Он сразу увидел, что Ферус не может говорить. Живая Сила слабела в нём. Оби-ван отвёл его к тахте, уложил на неё и поспешил за припасами.

Он умыл лицо Феруса тёплой водой, осторожно удаляя затвердевший песок. Он несколько раз ходил к цистерне и обратно за новыми тряпками и водой. Осмотрел Феруса на предмет ран, сделал инъекцию бакты. На лбу Феруса красовался большой ушиб, ещё один был на затылке.

Но не это ослабляло в нём Силу.

Ферус взглянул на Оби-вана полными слёз глазами, затем закрыл их и отвернулся лицом к стене.

Он проспал три дня.

* * *

Ферус проснулся в полночь третьего дня. Оби-ван услышал, как он зашевелился, и спустился в кладовую, где стоял котелок с тушёным мясом. Кеноби разогрел его, затем переложил мясо в толстую глиняную миску, чтобы сохранить тепло. Налил из цистерны воды в кувшин и понёс всё это наверх в небольшом подносе.

Ферус уже не лежал, а сидел. Оби-ван поставил поднос ему на колени. Ферус помотал головой.

— Ты дошёл до моих дверей, — проговорил Кеноби. — Ты хотел жить.

Ферус начал есть.

Когда миска и кувшин были пусты, Оби-ван убрал их и сел лицом к Ферусу в ожидании.

Слова буквально повалили из Феруса. Вейдер. Сумерки. Рай-Гаул, Гарен, Солис — все, кого он хотел спасти. Тома и предательство. Флейм. Астероид размером с планету, исчезающий у него на глазах. Как всё превратилось в пыль. Как Оби-ван предупреждал его, а он не слушал.

Как всё это произошло по его вине.

— Я знаю, джедаям не пристало так говорить, — сказал Ферус. Горечь в его голосе причиняла Оби-вану боль. — Но это моя вина. Я был слеп. Я думал, что могу победить Вейдера — и это вело меня, это разрушительное желание ослепило меня, и я не замечал того, что должен был знать.

— На тебя действовал ситхский голокрон, — возразил Оби-ван. — Немногие джедаи способны сопротивляться голосам голокронов. Даже величайшие из нас проигрывали им. Но ты осознал это в нужный момент.

— Я опоздал.

— Ты спас Луна. Ты сделал правильный выбор. Ты полетел за спасательной капсулой. Ты вернул его Астри.

— Ты не понимаешь! Этого недостаточно, чтобы меня спасти. Я не знаю, что делать дальше. В пещере на Иллуме у меня были видения. Я видел огненный шар, поглотивший Гарена. Я должен был знать!

— Это были видения не будущего, а твоих собственных страхов.

— Я видел Сири, и она предупреждала меня. Говорила, что я не потерял своей самоуверенности. Я только думал, что изменился!

— Опять же, это твои страхи.

— Но, Оби-ван, — голос Феруса был хриплым, зрачки расширенными. — То, что я видел — правда.

— Всё это произошло не из-за твоих неудач, Ферус. А потому, что кто-то воплотил видения в реальность. В этих смертях виновен Дарт Вейдер. Не ты. Это он разработал план убийства. Это он взорвал астероид.

Оби-ван и Ферус молчали несколько долгих минут. Кеноби вспоминал собственное горе, собственный стыд и отчаяние. Что спасло его? Как ему спасти Феруса?

— Прощение — это не чувство, — наконец заговорил Оби-ван. — Это решение, которое ты должен принимать для себя каждый день. Каждый день ты будешь сражаться за миг покоя.

— Это путь, который я не могу принять, — Ферус откинулся на подушке в изнеможении. — Все, кого я любил, мертвы.

— Не все.

Ферус подумал о Тревере.

— Нет. Не все.

— Однажды ты получишь свой покой, — сказал Оби-ван. — А до этого я могу дать тебе только одно.

Ферус открыл глаза. Взгляд Оби-вана был добрым и ласковым. Оби-ван справился с собственным отчаянием. Он знал, как это сделать.

— Что?

Он ждал какой-нибудь мудрости или джедайского урока. А вместо этого Оби-ван произнёс нечто, что было куда реальнее любых уроков.

— Работу.

Глава 20

Всё уже было готово к отправлению. Корабль был заправлен и стоял в ангаре возле Оранжевого Округа. Китс и Курран пришли, чтобы попрощаться. С ними был Декс, снова в своём репульсорном кресле. Он потерял много веса из-за болезни и теперь был чуть ли не вполовину меньше, чем раньше.

