1992)

Спиритуализм неверно оценивается как порождение нового времени. Возможно, гнущиеся ложечки и другие аксессуары затмили его первобытную сущность.

А по сути, в нем нет ничего нового.

Это воскрешение одной из самых ранних форм наглядной магии, допускавшей возможность общения с духом любого предмета или человека.

Спиритуализм и надо рассматривать, именно, как культ.

Если отбросить его (относительно) современные приметы, переодеть его героев, переместить их в древность, научить объясняться при помощи притч и завершить их деяния красивой и мучительной смертью, то мы получим очередной митраизм или христианство.

Помимо родственной и смысловой спиритуализм имеет с глобальными культами и прямую формальную связь, признанную еще в 1920 году на Когрессе Англиканских Церквей пастором А. Бэйфилдом, провозгласившим, что «Это учение всегда находилось в союзе с нашей верой. Спиритуалистом является по сути каждый «не материалист», христианство же и есть религия спиритуализма».

Елена Блаватская (1831–1891), Евзапия Палладино (1854–1918), Дэниэл Дуглас Юм (1833–1886), Марджери Крэндон (1888–1941), Элизабет Кюблер-Росс (1926–2004) и все прочие герои истории паранормальных явлений для своих адептов являются фигурами столь же сакральными, как Христос, Таммуз или Кришна для своих поклонников.

«В наше время снова ожила группа верований и обычаев, которые корнями уходят в глубины того слоя древней философии, где впервые зародилось колдовство. Эта группа верований и обычаев есть то, что обыкновенно называется теперь спиритизмом….Люди опять смело утверждают, что бестелесные существа прямо влияют на мысль и материю» (Тэйлор).

Начиная эту тему, мы заранее должны выразить признательность тем магам, ясновидящим, спиритам, целителям и экстрасенсам, что будут упомянуты нами ниже.

Конечно, на пьедестале известного монумента им трудно претендовать на место рядом с собакой Павлова.

Для понимания принципов работы ЦНС собаки, конечно, сделали больше, чем спириты.

Но именно предоставленный спиритами живой исследовательский материал (в виде их самих) позволяет отделить реальные загадки сложнонервной деятельности от загадок надуманных и либо принять, либо исключить вопрос о влиянии на ЦНС неких сверхъестественных факторов.

От времен Шумер до начала XX века мы имеем множество свидетельств о разнообразных чудесах.

Практически все они вполне укладываются в современное понятие «паранормальные способности и явления».

Это «пророчества», «вещие сны», исцеления, видения, левитации, воскрешения, «транспортации», беседы с духами et cetera.

Все это потомки (в том или ином колене) премордиальной магии.

Как мы же говорили, евангелия, в первую очередь, это книга о том, как раввин в I веке н. э. демонстрировал не слишком оригинальные, но вполне кондиционные образчики различной магии. Примерно так же мы можем характеризовать мифы о Таммузе или Адонисе.

По жанровой сути – это сюжетные гримуары.

Но и жития спиритов и экстрасенсов ХХ столетия, если их выдержать в должной патетике и нигде не омрачить неуместной иронией – это тоже гримуары, тоже повествования о жизни, деяниях и трагедиях магов.

Вспомним и то, что «маги» – это те же самые «священники», но в протохалдейской транскрипции.

«Маги по профессии существовали, начиная от самых древних известных нам ступеней цивилизации. Они жили своим колдовством и поддерживали веру в него» (Тэйлор).

Упоминания о магах и медиумах содержатся не только в религиозных мифах и канонах, не только в светских летописях и хрониках, но и в литературе, претендующей на научность или на некий «критический взгляд».

Как мы помним, популярные в девятнадцатом веке «спиритизм», «месмеризм», «духовидение» не всегда воспринимались с доверием. «Магов», «спиритов», «столовращателей» на их сеансах пытались проверять и контролировать. (Чаще всего отзывы были восторженными, но иногда «ясновидцев» пытались уличать в обмане.)

На первый взгляд кажется, что почти все эти свидетельства, как критические, так и восторженные нам придется игнорировать в равной степени, так как до начала XX века проверкам не был обеспечен должный уровень объективности.

«Ранние эксперименты походили скорее на салонные игры, чем на серьезные научные исследования.» (Ч. Хэнзел 1970)

Отчасти, это конечно, так, но порой, для оценки способностей знаменитых медиумов и тогда мобилизовывались очень значительные научные силы.

Их выводы не могут быть отброшены со ссылкой на их архаичность и не совсем корректное протоколирование экспериментов.

Пример тому – испытания, которым комиссия в составе И. Ф. Циона, Бутлерова, Овсянникова, Аксакова, Петрушевского, в 1871 году в Университете Санкт-Петербурга подвергла Дэна-Дугласа Юма.

Напомню, что во второй половине девятнадцатого века Юм (1833–1886) был спиритической звездой первой величины. Журналистов, музыкантов, королей, писателей, ученых, дипломатов и дам завораживала легкость и убедительность его взаимоотношений с духами.

Его сеансы выглядели шокирующее и крайне убедительно.

Они не оставляли у зрителей и участников никаких сомнений в том, что благодаря уникальным способностям медиума перед ними происходит реальный контакт с призраками, что сама «душа» становится очевидностью.