В последний раз я был у него в разгаре лета. Мы приехали с женой, Мориц сидел на завалинке, вытирая коричневый лоб платком черного шелка.

– Не хати тута, – махнул он рукой на дом, – пусть они стороваются, папы, что с них фсять. Шарко там. У меня спирт есть, – продолжал он без перерыва, – только мяса нет. Суслика путешь?

В тени дома было градусов тридцать пять, пить спирт не хотелось решительно, но Мориц бы обиделся надолго. Бог с ним с сусликом, хлебом закушу, – подумал я.

– Буду.

– Малатец, – он быстро проскользнул в сарай и вскоре вышел с трехлитровой банкой, на которой почему-то было написано «Тормозная жидкость». До сих пор я не знал, что тормозную жидкость разливают в такую тару.

– Ты уверен? – спросил я, ткнув рукой в этикетку.

– Три тня пил, – успокоил меня Мориц, расставляя стаканы, – нет, не из этой панки, из такой ше. Атна партия. Паташти.

Он снова исчез в сарае и появился с синим эмалированным тазом, полным какого-то темного мяса. Принес полбулки хлеба, нож, пару вилок и несколько синеватых луковиц. В черепке была соль.

– Тафай, – сказал он, поднимая стакан, – рат тепя фитеть. Малатец, што приехал.

Мне показалось, что в банке был ацетон, только без запаха. Просто чудо то, что мне удалось протолкнуть в себя полстакана этого жуткого пойла. Мориц сочувственно хрупал луком.

– Тяшело, та? Фторая лекше пойтет, – он разлил по новой, решительно отстраняя все еще могучей рукой мои слабые попытки отказаться.

Он поднял стакан и сказал, глядя мимо меня на пыльную дорогу, ведущую как будто в никуда:

– Ты приехаль исталека. Там прохлатна, там люти, фота. Тут нитшефо нет. Ты приехаль ко мне. Спасипо тепе. Но тут тоше сфетит солнце. Тафай фыпьем са тепя и са солнце – пусть оно сфетит.

– Жарко, Мориц, – пробормотал я, чувствуя, что меня уже развозит, а сейчас еще добавим…

– Ты – турак, – добродушно сказал он, – малатой еще, пройтет с котами…

Олег Епишин

Яблоки из чужого сада

Врачи – народ суеверный, хотя не всегда любят в этом признаваться. Медикам хорошо известно, что если, например, ты согласился заменить кого-то на дежурстве, то непременно жди «сюрприза».

В этот раз я подменял коллегу, срочно уехавшую в деревню к заболевшей матери.

Причина, в общем-то, уважительная, а мне все равно было как-то неуютно на «чужом» дежурстве.

Летом в терапии районной больницы людей на лечении немного. Три язвенника с обострением, двое больных с пневмонией, один с пиелонефритом.

Я перелистывал истории болезни, готовясь к вечернему обходу, когда в дверь ординаторской кто-то робко постучался. Вошедшему мужчине было на вид далеко за пятьдесят, но он старался выглядеть моложе. Яркий спортивный костюм с курточкой на молнии, легкие «фирменные» кроссовки, на шее медальон на изящной цепочке.

«Доктор, можно мне домой сходить. Помыться, переодеться. Я в стационаре вторую неделю, сами понимаете», – переминался он с ноги на ногу. Душ в отделении не работал, горячей воды давно не было, да и с холодной летом перебои случались, так что пациенту можно было посочувствовать.

«А вы у нас с чем? – спросил я, доставая историю болезни, – как себя чувствуете?»

«Полиартрит, но сейчас лучше, а живу я тут неподалеку на поселке, в частном секторе».

«Ну, хорошо, – согласился я, – идите, только утром без опозданий! Чтобы в семь-ноль-ноль до пересмены были на месте».

Больной ушел, а мы с дежурной медсестрой отправились по палатам делать обход. Когда я вернулся в свой кабинет, уже стало вечереть, через открытое настежь окно повеяло прохладой. Прямо от забора больницы тянулись улицы шахтного поселка, утопающие в зелени садов. У кого-то во дворе заиграл баян, но вскоре умолк. Наступила тишина, только шаркала шваброй за дверями наша санитарка Шурочка. Я удобнее уселся в кресло и положил перед собой истории болезни. Не успел сделать и пары записей, как вошла Шура.