— Куда бы ты ни отправлялся — веди себя хорошо, дружок, — сказал Декс и похлопал Феруса по спине всеми четырьмя руками.

— Если мы тебе понадобимся — мы всегда здесь, — проговорил Китс.

— Мы отправляемся на сотню уровней вниз, — сказал Курран. — Мы нашли место вроде Оранжевого Округа.

— Разве что оно не оранжевое, — подхватил Китс. — Мне всё равно никогда не нравился этот цвет. Мы нашли колонию Исчезнувших. Они расположились в заброшенной зоне гигантских цистерн, которые когда-то использовались для поставки воды в Галактический Город. Они снова заполнили их водой. Живут, словно в водяном мире. Мы будем жить в плавучем доме. Не так и плохо.

— Мы не забудем их, — сказал Курран. — Солис, Рай-Гаул, Орион, Гарен, Райна… все они герои.

— И мы будем готовы сражаться, когда придёт время, — поддержал Китс.

Декс немного помялся, прежде чем снова заговорить с Ферусом.

— Знаешь, никогда не полагался на удачу. Ты сделал всё лучшим образом, и это хорошо. Нам предстоит потерять ещё куда больше. Все они были великими героями, и на их место придут новые — ещё больше.

Свиврени никогда не прощаются. С печалью в глазах Курран произнёс традиционное напутствие своего родного мира.

— Путешествие начинается. Итак, в путь.

Курран, Китс и Декс забрались обратно в свой потрёпанный спидер. Ферус смотрел им вслед, пока спидер не исчез среди транспорта.

Он развернулся и пошёл прочь. Нужно было сделать ещё кое-что. Самое сложное.

* * *

Тревер сидел рядом с Малори Лэндс и ждал. Клинику им предоставили всего на двадцать минут; Малори постаралась.

Шаги Феруса были неуверенными. После всего, что ему приходилось делать за последние месяцы, то, что предстояло сделать сейчас, казалось невозможным.

Они с Оби-ваном обсудили это. Тревер был с ними с самого начала. Он слышал, что Вейдер — Лорд Ситхов. Он знал, что Император ситх. Эти знания могли подвергнуть его большой опасности.

Ферус знал, как защитить его.

Малори отвела его в сторону.

— Я работала над формулой с тех пор, как ты дал её мне. Я могу стереть только конкретные воспоминания Тревера.

— Я хочу, чтобы он помнил своих родителей. Своё детство, — сказал Ферус.

— Он будет помнить. Но… — Малори замялась. — Но понимаешь ли ты, что если я сотру последний год… то он не будет помнить тебя? Его воспоминания будут обрываться на смерти его отца и брата. А это случилось до того, как он познакомился с тобой и Роаном.

Сильная боль едва не разорвала Феруса на части. Стереть Роана из чужой памяти было равносильно его второй смерти.

И он потеряет и Тревера.

Ферус сглотнул.

— Я знаю.

— Я объяснила это всё Треверу. Он хочет поговорить с тобой.

Ферус приблизился к мальчику, сел рядом с ним на кушетке.

— Думаю, пора прощаться, — сказал Тревер. — Наверное. Знаешь, хуже всего, что я не буду помнить, каким я был героем. Никогда не думал, что стану героем.

— У тебя будет шанс снова стать героем. И я всегда буду помнить тебя как героя.

— Я вёл себя прекрасно, это правда.

Малори подошла к ним сзади.

— Пора. Вся процедура займёт как минимум двадцать минут, так что…

— Я буду ждать в ангаре.

Ферус и Тревер слезли со стола. Ферус повернулся к Треверу и обнял его.

— Я соврал, — глухо сказал Тревер. — Хуже всего то, что я забуду тебя.

В последние дни Ферус нередко спрашивал себя, есть ли у него ещё сердце. Теперь он знал, что есть. Боль ослепляла его.

— Ты мой лучший друг, — сказал Ферус. — И это ничто не изменит.

Он отошёл от мальчика и взглянул на него, стараясь запомнить любовь в его взгляде. Затем отвернулся и пошёл прочь к выходу из клиники.

— Не забывай меня! — крикнул ему вслед Тревер.

Ферус замялся, затем вышел. Дверь мягко закрылась за ним.