Обеспокоенная полиция разработала спецоперацию: наняла двадцать проституток, которые должны были за 5 франков в день, переодевшись приличными дамами, прогуливаться в людных местах и провоцировать «укалывателей» своими дерьерами. Однако из этого «лова на живца» ничего не вышло. Никто не обманулся, никто не клюнул. Вероятно, мобилизованные помощницы правопорядка слишком старательно выпячивали приманку.

Поветрие закончилось, когда один из хулиганов, 35-летний портной, был схвачен на месте злодеяния и получил по суду пять лет тюрьмы. Желающих пошутить за столь высокую плату после этого уже не находилось.

Поэт Бен Джонсон (1572–1637) похоронен в Вестминстерском аббатстве, в «Уголке поэтов».

Могила как могила. Казалось бы, ничего примечательного, если не считать описки в имени (вообще-то он Jonson, а не Johnson). Но этот шальной, безалаберный человек даже из собственных похорон устроил безобразие.

Жизнь поэта должна была оборваться еще в 26-летнем возрасте: его приговорили к смерти за убийство в драке актера Гэбриэля Спенсера. Однако по тогдашнему закону человек, знавший латынь, мог избежать казни – ему просто ставили на палец клеймо «М» (в смысле «murderer»). Вот как надо стимулировать в людях тягу к знаниям!

Однако я отвлекся. Не про жизнь Джонсона я собирался вам рассказать, а про его смерть.

К старости поэт стал знаменит, но из-за привычки к беспутной жизни не накопил ни гроша. А быть похороненным в Вестминстерском аббатстве ему ужасно хотелось. Джонсон сказал настоятелю, своему доброму знакомому, что может оплатить лишь крошечный склепик, 2Ч2 фута. Простодушный священник согласился, полагая, что на таком пятачке может быть установлена только памятная табличка.

Как бы не так. Согласно завещанию, Джонсона захоронили стоймя. Так он там и возвышается, один над всеми поверженными коллегами.

Вроде бы очень респектабельно – «Уголок поэтов в Вестминстерском аббатстве»

В лондонском соборе Святого Павла сохранился памятник Джону Донну, переживший великий пожар 1666 года. Изваяние находится в храме не потому, что Донн был выдающимся поэтом, а потому, что он много лет служил здесь настоятелем.

В позднюю пору жизни Донн стал очень набожен, прежних поэтических увлечений стыдился, проводил много времени в молитвах. Надгробие он заказал себе еще при жизни (тогда это было модно). Позировал скульптору, завернувшись в саван.

Но настоящий поэт – всегда поэт. Даже если сильно воцерковился. На постаменте высечена совершенно не благочестивая самоэпитафия, превосходящая краткостью и изяществом любое хокку:

Мой вариант перевода (прямо скажем, не идеальный):

(Имеется ввиду, что на сей раз колокол звонил по тебе, почтенный автор строк, Dan’t ask for whom the bell tolls.)

Внизу (здесь не видно) на мраморе осталась копоть от пожара

Старение мало кому дается легко.

Но труднее всего с этим испытанием справляются красавицы. Это неудивительно – ведь они теряют гораздо больше, чем обыкновенные женщины и тем более дурнушки, а приобретают то же самое: болезни, слабость, неприязнь к зеркалу.

Красавицам тяжелее преодолевать ролевые барьеры, которые помогают приспосабливаться к меняющимся жизненным обстоятельствам: возлюбленная – мать – бабушка. Многие красавицы вообще остаются бездетными, потому что слишком лелеяли свою драгоценную ослепительность.

В детстве я видел двух старух, про которых говорили, что в прошлом они были невероятными красотками.

Одна жила в соседнем подъезде. Во двор она выходила размалеванная вкривь и вкось: какие-то шляпки-шарфики, глаз не видно под огромными солнечными очками, ядовито-красная помада, тонко и неровно выщипанные брови. Поверить, что это когда-то считалось красавицей, было невозможно.

«Портрет Констанции Майер», Пьер-Поль Прюдон (1804)

Другая – знакомая моей бабушки – лишь слегка подкрашивала взбитые вверх седины голубым (я тогда думал, что это естественный цвет); на груди у нее была камея, и сама она тоже была похожа на камею. Смотреть на эту даму мне нравилось. Как она выглядела в молодости, мне было даже неинтересно. Я и так видел: красавица.

Вот что это такое – женское умение красиво стареть? (Про мужское я примерно себе представляю.) Просто ум, или воспитание, или инстинкт, или особое ноу-хау? Может быть, просто дар такой – быть красивой в любом возрасте?

Покажу вам несколько картинок из жизни красавиц, победивших старость – или проигравших ей.

Посмотрите на это лицо, полное прелести, жизни и любви (на предыдущей странице).

Это художница Констанция Майер, подруга другого художника, Пьера-Поля Прюдона, нарисовавшего этот портрет.

Они жили вместе много лет, не связывая себя брачными узами (ну, оба художники, понятно). А потом краса Констанс стала увядать. Бедная женщина смотрела в зеркало, рыдала и повторяла: «Я безобразна! Моя молодость ушла!» И в конце концов взяла да и перерезала себе горло бритвой.

Ей было 46 лет – по меркам 1821 года почти старуха.

Смерть Констанции Майер, гравюра

Многие европейские барышни воскликнули: «Ах, я тоже так сделаю, если доживу до столь преклонных лет!» (Правда, к тому времени, когда эти романтичные девицы достигли возраста Констанции Майер, байронизм уже вышел из моды, что, вероятно, спасло немало женских жизней.)

Далее – главная красавица Прекрасной Эпохи Клео де Мерод. (Звание почти официальное: в 1900 году был выпущен альбом «Сто тридцать первых красавиц Европы», и Клео была из них самая что ни на есть первая.)

На свете она прожила девяносто один год и на закате жизни выглядела тоже весьма недурно. Причем, как вы можете заметить, нисколько не молодилась. Во всяком случае, мой неискушенный глаз не обнаруживает на этом старом, но привлекательном лице следов мучительных реставрационных работ.

Клео де Мерод (1900)

На этом фотопортрете ей 85 лет (1964)

В следующем десятилетии звание Главной Красавицы принадлежало Лилиан Гиш.

Эта дама тоже как-то без особенных трагедий пережила осень. Снималась в кино до 93-летнего возраста, а умерла на сотом году жизни, во сне.

Совсем другой алгоритм старения, как известно, выбрала Главная Красавица Тридцатых Грета Гарбо.

Стареть на глазах у всех Великая Гарбо не пожелала – всю вторую половину своей долгой жизни просуществовала затворницей. Отказывалась сниматься в кино, избегала появляться на людях, не позволяла себя фотографировать. Это, конечно, не по горлу бритвой, но тоже своего рода суицид, похороны заживо.

Лилиан Гиш (1926?)

Лилиан Гиш. Все равно красивая, правда? (1983)