Сзади в район головы, тыкается морда химеры. С испуга чуть не кончаю скотинку. Ситуация! Эти двое разумных явно не с праздности заявились к владениям перевертышей.

   Подхожу к мастеру рогатины, тот уже начинает приходить в себя. М-да, нос сломан, часть клыков выпала но густую черную бороду. Легонько бью в шейную артерию, пусть отдохнет чутка, как кровь дать, пробуждение не будет приятным.

   Второй нападавший, оказался покрепче и хитрее. Когда я склонился над его поверженной тушкой, молниеносно (как ему казалось) ударил деревянным ножом в шею. Настроение у меня и так было поганым из-за болящей руки. Перехватил в районе запястья, сжал и дернул так, что плечевой сустав вылетел из сумки, а запястье сломалось. Как говориться "зуб за зуб".

   Подтащил обоих к ближайшему дереву. Прислонил спинами, так что бы они не видели друг друга, связал запястья.

   Теперь можно подумать о себе. Пробка от пузырька с синей жидкостью летит под лапы химеры, та не будь дурра, клацает пастью. Выпиваю, чувствуя аромат малины с мятой. Рука сразу перестает ныть, не пройдет и суток, как она полностью восстановится.

   А что там деревенские хулиганы? Они очнулись, но от пут освободится не пытаются слишком ошарашены. Пришло время посмотреть на них поближе. Сдается, это не простые разбойники.

   Иду к чернобороду. Присаживаюсь напротив и молча начинаю глядеть. По виду обычный землепашец. Из одежды рубаха и штаны, эффектного цвета грязи, обувь правда хорошая, такую не каждый работяга позволить может, кожаные ковыляки с деревянным основанием. Ладони в мозолях у обоих, это я еще, когда связывал рассмотрел. Костяшки сбиты, как у кулачных бойцов. Глаза как глаза, серые, крупные, буравят ненавистью и пожалуй отчаянием. Остальное лицо залито кровью, особо не разобрать, но мужик матерелый, как раз на рубеже - пару лет и дед.

   Метатель пращи слеплен из того же теста. Синий глаз злой, мог бы - убил. Попытался плюнуть, только загадил рубаху. Волосы русые, губы полные, наверно девкам нравится. На лбу наливается рогом кровоподтек, нос тоже сворочен, удачно я цепь метнул, пожалел между прочим, мог и серп ринуть. А пока оба живы или мертвы одновременно. Такой парадокс Дёршингера.

   Жил граф с таким именем восемь тысяч лет назад. Имел его мрачность жену, молодую, красивую, но не любимую. Взял ее в жены лишь для антуража, пыль в глаза пускать, в сам предпочитал женщин в возрасте, обстоятельных, опытных и что бы подержаться было где. Прошло пару десятилетий и совместное существование стало битвой за выживание. Бесконечные скандалы и дрязги настолько надоели, что граф мечтал всячески от нее избавиться, однако на преступление пойти не мог, слишком влиятельна и многочисленна у супружница была родня - чревато. Но однажды графу свезло, застал он свою благоверную в объятиях одного из мелких вассалов, кстати графом и подкупленного. По тем суровым, но справедливым законам, полагалось умертвить изменницу, поскольку проще один раз убить супругу, чем каждый раз нового мужчину. Граф был в своем праве, но проявил половинку великодушия.

   - Сударыня, я не могу простить вам измену моей персоне, хотя сердце разрывается от двойной боли: муки, которую вы мне принесли своим грехопадением и решением, которое, выполняя волю предков я должен озвучить. К счастью я свободен дать вам шанс. Перед лицом вашей родни, я вверяю вас в руки судьбы. Вы сейчас зайдете в комнату, там на столе приготовлены два бокала. В одном из них вино, в другом разбавлен яд. Если року будет угодно, вы останетесь живы, но брак между нами аннулирован и вы тут же покинете мой замок. Если нет, вы будете похоронены в моем склепе, со всеми достойными почестями. Итак, вы согласны?

   - Да, сударь, - ответила графиня.

   Она зашла в комнату, дверь за ней закрылась. Потянулись томительные минуты. Родственники и вассалы с разной степенью нетерпения ждали итога.

   - Как вы думаете господа? - несколько ни к месту поинтересовался граф, - она жива или уже мертва.