«К вам тут одна дамочка просится».

В дверях стояла худенькая женщина в простеньком, вылинявшем платьице и стоптанных, одетых на босу ногу туфлях.

«Прошу прощения, что отвлекаю. Мне только узнать. Вот принесла мужу горяченького покушать, а в его палате никого нет».

Она еще не успела до конца произнести фамилию отпущенного мною больного, а у меня уже «защемило» внутри. Только неделю назад на оперативке у главного врача разбирали случай, когда больной, числившейся в стационаре, пьяным был задержан полицией за угон мотоцикла. Поменялся дежурством на свою голову!

«Он на ночь домой попросился, вот я его и отпустил»

Женщина не смогла скрыть своего замешательства. Руки нервно забегали по пакету с едой.

«Так мы, наверное, разминулись по дороге, – смущенно произнесла она. – Извините, пойду я».

Хорошо, если так, подумал я, а вдруг ограбили? Вон, цепь на нем золотая или того хуже, под машину угодил ненароком.

Ночь выдалась неспокойной. «Скорая» привезла шахтера с непонятными болями в животе. Пришлось вызывать на консультацию хирурга. За суетой и телефонными звонками я то забывал, то опять вспоминал о потерявшемся больном и старался гнать от себя всякие нехорошие мысли.

Он вернулся в отделение ровно в семь утра, как и договаривались. На нем был тот же спортивный костюм и та же футболка, из чего я сделал вывод, что дома он, конечно, не был. О визите жены ему видимо ничего не было известно.

«Доктор, возьмите, это вам, – с улыбкой на лице протянул он мне корзину, полную отливающих глянцем золотистых яблок, – только утром с дерева сорвал».

«А к вам тут жена вчера вечером приходила».

В одно мгновение улыбка на его лице уступила место растерянности.

«Не может быть, она же вчера в ночь должна была работать».

«Наверное, поменялась, хотя знаете, говорят, меняться дежурствами – плохая примета».

Кира Дмитриева

Проходимцы

Наверняка на различных профессиональных сходках вам приходилось встречать подобный типаж – лицо вроде знакомо, все с ним вежливо здороваются, он мило улыбается в ответ. Но при этом вы не понимаете, кто он. И все окружающие вас коллеги не могут внятно вам ответить, кто он – просто приятный парень, который знаком с тем-то или был замечен в компании того-то. А что он тут делает? – возникает следующий вопрос. А он самый настоящий проходимец и тут работает – расставляет свои сети, но этого вам уже никто не скажет.

Так что же это за такой непонятный и неуловимый типаж?

Он может встречаться в разных сферах, но чаще всего в таких, где главным инструментом является слово. Например, в юриспруденции или психологии. Потому что обманчиво кажется, что болтать хорошо может каждый, а больше ничего и не надо. Да, слово является важным инструментом во многих гуманитарных профессиях, но не единственным. Об этом многие забывают.

Итак, один проходимец, человек обаятельный и велеречивый, решил проникнуть в узкий круг юристов и возомнить себя консультантом по юридическим вопросам. При этом он никогда не получал юридического образования. Он окончил десять классов школы, отслужил в армии, поработал преподавателем физкультуры в школе. А потом решил, что заслуживает большего. Почитал в объявлениях, как некоторые предлагают юридические консультации по каким-то международным вопросам, вроде того, как за рубежом что-то учредить, а потом помочь этому учреждённому предприятию влиться в правовое поле выбранной страны. А ведь здорово – где-то там за морями кто-то что-то учреждает, потом попробуй проверь есть там это что-то или нет. В общем, на взгляд нашего находчивого героя, назовём его Василий, мутная такая тема. Самое то заработать.

Потому, недолго думая, Вася нашёл объявления о проведении семинаров о том, как на красивом острове зарегистрировать бизнес.