Время неумолимо близилось к тому сроку, когда ожидание будет напрасным. Горючего на самолетах оставалось уже менее чем на двадцать минут полета, а от капитана Миронова не поступило ни одной радиограммы. Где его четверка? Что с ней?
Радисты, командир полка с напряженным вниманием склонились к аэродромной рации, стараясь среди треска и помех различить голос Миронова.
Наконец, в динамике прозвучали едва различимые позывные ведущего группы. Командир полка тотчас же сообщил ему, что туман над аэродромом усилился и, чтобы облегчить группе поиск аэродрома, со стороны захода на посадку будет зажжена черная дымовая шашка, а финишер станет непрерывно пускать зеленые и красные ракеты. - Внимание! - раздался в динамике голое Миронова.- Всем держаться в правом пеленге, не отрываться. Каждого на посадку завожу сам. Я сажусь последним,- предупредил Миронов своих ведомых...
Едва коснувшись колесами грунта, самолеты скрывались в плотном тумане... Когда Миронов, зарулив на свою стоянку, выключил мотор, над аэродромом воцарилась тишина. Не верилось даже, что в такую погоду кто-то летал и только-только вернулся с боевого задания...
Прилетевшие летчики и воздушные стрелки веселой гурьбой отправились на КП. Когда удачно завершено трудное дело, у людей всегда бывает замечательное, приподнятое настроение.
Капитан Миронов доложил командиру полка, что на подходе к цели облачность поднялась до ста метров. Враг не ожидал налета в такую погоду, поэтому никакой противовоздушной обороны не организовал. Штурмовики с малой высоты били по бронетранспортерам, танкам, мотопехоте без промаха! Когда, отработав, четверка проходила над нашими позициями, бойцы от радости бросали вверх пилотки и приветственно махали руками.
За отвагу и умелые действия в сложных метеорологических условиях командир дивизии объявил участникам боевого вылета благодарность и приказал вручить на память фотопланшеты с запечатленными на них результатами их боевых действий в сегодняшнем полете. К каждому снимку приклеили фотокарточки участников этого трудного боевого вылета.
А через четыре дня на долю капитана Миронова выпало еще одно тяжкое испытание.
Группа штурмовиков, которую вел капитан, успешно завершила атаку противника. Командир зашел еще раз на объект атаки, чтобы сфотографировать результаты штурмовки. Он уже закончил съемку, как вдруг самолет подбросило взрывной волной и от прямого попадания снаряда загорелось крыло. Пламя ползло по обшивке, подбираясь к кабине. Летчик перевел самолет в пике, пытаясь сбить пламя встречным потоком воздуха. Но тщетно - пожар не утихал. Прыгать с парашютом? Но ведь внизу враги, которых он только что штурмовал. И Миронов из последних сил тянул к линии фронта. Сколько надо иметь мужества, выдержки, чтобы, не теряя присутствия духа, пилотировать объятый пламенем самолет!
Рядом летят друзья, но чем они могут помочь в данном случае своему командиру? Самолет комэска, как горящий факел, несется над лесом.
- Идите домой! - приказал ведомым по радио Миронов. Он отодвинул фонарь своей кабины - пламя обожгло лицо.
- Прыгай немедленно! - приказал он своему стрелку, а потом с большим трудом летчик перевалился за борт кабины и по горящему центроплану соскользнул в бездну. Над головой вскипел белый купол парашюта. Горящий штурмовик, оставляя густой черный шлейф дыма, несся навстречу лесу. Спустя полминуты, он врезался в землю и взорвался.
Приземлившись, летчик и стрелок тотчас же углубились в чащу леса. Фашисты организовали погоню, но вскоре сбились со следа и прекратили преследование. Через три дня комэск со своим стрелком были уже в своем родном полку.
Это произошло на семьдесят шестом боевом вылете Миронова. До конца войны отважный комэск еще шестьдесят восемь раз водил свою эскадрилью на штурмовку вражеской техники и живой силы, с каждым боевым вылетом приближая час Победы.
В районе Резекне фашисты отчаянно сопротивлялись. Несколько дней мы летали по одним и тем же целям. Мощный заслон противозенитных средств прикрывал оборону врага. За эти дни из полка не вернулось домой несколько экипажей...
Самый памятный вылет
Этот памятный для меня на всю жизнь вылет начался так же обычно, как и все другие. Начинались они все одинаково с получения задания, а потом с команды: "По самолетам!" А вот кончались по-разному даже тогда, когда все самолеты возвращались домой. Каждый боевой вылет штурмовика - это бой, а одинаковых боев не бывает. Поэтому каждый очередной боевой вылет не может быть копией предшествующего.
На этот раз нам дали задание штурмовать вражеские артиллерийские позиции всего в нескольких километрах от передовой. На нашей карте цель выглядела довольно безобидно: опушка леса, обозначенная крестиком, нанесенным красным карандашом.