   Мнения разделились, кто-то говорил, что раз графини по прошествии десяти минут нет, то на выпила отравленный бокал, другие говорили, что это ничего не значит, возможно она еще не решилась совершить судьбоносное питие.

   - Что же получается господа? Моя жена одновременно жива и мертва? Ведь мы пока не может знать точно!

   Так давайте посмотрим! - взревел отец графини. Он вообще вел себя на грани достоинства, сопел, потел и метал гневные взгляды на ни в чем не повинного Дёршингера.

   - Давайте еще немного обождем, - предложил рогач по собственному желанию. - Ведь это так удивительно, быть живым и мертвым одновременно.

   Но родственники супруги не захотели больше ждать. Они ворвались и увидели живую, но бледную графиню. Она сидела держа в руках осушенный кубок. Дёршингер сказал всего одну фразу:

   - Не может быть.

   Но в радостных криках родни изменницы, никто не обратил внимание на его реплику. Графу было чему удивляться, ведь он налил яд в оба кубка. Проверки естественно не опасался, поскольку во-первых все дворяне, люди слова. Во-вторых, он мог просто убить свою жену по закону и никто ему слова бы не сказал. Нет, решил устроить представление.

   Супруга хотя и была на три века моложе графа, соображала быстро. В комнате, кроме стола не было ничего, ни окна куда можно плеснуть отраву, ни мебельного сундука, просто голые стены, пол и стол, если их окропить станет заметно и она будет все равно умерщвлена, но с еще большим позором. На одежду не вариант, пятно сразу обнаружат.

   Графиня нашла выход, опрокинула один из фужеров себе в пышную прическу и сидела тише мыши, ожидая пока влага высохнет. В последствии она лишилась волос и оставшуюся, но долгую жизнь провела в париках. Впрочем, ее это нисколько не портило, кавалеры даже находили некоторую изюминку в лысой женщине.

   Родственники нашли и допросили соблазнителя. Узнав, что его нанял граф, решили не раздувать скандал, несчастного просто прирезали, а граф сгорел спустя пару лет неудачно раскрыв ставни в разгар дня.

   Как бы там не было имя Дёршингера стало использоваться для обозначения ситуации, когда кто-то физически жив, но уже не жилец. Смертельно больной, приговоренный к смерти или разумный, судьба которого висит на волоске. Последнее по смыслу ближе всего.

   Также и с этими любителями напасть исподтишка. Зыркают исподлобья, может даже планы на будущее строят, а их путь уже прерван. В последствии оказался прав. Я встретил их уже мертвыми.

   Тут бородач оживился, его глаза из озер гнева, волшебным образом преобразились в моря надежды. Я проследил взгляд, он смотрел на шею, с которой свисал цеховый знак: сломанный осиновый кол.

   - Швятая ночь! - прошепелявил он разбитыми губами. - Хомодайрес! Кренк, - обратился он ко второму. - Мы напали на маштера. Какое шчаштье!

   - Ночные Боги! - взревел Кренк. - Это правда? Вы действительно охотник на исчадий!? Вы-то нам и нужны!

   - Не понимаю причины вашей радости, - я пожал плечами. - Нападение на хомодайреса тяжкое преступление, влекущее за собой вынос на солнце...

   - Пушкай! - прервал меня шепелявый. - Хоть на шолнце, хоть в поруб, все едино, только помогите ишвести ашпидов поганых!

   - Да и меня убейте, - поддержал Кренк, - только слово дайте молвить, тогда и помирать не страшно. Нам с Ханком только и остается, что на вас уповать.

   Славно поют, но не похоже, что с умыслом скверным, видать их и в правду припекло, так сыграть радость от вида медальона, надо суметь. Куда там простому деревенскому лаптю.

   - Умереть дело дурацкое, да не хитрое, завсегда успеете. Сейчас я вас развяжу, но если будет хоть намек на нечестную игру, сразу в расход. Понятно?

   - Ясно мастер! - заголосили оба. - Все как скажешь сделаем.

   Освободил сначала бородатого, потом русого, но вставать не позволил, лишь приказал сесть рядом ко мне лицом. Даже не дернулись, начинаю верить, что землепашцы на самом деле рады мне.