Как всегда, едва мы успели пересечь линию фронта, гитлеровские зенитки встретили нас "салютом". В большинстве случаев он был непродолжительным - мы уходили дальше в тыл противника, где нам "салютовали" уже другие зенитки. Сейчас же зенитная артиллерия переднего края противника будет бить по нашим "илам" не переставая до окончания нашей работы.
Вон внизу опушка леса - точно такая же, как на карте в моем планшете, только чуть побольше и на ней, разумеется, нет красного крестика. Ведущий, напомнив по радио, что делаем два захода, с левым разворотом, начал пикировать на цель. Мы по очереди пошли за ним. Вражеские зенитки добросовестно продолжали свой "салют". Трассы мелькали со всех сторон. Совсем рядом блеснули красные молнии. Продолжая разворот, я перевел машину в пике. Вот она, опушка. Теперь и на ней есть крест, только не красный, а черный - перекрестие прицела. Нажимаю на гашетки. Самолет бьет дрожь от работы пушек и пулеметов. Земля стремительно приближается. Сказочно быстро растут все земные предметы. Вдруг немного правее отчетливо различаю огневую позицию. Чуть довернув, я пустил туда реактивные снаряды. Высоты уже осталось метров триста. Пора выводить. Чуть тяну ручку на себя и нажимаю кнопку бомбосбрасывателя. Меня прижимает к сиденью - самолет взмывает вверх. Сектор наддува дан до упора. Надо набрать высоту для второго захода. Зенитки усердно продолжают свою работу.
Вдруг мотор дал один, другой перебои, что-то заскрежетало, самолет задрожал. Я отжал ручку и тут увидел, что винт не вращается. Он замер на месте! Но ведь винт не может остановиться, когда машина в воздухе! Пусть даже мотор не работает, но винт будет вращаться от встречного потока воздуха. Значит, мотор заклинило. Что делать?! Бросил взгляд на высотомер - 700 метров. Парашют? Высоты хватит. Но внизу враги! Раздумывать некогда. Быстро вращаю триммер на планирование. Высота катастрофически убывает. "Чтобы победить, надо выжить!" Чуть доворачиваю, чтобы под прямым углом идти на свою территорию. Становится ясно, что придется садиться на лес. Зато это наша территория! Высоты осталось 200 метров с небольшим. Надо предупредить стрелка. СПУ переключаю на переговор:
- Вася, садимся на лес, прижмись спиной.
Мысль работает четко и быстро. Пожарный кран! Зажигание! Хотя ни к чему: мотор стоит. Да, щитки. Всего километров на пятнадцать будет меньше скорость. Рычаг от себя!
Самолет как бы вспух. Вот уже и лес бежит навстречу. Хоть бы какая-нибудь полянка. Нет. Лес ровный, высокий. Он впереди кончается, но далеко. Высоты нет. Все, пора выравнивать. А верхушки удивительно ровные, как трава на лугу. Если бы это был луг! Верхушки мелькают совсем рядом. Надо их принимать за землю. Беру триммер на себя, как на посадку. И еще больше, а то самолет пойдет носом к земле, а это плохо. Тяну ручку на себя. Сейчас. Вот сейчас... Первые верхушки ударили по щиткам. Я дернул ручку на себя что было силы обеими руками. Горизонт пропал. Что-то затрещало, закрутилось, и все куда-то провалилось во тьму...
Издалека доносится какой-то противный воющий звук, как будто воет на высокой ноте сирена или мотор пошел вразнос при раскрутке винта. Пылает багряный закат во все небо, переливаясь зелеными и желтыми всполохами. Почему? Откуда такое страшное пламя? А-а... это же горят наши села... наши города... деревни... Проклятые фашисты! Черный, как сажа, дым застилает все вокруг... нечем дышать... Надо бежать, но кругом такая чернота, что не видно ни зги... Какой дурак в леденцы насыпал соль?.. Через какую-то щель пробивается дневной свет. Значит, сейчас день. Но почему же здесь так темно? Что это за подземелье? Как я сюда попал? Вдруг яркий свет ударил в глаза, как будто сдернули темную тяжелую штору. Высоко в синем небе с белыми облаками плывут зеленые верхушки деревьев, перебирая листочками, как плавничками. Впереди какой-то странный лесной коридор. Постепенно возвышаясь и расширяясь, он уходит в небо. А недалеко, слева, нагромождение сломанных, поваленных деревьев и груда каких-то обломков. Чуть поодаль на одном из них алеет большая звезда. Значит это наши... Да это же обломки моего самолета! Вон мотор с кабиной. Чуть подальше валяется фюзеляж. А еще дальше обломки крыла! Сразу все воскресло в памяти. Значит, мы приземлились "благополучно".
